последние несколько недель я совершенно не могу сосредоточиться на занятиях, не могу концентрироваться на разговорах… я просто иногда теряю мысль, как-то неожиданно даже для самой себя, и вспоминаю о поцелуе. том единственном, который был между мной и николаем; том, о котором знаем только мы вдвоём и никто больше. хотя, это даже немного грустно. потому что часть меня хотела бы, чтобы все кругом уже узнали, что мое сердце занято. и хотя косвенно я намекаю об этом мужчинам, что слагают для меня слишком много сладких речей, но далеко не каждый сходу отказывается делать шаги в мою сторону. никто из них даже не задумывается о том, что я мечтаю лишь об одном человеке; и с ним же одним тайно встречаюсь — то в беседке, увитой плющом и скрытой в самой не ухоженной части сада, то в салоне, куда мы приезжаем в разное время и один всегда дожидается другого в комнате. да, девушке не положено быть наедине с мужчиной до брака, но какие ещё варианты? я не могу остановить своё сердце, не могу заставить себя отказаться от этих чувств. несмотря на то, что мой батюшка-император против… думаю, что он просто чрезмерно опекает меня, но на деле же готов поддержать мой выбор. или так только кажется?
когда я получаю письмо и вижу почерк николая ланцова, то не думаю, что найду ответ на вопрос в этом письме. ожидаю увидеть приглашение на встречу, думаю о том, как было бы мило, напиши он, что скучает по мне… голову кружит от одних только мыслей об этом, кажется, что я стала слишком мечтательной. касаюсь своих губ коротко, словно бы чувствуя на них то тепло, которое мне тогда подарил любимый. о святые, помогите мне дождаться следующей встречи! встаю рядом с окном, чувствуя, как улыбка растягивается все больше из-за томительного нетерпения; что же в письме? раскрываю бумагу, ловя первую же фразу, заставляющую мое сердце замереть в самом плохом из смыслов. что это все значит?..
чем больше я читаю — тем больше боли разжигается внутри. слёзы застывают в глазах, но я не позволяю себе паниковать раньше времени. мне просто нужно поговорить со своим отцом, верно? не мог же николай по собственной воле отказаться от меня? после того поцелуя… неужели он не почувствовал того же, что и я? может просто понял, что не испытывает особого трепета или тёплых чувств. хотя тогда, в том мгновении, казалось в точности наоборот. прикусываю губу, отчего-то чувствуя себя круглой дурой!

мне приходится подождать прежде, чем отец заканчивает с приехавшим князем и позволяет мне войти. кажется, он хорошо считывает эмоции на моем лице, и проговаривает: — ты пришла, чтобы поговорить о младшем ланцове? — он всегда умел хорошо понимать мои тревоги, но эти ещё и написаны на лице очень явно, что раздражает. — он мог показаться тебе благородным, но не стоит обманываться. он происходит из княжеского рода ланцовых, которые всегда были охочи до власти. — складываю руки на груди, обозначая своё несогласие с такими словами. — его отец уже неоднократно был замечен за участием в организациях, направленных против императорской власти. они против нас, санни. и у меня есть предположение, что николай приблизился к тебе лишь по приказу отца. — это ранит даже глубже, чем все предыдущее. но вот только — я не хочу в это верить. мотаю головой из стороны в сторону, сжимая в руке письмо.
— именно поэтому ты решил отправить его на войну? хочешь, чтобы он погиб там? и только лишь за то, что он хотел быть со мной?.. — не знаю уж, какие тайны могут быть сокрыты от меня, но я не хочу, чтобы николай погиб. так у меня хотя бы был бы шанс видеть его время от времени. — просто он необязательно должен быть таким же, как и его отец. — да и если его отца не обвинили ни в чем до сих пор, то и вина не доказана. понимаю, что некоторые умеют выбираться из любой щекотливой ситуации, но это необязательно означает, что человек плохой. а уж что его сын плохой и подавно.
— он ведь не стал бороться за тебя, санни. если ты помнишь, то я делал предложение твоей маме трижды. — это что, обязательно означает, что чувства ненастоящие? а может тут банально играет то, что николай не хотел идти против воли императора? но отчасти отец прав. поджимаю губы, но ничего не говорю в ответ. мне нужно увидеться с николаем; и, кажется, это нужно было сделать в первую очередь.
я прошу подать карету без особых объяснений; никто не препятствует мне, на удивление. возможно, отец думает, что так я выпущу пар и успокоюсь? возможно, он настолько запугал николая, что тот и при встрече ничего не скажет? путь от дворца занимает примерно сорок минут, и за это время я несколько раз перечитываю написанные строки. почерк ровный, аккуратный, слова сухие и осторожные, не такие, как обычно. может все действительно закончилось?
вот только от него ответ мне не суждено получить. меня пропускают внутрь (потому что как они могут отказать великой княжне настолько открыто?), и хозяин дома даже устраивает небольшую встречу. — мой сын уже отправился воевать за своего императора. — в его словах сквозит ненависть, неприязнь, так что возможно мой отец и говорил правду по поводу отношения. — вам не стоит больше пытаться искать с ним встречи. — эта откровенность поражает меня сильнее, чем должна бы. конечно же отец знал о нашей… связи? ведь и мой знал. пусть и не сразу.

я возвращаюсь домой, чувствуя лишь опустошение. за один день разрушились все планы, которые были у меня; за один день я лишилась мужчины, которого любила. но все же — я продолжала тайно писать ему, не раскрывая имени, не надеясь (?) на ответ: о том, что скучаю, и о том, что жду его, и о том, что желаю ему лишь благополучия и счастья. каждый раз я проверяла списки погибших на фронте, надеясь, что не увижу там его имя. а ещё — имя отца и брата, которые тоже отправились на передовую, так как ситуация начала принимать неприятный оборот. мы с мамой и сёстрами каждый день ходим молиться, но я не знаю, будут ли наши мольбы услышаны. существует ли вообще тот, кто может помочь сохранить кого-то? учитывая, как много погибло уже… уверена, что их родные тоже молились за них.
но нам везёт больше — отец и брат возвращаются целыми, и почти невредимыми. такую же новость я получаю о николае ланцове, но не спешу встречаться с ним. может просто жду, что он сам проявит инициативу? или просто боюсь новой боли. тот, кого я так любила, мог измениться за это время… а может я его и вовсе не знала настоящего? я рассчитываю, что мы встретимся на балу, который организовывают в честь победы, несмотря на разногласия внутри страны. все же мой отец принял непростое решение, когда подписывал мирное соглашение и отказался от притязаний на часть территорий, а также ему пришлось вернуть торговлю с враждебным государством, чтобы мир состоялся. кто-то назвал моего отца бесхребетным, пусть и не в открытую.
правда, без косых взглядов и шепотков не обходится. но, естественно, мы держимся достойно, как и положено. людское мнение сложно изменить так сразу, но кто-то понимает необходимость и поддерживает императора. я оглядываюсь по сторонам, ловя себя на очередном глупом желании — увидеть николая ланцова, убедиться, что он в порядке. и мне даже везёт; он появляется в дверях с другими офицерами, одетый в идеально выглаженную форму, с улыбкой на лице и сияющими глазами. в отличие от меня, он не ищет никого взглядом, а полностью сосредоточен на собеседнике; в отличие от меня, он проявляет вежливость. или же его интерес ко мне не настолько велик. поправляю свои волосы и вплетенные в них жемчужины, расправляю складки платья кремового оттенка, аккуратно провожу пальчиком по контуру губ, чтобы убрать лишний оттенок, если оно есть. как глупо и недостойно великой княгини так ждать мужчину, которому не нужна. — александра, — отвлекаюсь от разглядывания ланцова, возвращая взгляд графу… как он посмел назвать меня по имени? и как же его звали? нельзя быть настолько рассеянной. — прошу прощения. я слишком глубоко ушла в себя. — улыбка должна смягчить ситуацию. кидаю короткий взгляд на то место, где видела мужчину, но уже не нахожу его.

как великая княжна может вести себя так жалко, ждать кого-то настолько отчаянно? это ведь меня должны завоевывать, а не наоборот, не так ли? учили — так, да и примеров вокруг было предостаточно. а этот мужчина ещё и оставил меня так быстро, словно бывшее между нами и ничего не значило. я знаю, что такое бывает и мне ещё повезло (?), что всё не зашло слишком далеко, повезло, что наши отношения не были раскрыты и выставлены на всеобщее обозрение. потому что стать брошенной дочерью императора для всего государства - довольно серьёзный удар: и по репутации, и по чувству собственного достоинства, и по без того израненным чувствам.
лишь тот факт, что он ушёл на войну, а не искать другую женщину (если его никто не ждёт), и останавливает от попыток стать свободной от этой любви. кажется, что я даже больше проваливаюсь в неё: пишу письма слишком часто, учитывая, что никогда не получаю ответ. хотя меня сильно заботит, а в порядке ли он вообще… может ли он отправить мне ответ? когда я понимаю, что мама получает письма от отца достаточно свободно, то немного разочаровываюсь. почему немного? ведь мой отец император, у него явно больше привилегий, чем у обычных людей. но затем я решаюсь спросить и у своей служанки, у которой отец ушёл на войну, пишет ли он им. и ответ был утвердительный. если дела действительно обстоят так, то я круглая дура! после этой новости, я пишу николаю лишь дважды в надежде на ответ, но ничего не получаю.

а затем… затем он возвращается с фронта: живой и невредимый. это создаёт на сердце лёгкость, хотя я и надеялась, что успела остыть по отношению к нему. помнит ли он меня вообще? клара все повторяла, что безусловно; да и вообще все это так романтично: ждать любимого с фронта, надеяться на встречу. но она не знала всех деталей, так что и судить могла лишь косвенно. ведь для меня это почти позор… по крайней мере, на душе все ощущается именно так.
его появление на балу и ни одного взгляда в мою сторону — лишь усугубляют дело. как можно быть романовой, когда не можешь поставить себя на первое место? я не чувствую себя достойной собственного титула из-за всего этого; неужели любовь всё-таки губит, как пишут многие поэты? сначала чувство возвышается, и восхваляется, а потом остаётся лишь чёрная дыра и тоска по ушедшему. воспоминания, которые сделают боль лишь глубже.
прикрываю скорбную гримасу веером, пока выслушиваю краем уха рассказ о войне. пожалуй, это даже проходящая эмоция, ещё бы я могла сосредоточиться на словах! но я все думаю об этом ланцове… издевательство какое-то. по спине пробегают мурашки, когда я слышу его голос спустя несколько мгновений; даже и не знала, что помню его настолько хорошо, до этого момента. — вам бы стоило подбирать слова более тщательно и не решать за других. — конечно, он считал меня очень верно, но это не означает, что я возьмусь подыгрывать, учитывая все обстоятельства. — вы, как всегда, очень самоуверенны. — складываю веер и убираю его от лица, позволяя себе насладиться внешностью николая. глупое занятие, конечно, но так уж хочется.

отказать ли мне ему в танце? откровенно говоря, он заслужил это. да и что вообще все это значит, и куда важнее — значит ли? решил поиграть со мной по старой памяти? не так уж важно; учитывая, что я действительно этого хочу, хоть и не выскажу того ни в коем случае, да и унижать его перед остальными в мои планы не входило. вкладываю пальцы в его ладонь, мягко улыбаюсь демидову. — вам стоит выбрать партнершу, — и мы уходим вместе с тем, кто когда-то был для меня всем миром. волнительно, очень… мы танцевали раньше, но это было полтора года назад! я даже не помню это ощущение. и когда ловлю на себе взгляд отца, то понимаю, что он не очень рад тому, что я собираюсь вновь упасть в эти ощущения с головой. наверняка подумает теперь, что мы общались всё это время... как бы не навлечь беду на ланцовых.
— я рада, что вы вернулись невредимым. — никак нельзя показывать, что волновалась; хотя письма, если он их получал, говорили сами за себя. — говорят, что письма было сложно получать и отправлять, но возможно. наверное, приятно получать хотя бы какую-то весточку от родных. или вам повезло меньше? — ставлю на этом акцент, желая уловить ответную реакцию. знает ли он о чем я, видел ли все те многочисленные письма и решил не писать ответ? а может я и не хочу этого знать? к счастью, в следующее мгновение мы вступаем в танец и становится как-то не до того. — вы рады вернуться к привычной жизни? — смотрю в основном куда-то за его плечо, опасаясь встретиться взглядами. такое выдержать будет сложно. стараюсь также не думать о его прикосновении к моей талии, о его ладони, сжимающей мою и о нашей близости, которая кружит голову. я бы хотела, чтобы он поцеловал меня. с силой прикусываю губу, заставляя себя вернуться в реальность. а она такова: никакой любви, никаких отношений, между нами осталось лишь воспоминание. - считаете ли вы, что мой отец поступил правильно? - даже не уверена, о чём я именно: о решении закончить войну перемирием с недругом, или о приказе оставить меня полтора года назад.

его комплимент звучит очень возвышенно, даже сказать - чрезмерно преувеличенно; какая-то девушка могла тотчас растаять и пасть в объятия мужчины, а другая могла бы отказаться от такой компании, ведь такие заявления - пустой обман. что же до меня... почти верю, что он действительно считает так, действительно находит во мне что-то ценное, яркое, способное быть сопоставимым со звездами. тут либо я слишком глупа и наивна, либо же слишком влюблена; что подчас - одно и то же. но куда больше комплимента, в душу западают слова о радости, которую он испытывает теперь при встрече со мной. мы ведь оба поделились этим так неожиданно и резко, словно вынашивали эти слова, но не представляли, как произнести. и вот случилось; признание, хотя всё ещё непонятно, значит ли оно столь многое в его сердце.
жаль лишь, что всё омрачается реальностью; а она такова - наши родители абсолютно против этого союза. их взгляды чувствуются даже отсюда, ощущение такое, словно холодные штыки вонзаются в спину. можем ли мы пойти против них? не потеряем ли мы всё, если выберем эту дорогу? да и выдержит ли наша любовь такое испытание? ведь однажды он уже отказался от меня, словно бывшее между нами ничего и не значило. стоит ли мне вообще доверять ему так просто вновь? и, боже мой, николай даже не заговаривал о чём-то таком, а я уже навыдумывала себе воздушных замков.
но хотя бы он не скрывает, что получал мои письма, хоть и не отвечал ни на одно из них. и почему, спрашивается? - это было жестоко с вашей стороны, и совсем неблагородно. создаётся впечатление, что ваши чувства были не настолько сильны. иначе бы... разве бы вы смогли удержаться от желания написать мне? хотя бы пару добрых слов, хотя бы простое уточнение о том, что вы в порядке. ведь я волновалась. - вздыхаю, всё ещё испытывая разочарование и сомнения. хотя стоит ли теперь говорить об этом? да и к моему удивлению, дальше здесь ещё и звучит предложение найти то незавершенное между нами. задумчиво всматриваюсь куда-то за его спину. - это сложный вопрос. - уверена, что он и сам прекрасно это понимает. и уж наверняка чувствуют тяжелые взгляды наших отцов, которые заведомо хотят расстроить этот ужасный (по их мнению) союз.

и не мудрено. ведь николай тоже не готов принимать политику моего отца; станет ли он похож на главу семейства ланцовых по итогу? мой папа просто не готов видеть рядом того, кто не разделяет его мыслей, - это тоже неудивительно. мало кто осознает, что это дюже сложно - удерживать целую империю, вести её к процветанию и находить рычаги воздействия на недружественные государства. всегда находятся те, кто считает, что знает как лучше. и может они даже не ошибаются в своей чрезмерной самоуверенности. - у вас есть другие мысли о том, как стоило бы поступить в этой ситуации? вы бы предпочли остаться на передовой и воевать, смотреть, как ваши товарищи погибают? - это бы ведь тоже не могло гарантировать победы, но многие считают, что уж лучше так, зато больше гордости (хотя бы по первой). - или есть что-то другое? не подумайте, что я пытаюсь давить на вас. мне искренне интересно, так как вы были во всём этом и можете оценивать ситуацию. - я и сама задумывалась о действиях отца, но приняла их как что-то правильное, как что-то единственно верное. но меня не было на передовой, я не могу знать наверняка.
и, боги, лучше бы мы говорили о политике! его признание заставляет моё сердце стучать быстро-быстро, да и щёки обжигает так, словно он поцеловал меня, а не просто проговорил несколько слов. выдыхаю медленно и тайком поглядываю на него, не зная, как лучше отреагировать. - спасибо за ваше откровение. - наверное, мой голос звучит слишком тихо, но по другому не получается. пока не вспыхивают все предыдущие сомнения, вся предыдущая боль. и тогда меня выводит к совершенно другой реакции, куда более хлесткой.
- но почему вы вообще так быстро оставили меня? - привычная обида закрадывается в голос, я даже удивляюсь тому, что продолжаю танец без единой заминки - долгие годы практики дают свой результат, безусловно. - впрочем, я не думаю, что здесь подходящее место говорить о чём-то таком. - намёк ли это или простая констатация факта? я и сама не уверена. да и где мы можем встретиться, чтобы не быть пойманными за руку? можем ли мы прямо сейчас выйти на открытую террасу или даже углубиться в сад, не вызвав кучу подозрений со стороны гостей и злости со стороны отцов? и не всё равно ли на них всех? они и так сделали достаточно, чтобы разрушить то, что было между нами! - я не знаю, можем ли мы вообще видеться? - это именно вопрос, потому что я хочу услышать его собственное решение, ведь это он сбежал тогда.

удовлетворяет ли меня объяснение ланцова? я и сама не знаю! с одной стороны, приятно, если он действительно заботился обо мне, а с другой стороны - вдруг это все лишь оправдания, а на деле он просто сам не знал, что может написать мне, да и хотел ли он что-то писать вообще... его мотивы теперь не так ясны, как раньше, да и он сам стал для меня загадкой - что, если я знала его недостаточно хорошо, лишь обманывалась? увы, сомнения засели в моей голове вместе со словами отца о том, насколько эта семья опасна на самом деле и на какие грехи готова пойти.
и всё же - николай ведь даже пошел воевать за императора, не побоявшись гибели; а ещё последовал слову моего отца сразу после отказа, не решившись перечить. разве это похоже на какой-то коварный план, разве у чего-то подобного может быть грязная подоплека? так что да - это так, это правильно и благородно, но... - но вы даже не поинтересовались моими собственными желаниями. что, если я не хотела видеть рядом никого, кроме вас? - говорить об этом странно, хоть всё и в прошлом (?) что, если он надумает себе лишнего? что, если подумает, что я всё ещё жду его одного? хотя, было бы не совсем верно отрицать это всецело; я ведь до сих пор даже не смотрела в сторону других мужчин, не думала о том, чтобы позволить хоть кому-то занять место в моём сердце. отчасти из-за опасений новой боли, но по большому счету из-за неугасаемой любви и тёплых чувств к человеку, которого даже не видела всё это время!

- но ведь в каком-то смысле это победа, разве нет? больше не нужно будет отправлять столько людей на гибель, - конечно, мне не понять тех, кто сражался за что-то большее - за полную свободу, за яркий вкус ожидаемой победы. - и я не пыталась осудить ваше мнение, так или иначе, просто интересовалась... отец всегда говорил, что на ситуацию нужно уметь смотреть под разным углом. - почему мне становится неловко из-за этих слов? может потому, что я упоминаю слова императора, а это кажется чем-то более... тайным? хоть в этих словах и нет ничего такого. - и для него это было непростое решение. - не знаю, пытаюсь ли я оправдать своего отца, но я действительно чувствую эту несправедливость со всех сторон в его отношении.
предложение, следующее дальше, кажется неожиданным и ожидаемым одновременно. заглядываю в глаза парня, позволяя себе растерянность буквально на единственное мгновение. - давно никто не позволял себе таких вольностей, - говорю я коротко, потому что пока сама не уверена, как именно поступить. да и не заметит ли кто-то моего отсутствия, и его, соответственно. ведь сложить две единицы не так уж сложно, если знать хотя бы немного о природе наших взаимоотношений. конечно, доподлинно знают только наши приближенные, но не факт, что утихшие теперь слухи не поползут вновь, что остальные, смотря на нас, не помыслят о том большем, что действительно существует... существовало между нами.

до конца танца я так и не сообщаю о своём решении вслух, глубоко погруженная в собственные сомнения. лишь когда ланцов отводит меня обратно к лизе, моей компаньонке, коротко киваю ему головой. мне всё ещё немного стыдно за собственные решения, но всё же - нельзя так просто отказываться от возможности разобраться во всей ситуации. что, если это принесет долгожданное спокойствие? или же ещё большую боль. здесь никогда нет возможности предсказать.
я стараюсь разговаривать со всеми, кто подходит ко мне, уделяя равное количество внимания. но это не всегда удаётся: я слишком много думаю о николае ланцове, за которым стараюсь даже не следить всё это время, чтобы не привлечь лишнее внимание. особенно моего отца или тех, кто по его указу может начать следить за мной. хотя, сам факт моего танца с николаем может привлечь достаточно внимания. но что остается? я просто рассчитываю на везение, когда извиняюсь и выхожу на улицу подышать свежим воздухом. на самом деле, это не должно быть в новинку для присутствующих; раньше я любила сбегать из шума в сад - именно так мы и познакомились давным-давно с тем, кто ждет меня вновь.
старательно отмахиваюсь от воспоминаний, пока бреду по тропинке в сторону хорошо известного фонтана. но какой уж там? если буквально каждая деталь напоминает о наших скрытных встречах, а теперь... всё словно бы повторяется снова. потому я замираю на месте, когда вижу его в свете луны. правильно и неправильно одновременно. сердце вздрагивает, когда он оказывается совсем близко и обхватывает мои ладони. - никки... - шепчу то обращение, которое не произносила слишком давно. прокашливаюсь неловко, отводя взгляд в сторону. стоит ли снимать щит? сопротивляться так сложно! - это так напоминает о прошлом. и я ведь до сих чувствую себя также, как тогда. - поднимаю на него взгляд, невольно опускаюсь к губам. - как часто я мечтала о том, что то был наш не последний поцелуй. нельзя быть привязанной к кому-то настолько, - особенно, когда ты княжна целой империи! да и эти признания, зачем они вообще? - извините это моё отступление. что вы хотите мне сказать?

осознаю ли я до конца положение мужчины, на которого оказываюсь обижена куда сильнее, чем предполагала? из-за этих эмоций я не могу мыслить достаточно трезво, хоть и пытаюсь. мой отец, - император равки, - запретил николаю приближаться ко мне, запретил надеяться на что-то большее, отправил на сражения, чтобы доказать достоинство кандидатуры. хотя, кажется, что это было больше из желания разлучить нас навсегда; это бы получилось либо со смертью николая, либо с выбором новых пассий нашими семьями. но ни того, ни другого не произошло, так что мне искренне интересно, как именно всё сложится теперь. как поведут себя наши отцы, какие теперь ограничения будут выдвинуты, чтобы разрушить саму только возможность наших отношений?
а ведь я уже думаю об их возможности, хотя сама ещё не решила - прощать ланцова или нет (возможно, моё сердце уже сделало свой выбор, осталось только дождаться, когда он достигнет головы). мы встречаемся возле привычного фонтана, и это поднимает такую сильную волну ностальгии, что всё внутри сжимается и трепещет. - да, я чувствую то же самое. будто бы мы оба вернулись в прошлое сейчас. а ведь прошло так много времени! как такое может быть? как всё может ощущаться так, будто мы и не расставались? - мне страшно смотреть ему прямо в глаза, но я не нахожу в себе сил оторваться; тем более, когда его лицо становится всё ближе и ближе к моему. как всё может быть настолько странно?

в голове сразу возникают мои старые мечты о поцелуе с ним; ещё в тот момент, когда я не прочитала его прощального письма. боже, насколько же сильно я тогда хотела этого, насколько часто рисовала в своей голове желаемое тёплое прикосновение его губ к своим. и вот теперь это исполнится? а надо ли оно мне теперь? судя по тому, что я не решаюсь отодвинуться, хотя прекрасно понимаю, что именно произойдет, то ещё как надо. приоткрываю свои губы и закрываю глаза, позволяя ему осуществить то запретное, чего леди обычно не позволяют себе. слишком большая вольность, но удержаться практически невозможно!
ещё и едва сдерживаю себя от того, чтобы не обнять его за плечи, не прижаться поближе, не почувствовать его тепло всем своим телом. но тут хватает и поцелуя. от него по моему телу расходятся приятные мурашки, пробегает легкая дрожь по спине; я хочу, чтобы он сделал со мной всё, что захочет. опасное желание для императорской дочери, и слишком же большое доверие, которое не стоит давать вот так просто.
мы оба замираем на десяток секунд в молчании, когда поцелуй прерывается, и просто смотрим друг другу в глаза. должна ли я отреагировать как-то иначе? стоит ли мне осечь его и напомнить, с кем именно он сейчас находится? стоит ли указать на то, что с ним может сделать батюшка за такие вольности? выдыхаю медленно, словно готовясь к большой отповеди, но ни одно слово так и не получается выдавить.

зато николай удивляет меня неожиданными откровенностями; действительно ли он думал обо мне, пока воевал? действительно ли хотел доказать моему отцу, что достоен просить моей руки? - я это и так знала, николай. или же вы думали, что я так тепло относилась к вам, но при том сомневалась в вашей искренности? - хотя, сейчас ведь всё совсем иначе, так зачем я говорю лишь о прошлом? наверное потому, что мне всё ещё обидно из-за тех его решений. но что по поводу нынешних? - правда, я не ждала, что вы так легко откажетесь от меня после всего. я знаю, что император надавил на вас, и понимаю, что вы не могли иначе, но иррационально обида всё равно никуда не уходит. я чувствовала себя так одиноко, и преданно. - сжимаю ладони возле своей груди, поглядывая на него с тоской в глазах.
- я согласна дать вам ещё один шанс. или вернее будет сказать - тебе, никки. и... я скучала. - говорю совсем уж смущенно, так как не собиралась признавать такого вслух. не стоило бы так открыто тешить его самолюбие! - но откуда мне знать, что ты писал те наброски, будучи на войне? а не сделаешь их сразу после нашего разговора, чтобы утешить моё самолюбие? - складываю руки на груди, добавляя в тон шутливости. мне не хочется, чтобы это воспринималось уж слишком серьёзно и близко к сердцу. - но я всё равно хочу их увидеть. - касаюсь его ладони, заглядываю в глаза и упускаю цепочку своих решений, когда придвигаюсь ближе и целую его. на этот раз поцелуй получается не настолько невинным, да и мы оказываемся даже ещё ближе. куда ближе, чем это было в танце, или даже пару минут назад. наверное, здесь всё дело в том, как долго мы не виделись. - что мы теперь будем делать? учитывая мнение наших родителей. - снова тайные встречи, покуда всё не сможет решиться? видимо, так.

всего одна ночь переворачивает всё верх дном; где раньше была зияющая дыра и боль, теперь расцветают цветы и светлое ощущение спокойствия. насколько же любовь прекрасна в любом своём проявлении! хотя, нет, далеко не в любом - в расставании она скорее обременяет, и потому становится ужасной. но я рада, что не перешагнула через эту свою привязанность и не отказалась от николая, несмотря на осуждение наших родных. и рада, что не отказала ему спустя время, что всё-таки решила пойти до конца; хоть пока и непонятно, куда именно нас приведёт эта дорога.
я оказываюсь слишком окрылена происходящим, чтобы задумываться о плохом (человеку свойственно верить в чудо, особенно, когда чувства заслоняют собой всё кругом). часто достаю наброски его писем, сделанные ещё на фронте: помятая бумага, далеко не похожая по качеству на те, которыми мы обычно обменивались здесь, часто обрывающиеся предложения, и бесконечно прекрасные, таящиеся в строках, чувства. особенный трепет я испытываю, читая стихотворение (пусть и не законченное), сложенное специально для меня. я чувствую себя героиней романа, любимой и неповторимой в глазах своего мужчины.
до чего же глупо! но, меж тем, до чего же это прекрасно. сердце колотится всякий раз, когда я предвкушаю очередную тайную встречу, а когда же наши губы соприкасаются - и того грозиться вырваться из грудной клетки. - я люблю тебя, - говорю как-то раз, пока мы сидим в обвитой плющом беседке. это место вполне могло бы стать ловушкой для нас, но к счастью есть те, кто не подпускает посторонних.

жаль лишь, что наше счастье вновь длится слишком недолго. в феврале, почти сразу же после дня рождения моего отца, меня поднимают среди ночи криками. это моя служанка, клара, с чего-то голосит в такой час. я обхватываю её за плечи и встряхиваю, пытаясь понять, что происходит. - моя великая княжна, собирайтесь скорее! вам нужно... срочно нужно уезжать отсюда! - я не понимаю, какие именно бредни она несет, но выглядит слишком серьёзно. я прикусываю с силой губу, а потом слышу грохот откуда-то снизу. что, чёрт возьми, происходит? беру себя в руки и быстро скидываю ночную рубашку, чтобы переодеться в платье. накидываю сверху пальто, обуваю ботинки и иду по коридору следом за служанкой. - где император с императрицей? где мои сестры? - она лишь коротко уверяет меня, что всё будет в порядке, и она ведёт меня к ним. не может же она предать меня? нужно быть готовой ко всему.
к счастью, схваченное со стола орудие не пригождается. когда мы все встречаемся в небольшой комнате, расположенной почти в самой дали замка, я чувствую лишь дрожь. видимо, из-за обстоятельств, которые озвучивает начальник императорской стражи. - мы вывезем вас в безопасное место, а пока сами разберёмся с нападающими. какое-то время вам придется пожить вдалеке, - даже там есть риски, которые, я полагаю, все здесь прекрасно осознают.
нас ведут через коридор, а я не могу перестать думать! знаю, что у меня нет права голоса, но... - отец, мы должны остаться. это ведь попытка захватить власть, предательство! мы не можем просто оставить замок, вы не можете просто оставить свой трон, - вот только мне не дано осознавать всех последствий, да и в ситуации он уж наверняка понимает больше. по крайней мере, его взгляд и осекающее "хватит" говорят именно об этом.

почти сразу все мы резко останавливаемся, а потом раздаётся крик моей младшенькой сестренки анастасии. мой взгляд падает на трупов, которыми теперь устелен задний выход из дворца. они знали... потому что предатель, скорее всего, был и среди наших. из темноты возникают силуэты, и с каждой секундой их становится всё больше. начинается схватка и нас оттесняют все дальше, желая обезопасить. никогда я ещё не чувствовала себя более бесполезной, более загнанной в угол. все наши люди падают один за другим, пока не остаётся только отец с оружием и я со сжатым клинком, который едва ли может помочь. если только позволить им считать себя побежденными. жаль, но нас лишают острых клинков.
- ну что, романовы? - усмешка на лице этого человека ощущается даже в темноте, и мне становится скверно из-за этого. - пройдемте с нами. - каждый здесь понимает, что иначе не выжить, иначе не отобрать победу. у нас есть армия, у нас есть поддержка простого народа, ведь так? всё не закончится этим днём...
так и получается. проходят месяцы прежде, чем мы узнаем решение. наши условия далеки от царских, но они довольно человечные. нас расселяют по двое; я сама вызываюсь быть с младшей сестрой. у нас всегда была особенная связь, более крепкая, чем со старшими девочками. мне нравилось ухаживать за настей, читать ей сказки или заплетать волосы; она так невинна, так мила, что я и сейчас пытаюсь сохранить это, рассказывая сказки, вспоминая стихотворения, спектакли. хочу взрастить в ней любовь к прекрасному, несмотря ни на что.
вот только приказ: - нам велено убить всех романовых, - ради которого нас всех будят и собирают в небольшой комнатушке посреди ночи, подводит нас к черте. я оборачиваюсь через плечо на дверь, ведущую в здешнюю кухню, и встречаюсь взглядом со слугами. я не верю, что все здесь ужасные люди, готовые убивать. сжимаю ладони в кулаки, понимая, что не могу уйти лишь с сестрой. но как сказать остальным?
первый выстрел раздаётся резко, неожиданно, взрезает повисшую тишину. смотрю на своего отца, чьи ноги подкосились в то же мгновение, и он упал навзничь. крик и паника поднимаются в комнате; в основном, шумят слуги, которые оказались здесь явно не по доброй воле. я проталкиваюсь вперед них через проход в кухню, подхватывая настю на руки. это единственное, что я сейчас способна сделать...
жмурюсь, стараясь не вслушиваться в крики своих сестер, своей матери, а затем и в выстрелы - один за другим. я лишь несусь вперёд в лес, не обращая внимание ни на босые ноги, ни на плач своей сестры, ни на команды, раздающиеся где-то позади. лишь когда руку разрывает ужасающей болью, приходится вернуться в реальность; нельзя останавливаться, нельзя сейчас дать слабину. я должна спасти сестру! но как?.. стискиваю зубы, понимая, что она всё же слишком тяжёлая, чтобы нести её на одной руке (да даже в двух было очень напряжно!), но я стараюсь. до боли, до скрежета в зубах. я чувствую теперь, как каждая палочка, веточка, тростинка впиваются в мою стопу, как каждое крохотное движение рукой возвращается агонией, как сводит каждую мышцу в моём теле. а что со слабостью? о боги, лишь бы дотянуть до ближайшей деревни... я видела домики, когда мы иной раз выходили на прогулку с сопровождением. но добегу ли я?

в порядке ли николай? учитывая, что сейчас в наших землях разразилась гражданская война, возможно всякое. мой отец остановил одну войну, но при том началась другая... неужели многим было недостаточно крови, которая уже была пролита? неужели так много людей готовы отдать свою жизнь, лишь бы не видеть на престоле моего отца? или дело не только в этом... кажется, что я была слишком слепа к чужим мнениям, живя в своём роскошном замке.
пожалуй, некоторые по праву могут считать, что дети императора едва ли знают настоящую жизнь, какая она есть. но мой отец всегда старался быть ближе, как кажется: например, часто посещал простые городские мероприятия, или же всегда исправно нёс службу и отправлялся прямо в гущу военных действий (хотя, доподлинно мне его роль в этом всём неизвестна, ведь меня там не было).
- все не могли отвернуться. вас многие любят, батюшка, - не знаю, вижу ли я неуверенность на его лице в этот момент, но потом она сменяется довольно мягкой улыбкой. за последние месяцы нам удалось стать ближе, да и разговоры стали складываться гораздо чаще, семейные ужины, и совместные прогулки. это странно, но очень приятно. естественно, все мы здесь - заложники, и осознаем эту свою позицию. не смеем забывать о том, что всё может резко измениться (в лучшую или худшую сторону). - лишь кто-то влиятельный мог устроить подобное. - просто говорю я, поглядывая на отражение в тусклом стекле маленького окошка столовой. за окном идёт дождь, и он хорошо отражает меланхолию на моём сердце; особенно, когда отец произносит знакомую фамилию, отражающуюся рваной болью в моём сердце.
- ланцов, - снова фигурирует семья того, кого я люблю; но я не верю в то, что николай ко всему этому может быть причастен. сглатываю, покусывая свои губы, вспоминая оставленные на них поцелуи. он не мог притворяться столько времени, да и чего ради? отец будто читает мои мысли, и продолжает: - санни, я знаю, что ты доверяешь ему, но когда мы выберемся отсюда, то мне придется убедиться в его преданности. - это будет что-то страшное? вроде пыток, или… или сама не знаю!
— батюшка, пожалуйста, не причиняйте ему боли, хотя бы ради меня. он искренен в своих чувствах, — а ещё он никогда не осуждал решения императора, ведь мы уже коротко говорили об этом на самом первом балу после долгой разлуки. так что он просто не может быть в этом замешан! его отец — это совершенно другой случай, и мне кажется, что они слишком разные. но вдруг со временем все изменится? или уже изменилось?
— я волнуюсь за тебя, санни. если он окажется не тем, за кого себя выдаёт… лучше бы тебе забыть о нем. — говорит он неожиданно грозно после всех мягких слов. вздрагиваю на мгновение, пока воспоминания рисуют улыбку николая; я скучаю по нему безумно, но совсем ничего не могу сделать. почему он не спешит увидеться со мной? или же просто не может отыскать? учитывая, что нас увезли в какое-то богом забытое место, ничего удивительного.

после этого дня я ещё несколько раз препираюсь с отцом по поводу николая, своих желаний, не соответствующих его собственным, и престола. последнее становится нашей возможностью уйти отсюда живыми, в теории; но я не верю в то, что эти бандиты просто отпустят нас, даже если император откажется от своего места и притязаний на него. хотя, конечно, отец считает иначе (или заставляет нас думать так) и просто хочет защитить свою семью, и я могу понять его, но…
— желаемое будет достигнуто, и наша семья перестанет быть помехой, — высказывает вслух старшая из сестёр, мария, которая все еще надеется выбраться и всё-таки выйти замуж за принца дании, сбежать из империи, которая понемногу рушится. — это не значит, что нас отпустят по доброте душевной, — отвечаю я с налетом сарказма, хотя сама очень хочу верить в то, что говорит сестра. переворачиваюсь на узкой кровати и вздыхаю, прикрывая глаза. нам нельзя надеяться на слишком многое, совершенно не та ситуация. — лучше идите спать, а то настя опять наслушается ненужного, — говорю я, следя за старшими сёстрами краем глаза. не стоит вообще все это обсуждать! если мы и властны над своими жизнями сейчас, то в настолько мизерной степени, что это едва ли заметно.

на следующий день этим мыслям приходит явное подтверждение. выстрел за выстрелом моя семья, — тёплая, бесконечно любимая, необходимая, превращается лишь в опустошённые, холодные, беспросветно мертвые сосуды. так почему я так стараюсь убежать от этой участи? почему бы не принять смерть гордо, как истинная дочь императора? ответ прост: это будет бестолковым расточительством возможностей, это будет самым настоящим самоубийством, а я к такому не готова. и что важнее — я должна вытащить хотя бы настю.
вот только, когда меня ранят в руку, становится куда меньше решительности. я продолжаю нести девочку, хотя едва ли чувствую в себе силы. ноги сами по себе ведут меня по темному лесу, но в какой-то момент путаются за корни дерева. я падаю прямо на раненную руку, прикусывая язык до крови, чтобы не завопить. различаю плач сестры, доносящийся будто откуда-то издалека, и взглядываю на неё, лежащую прямо передо мной. — все в порядке, будет… нужно лишь встать. — морщусь, явно вспоминая про вполне реальную опасность.
опираюсь на здоровую руку, чтобы подняться и протягиваю эту же руку сестре. понести я её уже не смогу. мы бежим в темноту, но нас настигает едва заметный, и всё же свет, а вместе с ним и крики. - стоять, не то будем стрелять! - прикусываю губу с силой, но всё же торможу. почему они вообще медлят? ведь их приказ - убить.
разворачиваюсь к ним лицом, и закрываю собой сестру, надеясь неизвестно на что. у этих людей может быть совесть? едва ли. но нас оставляют в живых, пока что. и хотя я не понимаю смысла, но постараюсь извлечь из этого максимальную пользу, если смогу. - не троньте её, - прикрикиваю на мужиков, которые начинают торопить мою сестру; тоже мне! лучше я сама её поведу, пока смогу. жаль лишь, что это едва ли может спасти ей жизнь...

мы возвращаемся к дому, и краем глаза я отмечаю тюки, вынесенные на улице и которые складывают в телегу; прикусываю губу, чтобы не начать плакать - я их больше не увижу. но так ли это важно? ведь скоро и мне настанет конец. а значит мы встретимся в другом месте, возможно - более приятном, светлом... хотя, конец ли это? ведь голос, который я различаю, знаком мне до боли. значит ли это что-то плохое или хорошее? я пока не знаю, но сердце против воли начинает биться чаще, ликовать - он жив, в порядке, он здесь. вот только - для чего?
замираю на своём месте, поглядывая на него недоверчиво; окажется ли мой отец прав? я очень этого не хочу! не знаю, выдержу ли я... - неужели ты на их стороне, николай? - сжимаю руку в кулак, взглядывая на его генеральские погоны - он служил в армии моего отца, но что теперь? как хорошо, что он перебивает меня очень вовремя, одним коротким и мягким словом, раскрытыми объятиями и аккуратными прикосновениями. заглядываю прямо в его глаза, чувствуя, как проступают слёзы; наконец, я могу проявить искренние эмоции.
утыкаюсь лицом в его рубашку, поправляю отданную шинель на плече; - я... я... никки, мне так страшно, и так больно! но я не готова проявлять слабость при остальных, - хватаюсь за его руку и пытливо заглядываю в глаза. - скажи мне, что ты приехал сюда не для того, чтобы добить оставшихся романовых. скажи мне, что ты здесь, чтобы помочь нам. боже, - касаюсь его щеки, легонько улыбаясь. ведь я уже знаю, что это так, что я права... да и сказал бы он мне обратное? - я волновалась за тебя. но они не позволяли отправлять письма, что неудивительно, но всё же.

мой отец всегда твердил мне, что николаю нельзя доверять, мой отец всегда пытался указать мне совершенно другой путь, отличный от того, что предназначен младшему ланцову. но вот проблема - я не могу последовать воле отца даже сейчас! потому что, несмотря на все сомнения, что обуревают моё сердце и душу, я не могу и не хочу не верить тому, кого люблю. он бы не приехал сюда лишь для того, чтобы убить меня или кого-то из членов моей семьи. он бы не перестал искать меня до тех пор, пока не нашел бы. ведь такова любовь, не так ли?
по этой причине, я жмусь к нему ближе, показывая безо всякого стыда или страха всю степень своего желания быть рядом, показывая как я действительно по нему соскучилась. и хотя я продолжаю бормотать вслух о сомнениях, но на деле таковые испытываю едва ли. тем более, что он так уверенно опровергает их, а затем целует меня - скромно, безо всякой страсти, но очень нежно и заботливо, словно стараясь не навредить даже таким образом. наверное, я сейчас действительно выгляжу, как хрустальная ваза, которую можно разбить одним неверным движением.
- я тоже надеялась. хоть уже и зарождались сомнения в том, что я выберусь отсюда живой... и даже не зря, - говорю едва слышно, словно боюсь, что и сестра услышит. поняла ли она уже, что все остальные мертвы? не знаю даже, как буду ей всё объяснять, как смогу подобрать слова, да и получится ли произнести их вслух.
а прямо сейчас не знаю, что могу ответить на эти извинения николая... имею ли я право винить его хоть в чём-то? мне действительно горько, что он не пришел за нами на неделю раньше, или на день, или хотя бы на несколько часов, но правда в том, что даже так - непонятно, остались бы ли мои родные в живых. куда важнее здесь другое - откуда он вообще узнал, да и как смог попасть сюда так быстро?.. неужели за всем действительно стоит его александр ланцов, как и предполагал мой отец?

не успеваю задать этот вопрос, так как его неожиданное признание выбивает из колеи. не знаю почему, ведь уже слышала его раньше... наверное, прямо сейчас это воспринимается немного странно: из-за всего произошедшего, из-за места, в котором мы находимся, из-за запаха крови, стоящего в воздухе. и моей ведь крови? прослеживаю его собственный взгляд, отчего-то даже не ужасаясь открывающейся картине. сказывается шок? не удивлюсь если так, ведь даже боль сейчас ощущается просто противной и назойливой гостьей, которую хочется спровадить, но в целом можно и потерпеть.
хотя, как только он надавливает поблизости с раной, всё меняется; это место пронзает жуткой и резкой болью, из-за которой приходится сцепить зубы. - я не уверена, кто это сделал, - мой голос неожиданно слаб, но может это не настолько и удивительно, учитывая все произошедшее. — я бы и сама хотела, чтобы они ответили за содеянное. — сейчас я чувствую себя ужасно, и я хочу сотворить ужасные вещи с теми, кто позволил этому случиться и с теми, кто был непосредственными исполнителями. — я никогда не чувствовала настолько сильную ненависть, никки. и злость. — я не хочу и не могу говорить громко, поэтому просто припадаю чуть ближе к нему. и, хотя боль мешает, и порой заставляет меня хрипеть или охать, но я не считаю это стыдным. не в такой ситуации. свободной (вернее — здоровой) рукой я то касаюсь николая, то поглаживаю по голове сестру. представляю, как ей страшно, а я тут отвлеклась на своего возлюбленного. правильно ли это сейчас?

наверное, всё-таки нет, ведь даже сам николай спустя несколько мгновений присаживается на одно колено, чтобы обратиться уже к моей сестре. мне стоило озаботиться этим раньше; в конце концов, мы можем поговорить и позже, а насте сейчас нужен комфорт (хотя бы относительный) и покой. правда, в такой серьёзный момент, моя сестра оказывается способна разрядить обстановку; я даже забываю о том, что произошло на несколько секунд из-за этих слов... - это же твой принц николай? он красивый, и милый, понятно почему ты влюбилась! я тоже хочу себе такого! - она даже прикрывается рукой, пытается шептать, но всё равно выходит слишком громко, чтобы остаться незамеченным. краснею, отводя взгляд на несколько мгновений, и забываю об изначальной мысли их разговора.
николай, подхвативший меня на руки, возвращает в реальность. и боюсь, что теперь он может зазнаться из-за звания, которое я ему дала в тайне. - ты слышал? - интересуюсь очень аккуратно, хоть и опасаюсь, как бы не пришлось объяснять. да и разве это сейчас самое важное? проблем и так слишком много, да и плечо ноет так, что сложно собирать мысли в кучу. лишь какими-то урывками, мгновениями, а затем снова полнейший сумбур.
всё время я стараюсь следить за своей сестрой, потому что этот дом всё ещё не кажется мне оплотом безопасности. и лишь когда дверь в комнату закрывается за нами, напряжение немного спадает и я позволяю себе прикрыть глаза на мгновение. хотя, отключаться сейчас нельзя, стоит оставаться в сознании, чтобы не быть обузой, и чтобы хоть как-то контролировать ситуацию.

на меня смотрят две пары глаз и я чувствую себя неловко из-за того, что только я устроилась на кровати. - настя, ложись спать, - мягко отзываюсь я, не желая ещё и того, чтобы она наблюдала за предстоящим зрелищем. приятного в нём будет мало. - но я хочу помочь принцу позаботиться о тебе, - в очередной раз она заставляет меня краснеть, и уж лучше бы все остальные думали, что это последствия лихорадки, например. - разве ты не помнишь, что во всех сказках принц сам выручает свою принцессу? - дышу чуть более изможденно, испытывая неожиданное желание уснуть. наверное, сейчас адреналин, что нёс меня вперед по лесу, окончательно сошел на нет.
настя, хоть и надувает губы, но всё же кивает головой и отступает. - или тебе нужна помощь? - проговариваю, теперь смотря только на мужчину. я знаю, как оказывают медицинскую помощь, хотя с такими ранами никогда не имела дела. к счастью, ванная здесь примыкает прямо к комнате, так что мы решаем отправить настю наполнить таз с водой. - твой отец стоит за всем этим? сейчас он правит равкой? - политика - дело сложное, не самое явное, но всё же во многом разочаровывающее. для чего все эти убийства? ради власти? или ради чего-то большего? - он разрешил тебе оставить меня в живых? - неужели из-за желания николая быть со мной? странно, ведь раньше оно расценивалось, как что-то очень плохое. - ты можешь рассказывать мне что-то, пока будешь вытаскивать пулю? боюсь, что я могу оказаться гораздо слабее, чем привыкла считать. - пока он только разрезал одежду, чтобы открыть путь к ране, а мне уже хочется стонать. и всё же - молчать мучительнее, ведь тогда ты концентрируешься только на боли. - но я ведь вряд ли умру сегодня, да? не хочу быть драматичной, но, если что, защити настю, пожалуйста. ради меня. - улыбаюсь ему, прикрывая глаза на мгновение.

я никогда не хотела испытывать ненависть и гнев по отношению к людям, которые долгое время служили короне (хотя, может они уже и давным-давно ополчились против моего отца, против нынешней власти). но теперь всё равно не осталось другого выбора; сделает ли это меня ужасным человеком, таким же жестоким и кровожадным? захочу ли я сотворить с ними нечто подобное тому, что сделали они, в отместку за свою семью? сейчас это желание, что заставляет сердце биться в адской агонии, очень велико. они разрушили мою семью всего за несколько минут, они убили их всех, не моргнув и глазом. так почему я не имею такого же права? они ведь даже не задумались о боли, которую могут принести другим людям такими поступками, они просто сделали то, что 'должно' и успокоили тем свою душу. ведь иначе ничего нового не построить, лишь на чужих костях и лужах крови. и не важно, придётся ли им для этого убить семью с детьми, или их слуг, которые ни в чём не повинны, кроме храбрости и преданности, или их поданных, что просто придерживаются другой позиции; что ж, да, это всё может сдвинуть неожиданную новую власть снова. и шанс остался, ведь мы выжили. - если я увижу их сейчас, то боюсь мне понадобится оружие, - лишь отвечаю я, почти сразу отпуская эту мысль.
моя сестра немного ослабляет напряженную обстановку; и как ей только удаётся оставаться такой безнадежно милой, несмотря ни на что? ведь нам только что пришлось пережить самый настоящий ужас, а ей хоть бы хны! но детям, наверное, легче не концентрироваться на чём-то плохом, когда рядом есть двое вполне заботливых взрослых, даже если они и не являются родителями. дети быстрее понимают, что оказались в полной безопасности? потому что во мне всё равно живёт ощущение, что заставляет подрагивать время от времени, а ведь рядом со мной любимый человек по счастливому стечению обстоятельств. так чего же я продолжаю так сильно бояться? того, что моя жизнь прервётся из-за ранения в предплечье, или того, что те жуткие люди обязательно вернутся? ведь они не закончили начатое... что, если даже николай не сможет остановить их?

его слова о ране давят на меня ещё больше, но я стараюсь выглядеть хотя бы более-менее спокойно. хотя это чертовски сложно! ведь самое моё большое ранение было ещё в далеком детстве, когда мне было десять и я упала с широких качелей; тогда было пролито столько слёз из-за разодранных коленей и кучи царапин. теперь дела обстоят куда как хуже, и я понятий не имею, что с этим делать. впрочем, я и ничего не могу... лишь не мешать процессу, который уже запустил мой любимый. поэтому стискиваю зубы покрепче, вжимаюсь свободной рукой в постель, чтобы постараться не дергаться и вслушиваюсь в его голос: он успокаивает отчасти, но те детали, о которых он говорят, между тем заставляют напрягаться. чертовски тяжелая ситуация.
- чем это отличается сейчас от того строя, что был? ведь твой отец единолично всем заправляет сейчас, разве нет? - слова даются тяжело, но наверное гнев подпирает меня и потому тема не останавливается так просто. а как иначе? из-за ланцова погибли мои родители; жаль, что в парне перед собой я теперь вижу и его отца. не будет ли мне противно и тошно видеть его изо дня в день? с этим как-то нужно бороться. ведь понимаю, что он едва ли виноват в случившемся, уж скорее - он сделал всё, что мог в своём положении. хотя мой отец бы явно сказал не связываться с ним! но как я могу?..
киваю парню вяло из-за своего общего состояния, когда он обещает мне защищать; это благородно с его стороны, и всё же - опасно. что будет, если он не сможет по итогу пойти против своего отца? выбирая между семьёй и любовью - никогда не знаешь, какой путь вернее.

несмотря на то, что он обколол участок обезболивающим, я всё равно будто бы чувствовала всё, но только в притупленном виде. когда ножницы прошли через кожные покровы внутрь, то я едва заставила себя не завопить, лишь зажмурилась с ещё большей силой и прикусила губу. стоило всё-таки попросить что-нибудь, что можно было бы зажать между зубами. машу головой, чувствуя, как всё тело будто становится ещё более горячим, чем было; неужели поднимается температура? нет, нужно концентрироваться на сказанных словах, нужно концентрироваться на его голосе, способном осветить даже такой момент, даже такой день. хотя новости, о которых он рассказывает, и радуют в какой-то степени, но... я не знаю, готова ли стать императрицей, смогу ли продолжить дела своего отца. я не уверена.
но это хотя бы отвлекает, до тех пор, пока всё не заканчивается. даже не пытаюсь повернуть голову, чтобы взглянуть на рану, которая наверняка выглядит просто отвратительно, и прикрываю глаза. сейчас весь основной ужас закончился, хотя мерзкие дни, наполненные болью, продолжатся. - я надеюсь, что буду в состоянии, что мы все переживём эту ночь, - к сожалению, сейчас я не могу быть достаточно осторожной, так как мои глаза слепляются, а усталость наваливается окончательно. да и как иначе, учитывая всё ранее пережитое?

мы действительно уезжаем с утра пораньше, пока остальные не успели сообразить, что ещё две княжны по-прежнему могут представлять опасность. - настя, пойдем скорее, - лишь шепчу ей, поправляя прядку волос здоровой рукой. к своему стыду, весь путь я провожу в полубессознательном состоянии на руках у николая, а потом оперевшись на него головой в карете. меня всё ещё штормит, а рука просто по адски пульсирует. меня так и норовит потрогать её, словно это хоть немного может улучшить дело. но я не позволяю себе вести себя слишком по ребячески. - куда мы едем? что стало с телами моих родных? - я боюсь, что их могли даже не похоронить толком, но как мы могли остаться? это тоже сложно, ведь ещё мы должны уберечь настю.
мы поселяемся в небольшом доме на окраине, защищённым от лишних глаз. неприметный, принадлежащий одному из вояк под командованием ланцова (который, к счастью, открыто не высказывался против новой власти). лишь через несколько дней, когда моё сознание немного проясняется, а боли перестают мучить настолько сильно, я перехожу к вопросам. - кто остался верен императорской власти? тебе удастся достать имена? мне нужны высокопоставленные люди, те, кто сможет дать войска, деньги. - а что я могу предложить взамен? женщина на троне наверняка не будет смотреться соблазнительно для всех. тем более, что я была далеко не самой старшей. - но я не представляю, как буду вести с ними диалог. - да и что делать с николаем? а вот с этим уже сложнее, ведь он всё ещё остаётся сыном того, кто узурпировал трон. помешиваю сахар в своей кружке, поглядывая в сторону озадаченно. - ты готов открыто пойти против отца? я думаю, стоит настаивать на том, что ты приехал спасать императорскую семью, как только узнал. мы тому свидетели. - хотя этих слов может быть и недостаточно, учитывая, что почти все в курсе того, какие отношения между нами. - я не знаю, что мне делать, николай. я такого не хотела... - склоняю голову, вдыхая поглубже. как выходить из этой ситуации? одному богу известно. - пожалуйста, обними меня - прошу его мягко, хотя сама опасаюсь, что он может задеть рану и это явно создаст лишь больше боли. но и без его тепла не могу! лишь он может поддержать меня в такой момент...

утопическое будущее... это то, о чём я задумываюсь после всех слов николая. наверное, люди действительно устали от строя, в котором главенствует один монарх, а за ним идёт богатая знать и купцы. наверное, люди хотят уже получить больше свободы, больше возможностей. я и раньше размышляла об этом, но лишь в теории, лишь для расширения собственного кругозора. я ведь знаю, что многие государства сейчас пришли или уже идут к такому, я знаю, что люди в нашей империи не могли остаться глупцами, слепыми к этому. так что логичное завершение в том, что многие из них захотели перемен. но чего они будут стоить всем нам? станет ли это спасением, или наоборот потянет за собой разрушение? о боже, готова ли я вообще пытаться принимать настолько большие и серьезные решения?
в нашем временном пристанище приходится думать об этом гораздо чаще; я не знаю почему, но всегда чувствую это давление за будущее равки. я не могу просто похоронить мечты моего отца, не могу просто отвернуться от нашей семьи, которая из столетия в столетие помогала этому месту процветать (конечно, далеко не всегда всё было солнечно). хотя иногда я думаю лишь о том, как бы сбежать и скрыться от всего, просто жить спокойно. что плохого в том, чтобы жить со своими любимыми в безопасности и вдалеке от политики? ответ прост: плохого ничего, но как жить с этим бременем? мы оба связаны с происходящим; я наследница свергнутых правителей, а он наследник нынешней (временной?) власти.
и я не могу оставить все так! каждый раз напоминаю себе о том, как беспощадно расправились с моими родными; каждый раз вспоминаю момент, когда мы хоронили их всех неподалёку от этого дома. никто сейчас даже не может знать, где похоронены монархи... да и хотелось бы сказать? вдруг кто-то решит осквернить их, забрать их тела в неизвестное место. ведь непонятно, поддерживает ли большинство режим моего отца, или теперь уже все поддались на сладкие мысли о возможном светлом будущем? что мне делать? я училась многому, чтобы соответствовать своему статусу, но никогда моё воспитание не было достаточным, чтобы соответствовать будущему монарху.

но что теперь? я не могу оставить равку на грани пропасти, вот только и не уверена, что я буду лучшим вариантом. что, если его отец, сколько бы жестоко он не обошелся с моей семьей, завоевал сердца народа? я пока совершенно ничего не понимаю, и для того хочу созвать людей извне. которые объяснят мне, по какой причине они не встали на другую сторону, по какой причине они считают монархию лучшим вариантом и какое видят будущее для равки. я должна прислушаться к народу, пусть их желания и будут высказаны лишь некоторыми людьми. стоит ли мне также поговорить со слугами? я не знаю, я растеряна, но толком ничего не могу с этим поделать. прямо сейчас остаётся только пытаться говорить с единственным человеком, что может разделить мою боль.
хотя между мной и николаем всё становится лишь сложнее день ото дня; я не могу забыть того, что его отец убил мою семью, что его отец оказался предателем. я чувствую, что мы оба смотрим друг на друга и эти взгляды хранят боль, непонимание, страх. наверное, он колеблется по поводу того какую сторону занять, ведь речь о семье, а я опасаюсь того, что же он выберет. но, по крайней мере, он не врёт мне, когда речь заходит о чём-то таком. правда, и это оказывается тяжело воспринимать. - я понимаю, и потому лишь больше сомневаюсь, что ты сможешь занять одну из сторон. - готова ли я к тому, что однажды мы окажемся по разные стороны? нет, но... вдруг это неизбежно?

но пока что в голове николая живут совершенно другие мысли; он считает необходимым свергнуть своего отца. но что, если последний использует какие-то способы, чтобы убедить его в правильности своих действий? это так мучает меня, что я едва могу сконцентрироваться на тепле от объятий, на заботливых поглаживаниях. - просто ты всё ещё остаешься сыном ланцова, боюсь, что некоторые могут решить, что это ловушка для меня и насти. - нужно убедить всех, кто на стороне романовых, что ланцов-младший не причинит делу вреда. вот только - могу ли я сама быть уверена в этом? - с другой стороны, ты можешь пробраться в самое сердце нынешней власти, ты можешь узнать сколько в их резерве солдат, какие у них планы. - стоит ли наоборот позволить ему сыграть роль предателя? вот только эта игра тоже может обернуться чем-то ужасным для нас, и для него.
отдаляюсь немного, чтобы заглянуть в его глаза; он выглядит как-то слишком испуганно. - я бы хотела, чтобы ты помог мне этой информацией, а затем и своими блестящими навыками командования. чтобы ты повел людей за собой во имя романовых. - то, что он может это - прекрасно известно, слышала разные истории и видела, как на него смотрят подчиненные. - но, возможно, я прошу слишком многое? - касаюсь одной ладонью его щеки, чувствуя, как щемит сердце. мы оказались в ситуации, где выход едва ли можно отыскать. - это всё - не приказ, лишь просьба, мысли. ты не обязан соглашаться. - я понимаю, насколько бывает сложно идти против своего отца. это всё ещё семья, какие бы разногласия не возникали. как бы ты ни был не согласен с его позицией и взглядами. - я просто прошу тебя... скажи мне, если это всё будет слишком тяжело для тебя. но ты должен понимать и сам, что у тебя не получится занять нейтралитет. сторону всё равно придется выбрать. пожалуйста, обдумай это и дай мне знать своё решение. - я так не хочу просить его о чём-то таком, но что остаётся?