мне кажется, что чем дальше - тем больше становится дней, которые я провожу в относительно бессознательном состоянии. я не хочу думать, не хочу вспоминать, потому что всё происходящее ранит настолько глубоко, что я не уверена - а хватит ли мне сил совладать со всеми сложностями?.. мы потеряли столько людей, гришей, а потеряем ещё больше в этой беспощадной войне. и меня пугает то, с какой все решительностью смотрят в будущее, хотя я сама ощущаю лишь пустоту и безнадежность. дарклинг действительно уничтожает всё то, что дорого моему сердцу; но чего ради? уж явно не из-за заинтересованности во мне, скорее - из желания подчинить однажды, сломать. его нужно остановить, но правда ли, что ради такого мне придётся убить мала - своего друга, свою единственную семью? как он вообще мог оказаться усилителем? смогу ли я убить его собственными руками, если момент всё же настанет? я пообещала, что сделаю это, но сама же не уверена в том, что способна на такое.
и хватит ли этого? что, если даже на этот случай у заклинателя теней припрятан козырь? он уже успел лишить меня, всех нас, принца равки самым жестоким образом. николай... моё сердце всякий раз сжимается, когда я вспоминаю его, лежащим на полу в прялке. то, как тени захлёстывали его, как понемногу забирали всё, что делало его штурмхондом, принцем, николаем. я не была готова отпустить его, но был ли у меня выбор? я не смогла помочь ему, но сейчас всё ещё есть надежда! что, если нам всё же удастся поймать его, исцелить его? мы обязаны попытаться - ради всей равки.

однажды даже был шанс; осознанно или нет, но он всё же продолжал летать за нами, несмотря на все приключившиеся с ним ужасы. он и сам надеялся получить помощь? а может и боялся той одновременно. мне было больно смотреть на него, но при том едва видеть; монстр, да, тёмное создание, и всё же николай. я чувствовала то, насколько он сам потерян, насколько разбит. это так неправильно, всего этого не должно было произойти... только не с ним. он мог бы стать отличным королём для равки! и, думаю, что дарклинг решил убрать его не столько из-за меня, сколько из-за ума и изобретательности парня, который ещё смог бы противостоять даже столь могущественному злу.
и это одна из причин, по которым он всем нам так нужен! но даже потянувшись, лишь спугнула его; он боится навредить мне? или просто опасается, что не сможет стать человеком вновь? честно говоря, я тоже боюсь этого, очень сильно. что, если мы больше никогда не встретимся? боль наполняет всё моё естество из-за этих мыслей, а сердце стучит всё чаще. мал говорил, что стоит поделиться этой болью с остальными, но я не могу. нет, не хочу! она только моя, вся до последнего остатка.
жаль, что иногда мне не остаётся много времени на мысли о николае, но хотя бы раз в день я возвращаюсь к тёплым воспоминаниям. хоть и не скажу, что они согревают моё сердце, скорее - наносят ещё больше шрамов. ведь страх куда сильнее веры.

правда, та понемногу пробуждается, когда я встречаю его впервые за долгое время во время прогулки. сначала я инстинктивно пугаюсь, но... мне хочется верить, что раз он не напал на меня сразу, то это именно николай. тот, который ни за что не атакует своих друзей. святые, как мне не хватает разговоров с ним! тянусь в карман за кольцом, которое поможет убедиться в чистоте его намерений и делаю пару аккуратных шагов вперёд. сейчас очень важно, чтобы он не сбежал, как в прошлый раз. сглатываю и всё же достаю кольцо с изумрудом ланцовых, чтобы протянуть его в раскрытой ладони принцу. с этим подарком я не расставалась всё это время, хоть и не была уверена, что это правильно. не хватало только потерять монаршую драгоценность, но... желание хотя бы косвенной близости с ним было сильнее.
вздрагиваю, когда принц-монстр надевает на мой палец кольцо; это действительно он! стискиваю губы, чтобы не расплакаться, потому что сейчас явно не время для этого. - николай... - сдавленно произношу его имя с лёгкой улыбкой, отчаянно сжимая его ладонь в ответ. что же нам теперь делать? вряд ли прямо сейчас давид сможет придумать способ исцелить его, но мы определённо что-то должны предпринять. однако, я едва успеваю подумать об этом, как у принца уже появляется своя идея. наблюдаю за движением его руки, которое с элегантной точностью имитирует моё собственное, когда я призываю свет. - ты хочешь, чтобы я воспользовалась силой? - непонимающе произношу я, но всё же зажигаю лёгкое свечение на кончиках пальцев.

и если парой секунд раньше, я не до конца осознавала для чего (или скорее наивно отрицала в своей голове), то как только он прижал мою ладонь к своей груди, всё встало на свои места. - что?.. нет! - выдыхаю рвано, чувствуя, как под пальцами в грудной клетке бьётся его сердце. он всё ещё там, отрицать это глупо! так могу ли я отказывать ему в помощи? это неразумно, а ещё слишком трусливо. и всё же проговариваю все свои опасения: - я боюсь навредить тебе, я не знаю, как может подействовать сила. - да, свет противопоставляется тьме, но вовсе не означает, что сможет исцелить. что, если я убью его по неосторожности? я не могу потерять его, лишиться всякой надежды. но и терзать его дальше...
мне понадобилось несколько мгновений, чтобы набраться решимости, и лишь затем я пустила лёгкий поток света в его грудь. почти сразу заметила напряжение в его лице, но он даже не подумал отступать. так что я решила попробовать больше. а вдруг это сработает? ведь линии тьмы, что исполосили его тело, начали тускнеть и отступать. - кажется, это работает! - может быть и поспешный вывод? но я правда поверила в это на мгновение!
но только затем мой свет резко отступил, словно тьма начала вытеснять его с рьяной точностью. нет, нет! мне хотелось закричать, но я лишь пыталась удержать контроль, который рухнул полностью спустя секунды. почему? ведь казалось, что это может сработать... - я позову давида, думаю, что он способен найти решение. или целители, - может я и сама не до конца верила, но мне было необходимо, чтобы николай поверил и остался! мы определённо найдем способ, нужно лишь время. вот только - что же сейчас? наш отважный принц, всегда уверенный в себе и неутолимый энтузиаст, выглядит подавленно, почти разбито. и это... я не уверена, что могу вынести подобное.
ноги сами ведут меня ближе к нему, склонившемуся к земле. возможно ли вообще подобрать слова в такой ситуации? прикасаюсь к его ладони мягко, ненавязчиво, желая поддержать хотя бы так. почему всё так? обвиваю его двумя руками, поглаживая по плечу. если бы это он пытался подбодрить меня, то обязательно бы нашёл какие-то важные и нужные слова, а меня же хватает лишь на банальное: - мне так жаль. - мой голос едва громче шёпота, потому что грудь сдавлена из-за желания заплакать. - николай. - легонько коснулась его волос, всё таких же мягких и, на удивление, чистых.

наверное, иные бы сочли меня идиоткой; ведь я открыто взаимодействую с тем, кого теперь считают монстром, буквально не позволяя себе бояться или быть начеку. никто особо не верит в то, что мы теперь сможем вернуть николая обратно. но может это потому, что никто не знает его волю к борьбе настолько же сильно, насколько ту знаю я? он не отступится так просто от того, что строил и делал все эти годы, не откажется от короны и возможности сделать жизнь равки лучше. он действительно любит эту страну и кто, если не мы, должны помочь ему теперь? иначе эта страна будет обречена; кто в действительности сможет занять трон? дарклинг? тогда всем точно несдобровать. или кто-то другой, кого знать захочет посадить на трон, чтобы управлять всем самостоятельно. в этом точно не может быть ничего хорошего. да и николай… мне кажется, что не может существовать кто-то более подходящий на эту роль. раньше я даже представить не могла, что он может быть настолько искренним в своём желании. кто-то, кто не жаждет лишь власти? не знаю, это слишком удивительно, почти неожиданно. я иногда и в себе сомневаюсь, ведь испытываю жажду к большей силе. боюсь потерять контроль, стать такой же, как дарклинг. он слишком часто повторял, что мы похожи, и, возможно, мне стоит прислушаться…

но сейчас нельзя зацикливаться на таком, нельзя позволять себе сомневаться и в собственной силе. ведь мой свет действительно может помочь николаю, также может и погубить, правда говоря. потому я так сильно стараюсь и сосредоточиваюсь на нити, которая теперь связывает нас в каком-то смысле. оглядываю его торс, от которого начала отступать тьма; что, если действительно получится? слишком быстро начинаю верить, чтобы потом ощутить наваливающееся разочарование. мое дыхание спирает из-за этого, приходится даже отступить назад, чтобы ненароком не попасть в неприятность. почему моей силы недостаточно, чтобы развеять тьму внутри него?
как бы мне хотелось быть более полезной; ведь он спасал меня, а я со всей своей гришийской магией, не могу помочь. что это за глупость такая? значит, нужно использовать третий усилитель, который помог бы свету внутри меня окрепнуть ещё больше? но это слишком дорого может обойтись. потерять мала я тоже не готова! поэтому нужно искать альтернативные варианты. вот только верю я ли в них? не особо. а уж николай определенно не знает, что может спасти его теперь. даже сложно представить, насколько он боится, насколько сильно загнан в угол сейчас. хоть это уже и не первый день в этой шкуре, но едва ли он примирился хоть сколько-то. он ведь привык быть человеком, а теперь монстр все чаще берет верх, не так ли? посещают ли его те гениальные мысли, которые раньше не оставляли? может ли он оставаться собой, учитывая, что заперт в совсем другой сущности?

меня тянет вперёд, потому что мне больно смотреть на николая в таком подавленном состоянии. не уверена, что мои слова или действия могут облегчить что-то, но и оставаться в стороне нет абсолютно никаких сил. обвиваю его шею двумя руками, прижимаюсь поближе; что нам вообще остаётся теперь? должна ли я попробовать побороть тьму ещё раз? по крайней мере, я не могу оставить его в таком состоянии! что, если он попытается навредить себе, или больше не захочет вернуться за помощью, даже если мы обнаружим что-то? не могу допустить такого. — не сдавайся. мы придумаем что-то, — шепчу, прикрывая глаза на мгновение. он так утыкается лицом в мое плечо, что сердце сжимается. почему этот жест настолько болезненный?
— николай? — мой голос немного срывается в этот момент; потому что рык и горячее дыхание на моей шее отнюдь не надуманное. что на него нашло? это монстр уже решил бороться, да так, чтобы победить? тогда дело плохо! если я стану закуской, то точно уже никому не смогу помочь. когда же я пытаюсь отодвинуться на безопасное расстояние, то теневой демон с готовностью цепляет меня за руку, прорезает тонкую кожу своими когтями, заставляя вздрогнуть. все же вырываюсь, замирая на расстоянии двух шагов, выставляя руки вперёд. я не смогу навредить ему, но вот ослепить в случае чего придётся. но как бы это сделать аккуратно?
— николай, я знаю, что ты здесь! хватит! — взываю к его разуму, желая вернуть назад. вся эта ситуация наверняка поколебала его волю, заставила сомневаться в собственных силах. ведь он едва ли на что-то может повлиять… как много такого было в его жизни? — давай сделаем это ещё раз, вместе. — предлагаю ему, по сути, ранее неудачную идею. но ведь тьма начала отступать, нам нужно просто додавить. — пожалуйста, — делаю шаг вперёд, пристально глядя в его глаза — почти те же, просто теперь с простирающейся бездной отчаяния. — николай! — говорю с улыбкой, понимая, что теперь это действительно он. наверное, здесь смешивается и радость, что не пришлось применять свою силу, и облегчение, что скверна дарклинга не взяла верх. делаю ещё один шаг вперёд, прикладывая обе ладони к его груди. я даже не обращала внимание на кровь, которая капает из раны, насколько это сейчас незначительно. — все должно получиться. — и пусть я не верила и не верю в это безоговорочно, но и сомневаться понапрасну не хочется. свет противопоставляется тьме, поэтому я потянулась за первым лучом.

зная как тяжело и больно приходится николаю, у меня попросту не получается отпустить его восвояси. хотя, возможно, это было бы неплохим решением? кто-то бы определенно сказал так. в конце концов, шансов помочь ему прямо здесь и сейчас действительно мало, а так я заставляю его оставаться среди людей, даю возможность навредить им, а случись такое и он уже точно не сможет вернуться назад. и все же — я принимаю этот риск, как делала уже много раз раньше; иначе в нашем положении никак. да и в чем тогда вообще смысл?
николай создан для того, чтобы управлять равкой, а я создана для того, чтобы вызывать свет и рассеивать тьму. так как же так получается, что я не могу убрать это существо с нашего пути? это даже не дарклинг во плоти, а лишь часть его силы. если я не могу справиться даже с этим, то какие у меня шансы против древнего зла? эта мысль отчасти направляет меня, когда я двигаюсь вперёд, чтобы уговорить принца бороться. какова же вторая мысль, но куда более важная и значительная? все ещё проще — николай. я не могу оставить его, я не могу отпустить его; сейчас он нуждается во мне больше, чем когда-либо. и я… я тоже нуждаюсь в нем, вся равка нуждается в нем. пусть и не каждый пока понимает это в полной мере.
наблюдаю за тем, как николай заводит руки за спину, чтобы ненароком не навредить мне вновь. по крайней мере, это будет не настолько быстро. вглядываюсь в напряженные черты знакомого лица, неожиданно представляя, что именно он чувствует в этот момент и как мало надежд в действительности возлагает. хочется встормошить его и сказать, что он не зря спасал тогда заклинательницу солнца, что она ещё способна сделать свою работу. но была ли я уверена в себе? нет, нисколько. даже с двумя усилителями… демон кажется очень сильным.

и все же, со всем отчаянием, прикладываю ладони к его груди. мне так хочется ощутить стук его сердца, так хочется понять, что оно продолжает бороться; ровно как и я. в этот момент мы становимся едины в каком-то более глубоком смысле — связаны, нерушимы. и готовы ко всему, что предложит судьба; вот только я не собираюсь полагаться лишь на её милость. направляю свет прямо в пасть к тьме, протягивая его все глубже, соединяя его в огромную паутину, которая уничтожает тёмные сгустки. те словно бы шипят, отзываясь на мое проникновение, но все же отступают.
мой взгляд в какой-то момент сосредотачивается на лице николая; то, насколько сильно он напряжен, читается без особо усердия. неудивительно ведь; мы оба понимали, что борьба с монстром может быть ужасающей. и то, через что приходится проходить сейчас принцу, точно не доставляет удовольствия. вижу, как он стискивает губы между собой, следую за ним на землю, когда ноги подкашиваются, и наблюдаю за тем, как алая кровь стекает по его ладоням. это помогает концентрироваться? даже если так, но все же выглядит просто ужасающе; не хочу, чтобы он так сильно страдал. пусть десять раз будет проклят дарклинг, который совершенно не знает меры. но к этому ещё предстоит вернуться позже, а сейчас же лучше сосредоточиться.

ведь сейчас же… сейчас победа неожиданно приходит на нашу сторону. то, что он становится человеком, видно невооружённым взглядом. нет этой черноты, этих огромных крыльев и острых когтей. сейчас он похож на николая, которого я знаю; неужели все позади? хотя, это глупое предположение — я все ещё чувствую тёмную силу внутри него. и все же та отступила… кто знает, как надолго? не позволяю себе расстраиваться преждевременно и просто обнимаю принца двумя руками. тем более, что другого варианта у меня и не остаётся. кажется, что силы почти мгновенно покидают его, и он просто повисает на мне. парень оказывается тяжёлым, но я старательно стискиваю его (и ещё стараюсь не думать, что он почти полностью раздет сейчас).
— ты в порядке? — все же уточняю я, не до конца понимая хотя бы одно — в сознании ли он? грубоватый голос отзывается все же, заставляя вздрогнуть от неожиданности. это мало похоже на то очарование, которым всегда обладал николай. и все же нотки определенно его. — да, получилось. правда. — спешу сообщить я, сама не до конца веря, что все же нам удалось. вот бы навсегда! но это слишком наивно и глупо.
затем происходит и движение всего спустя пару мгновений, я чувствую облегчение. смотрю на его ладони, испещрённые шрамами и становится не по себе. это я поспособствовала случившемуся? тянусь пальцами к его ладоням и сначала легонько касаюсь их, а затем сжимаю в своих руках. — ты в порядке? — спрашиваю ещё раз, настороженно поднимая взгляд к его лицу. — сможешь идти? потому что я не смогу тебя даже поднять. — улыбаюсь немного, стараясь немного пошутить; настолько, насколько это вообще получается. — хотелось бы, чтобы шутки оставались на твоей стороне. — я только что признала, что мне это нравится? но в этом и нет ничего плохого, это ведь даже правда. — а ещё нам стоит одеть тебя. — тут я даже немного краснею, потому что его вид… довольно говорящий. снимаю с себя шаль, на мгновение освобождаясь его ладони, а затем накидываю на его плечи. — стало потеплее? — интересуюсь, не скрывая волнения в голосе; в конце концов, теперь его тело очень даже человеческое. встаю и потягиваю его вверх следом за собой, предлагаю опираться на себя.

мне интересно, сломило ли все происходящее николая? это определенно было основной целью дарклинга, когда он решил поселить в нем скверну. превратиться из капитана, из принца, из почти_короля в монстра… это точно сложно. но я надеюсь, что успела вовремя; вот только — что дальше? успею ли я покончить с тёмным еретиком до того, как тьма вернётся с новой силой? ведь способа разобраться с ним все ещё нет; или уж скорее этот способ кажется слишком ужасным, неправильным в своей сути? закрываю глаза на мгновение, позволяя себе обнять принца чуть крепче; в конце концов, я редко позволяю себе мысли об этом, потому что те очень тяжелы. пожертвовать малом? не знаю, буду ли готова хоть когда-то?.. и что для такого должно произойти?
заглядываю в янтарные глаза принца, ловя себя на мысли о том, что скучала по этому ясному взгляду. хотя сейчас они не полны такой жаждой к жизни, как раньше. но все ещё может вернуться? — в основном, ты в порядке благодаря себе. немногие смогли бы оставаться в сознании все это время, и уж точно, что лишь единицы нашли бы в себе силы сопротивляться. — мне хочется донести до него, что борьба не была впустую, что он сильнее, чем может подумать. нельзя позволить ему сомневаться в себе, и уж тем более сдаваться, если дальше что-то пойдёт не так. а я все ещё слишком много думаю о том, что вскоре тьма вновь вытеснит человеческое. ведь пока нам не удалось ослабить дарклинга… а учитывая то, что случилось в приюте… боже, лучше даже не вспоминать.
отвлекаюсь на его улыбку; она не настолько уверенная, как обычно, но все же довольно очаровательная. это заставляет улыбнуться меня тоже. хотя, не стоило ли позволить ему показать настоящие чувства? становится неловко, но теперь уже немного поздно говорить об этом? — тебе стоит набираться сил сейчас, ещё успеешь поносить кого-то на руках. — если только я правильно поняла его слова; и надеюсь, что ответ звучал не настолько серьезно, насколько могло бы быть. мы же все же продолжаем шутить, ведь так? хочется вернуть ту лёгкость, которая раньше была между нами. он был единственным, с кем даже разговоры о политике, не вызывали желания сбежать. почти всегда.

вместе мы движемся вперёд; потихоньку, достаточно медленно — особенно по первой. о чем мы должны поговорить? кажется, стоит посветить его в наши планы (если это так можно назвать), проговорить те, которые он строил самостоятельно. ведь у николая были мысли по поводу того, что должно нам помочь, но не суждено. наверное, лучше и не затрагивать тогда? встряхиваю головой, решая исключить это вообще. в конце концов, сейчас стоит укреплять его самоуверенность (которой раньше было хоть отбавляй), а не наоборот.
вопрос, который он задаёт, перекликается с моими собственными мыслями. вот только… приводит к более узкой теме, к сложной теме. притормаживаю на короткое мгновение, чувствуя тяжесть в сердце. — мы нашли жар-птицу, но вот только она нам оказалась не нужна. — втягиваю воздух поглубже, собираюсь с силами, чтобы проговорить то важное, что успело открыться. прикусываю нижнюю губу, смотря только перед собой. попросту нет сил сейчас говорить это глаза в глаза? смогу ли вообще? — все осложняется. и я не знаю, смогу ли победить дарклинга лишь с двумя усилителями. — задумчиво проговариваю я, пока мы продвигаемся в сторону лагеря, а спустя несколько минут напряжённого молчания оказываемся внутри моей палатки. — можешь располагаться пока здесь. — указываю на подобие «кровати», но другого у нас и нет. ещё будет время рассказать всем и все. а пока… — мал — третий усилитель. и чтобы завладеть этой силой, я должна убить его. — какие страшные слова в своей сути. как я могу просто взять и убить друга детства? закрываю лицо двумя руками, бухаясь на раскладной стул. как же сильно я устала от всего! — я не знаю, что делать, николай. хоть я и пообещала малу, что сделаю это, если не останется другого выхода. но как я могу? он — моя семья, мы были вместе с раннего детства, и… — как же все запутанно выходит! по этой причине я осталась с ним тогда? чувствовала ли я что-то уже тогда? глупо, но уже нет никакой уверенности, что истина, а что нет. да и самобичевание не поможет.
— я схожу за водой, едой и попрошу какую-то одежду для тебя, а то… — кидаю неловкий взгляд на его разорванные брюки; он обычно одет с иголочки, но здесь дело совершенно другое. — после этого устроим небольшое собрание? или ты пока не готов?

наверное, мне должно стать легче из-за попыток николая вести себя также, как раньше; но на деле же… заставить его надеть маску было не лучшим решением. жаль только, что мой эгоизм и желание лёгкости хотя бы в коротком моменте берет верх. шутить после столь напряжённой борьбы тьмы и света… не знаю, но почему-то мне это казалось хорошей идеей. словно нам самим должно стать легче из-за этого, словно мы смогли бы хоть немного абстрагироваться от той боли, которую принёс дарклинг в наши жизни. наверное, по этой причине я продолжаю парировать ответы, а не останавливаюсь с просьбой поговорить о том, как он себя чувствует. — уверена, будь мы сейчас перед простым народом, ты бы так и сделал. но здесь никого нет. — это действительно лишнее. пусть это и всего-то шутки; но даже представить, что принц понесёт меня на руках… странно, неправильно, как-то дико даже. пусть недавно мы и разговаривали о том, что я могу стать королевой, но это ведь не означает что-то большее. политический союз такого не подразумевает. да и малу вряд ли будет приятно увидеть подобное, хоть между нами все и осталось на уровне дружеских взаимоотношений с небольшой натянутостью.

но я все ещё испытываю к нему тёплые чувства, все ещё хочу увидеть его счастливым настолько, насколько это возможно в нынешнее время. будет ли на то шанс? когда я проговариваю вслух сделанное открытие о природе следопыта, то и уверенность убавляется. а что, если дарклинг узнает об этом? это пугает ничуть не меньше, доставляет ещё больше волнений. как же мне быть? именно этот вопрос я задаю мужчине, который всегда был хорош в том, чтобы выкручиваться из любой ситуации. но сейчас это может быть не настолько просто.
— да, я тоже думала, что такое невозможно. но мал, он, — заминаюсь, раздумывая над тем, как бы озвучить свою почти подтверждённую догадку. это даже в голове звучит странно и даже абсурдно. — он потомок того самого ильи морозова и родственник дарклинга. — вот! да, это звучит просто невыносимо глупо. поверит ли в подобные бредни николай? с другой стороны, а какой у него выбор? хочется горько посмеяться, но я лишь разглядываю его ладони, сжимающие мои запястья. тьма отступила, но оставила отпечатки в виде шрамов. лишь бы тёмный еретик не мог слушать наши разговоры через свою тьму, что все ещё гнездится в сердце принца.
— план? у меня толкового и нет. это ведь ты любишь их составлять; я же просто буду действовать по ситуации. давид придумал кое-что, но я не знаю, сработает ли это. — выдавливаю легкую усмешку, задумываясь над тем, как сильно я слаба в действительности. и как же я смогу победить столь древнее зло? уму не постижимо. — надеюсь, что мы спасём равку, уничтожим каньон и тьму. — это может помочь и самому николаю, поэтому я и говорю о том чуть более воодушевленно. вселяя в надежду в нас обоих? не иначе.

встряхиваю головой, чтобы наскоро переключиться на совершенно другую тему. в лагере все ещё есть люди, которые хотели бы увидеть короля, не так ли? но для этого нужно добавить немного порядка в его образ. закатываю глаза в ответ на его самолюбование, не сдерживая смешок. — я просто хочу скрыть тело принца от посторонних взглядов. кто знает, что может произойти, если зоя увидит лишнего. она и так к тебе неровно дышит. — о, зоя может позволить себе комментарий или флирт; а может все будут слишком поражены зрелищем, которое открывается теперь? ведь множество шрамов исполосили некогда ровную кожу; теперь уже сложно понять, какие из них николай получил в обычной битве, а какие достались из-за борьбы с тьмой. не позволяю себе долго смотреть на его тело (потому что это смущающе), и отворачиваюсь через несколько секунд, чтобы выйти.
возвращаюсь обратно через несколько минут с одеждой, которую дал мал без лишних вопросов. наверное потому, что я пообещала объяснить все позже? в любом случае, я была благодарна, что он не стал вмешиваться сейчас в это дело. мне не хотелось оставлять принца слишком надолго, да и находиться наедине с моим другом сейчас куда как сложнее. по дороге прихватываю миску с кашей и яблоко. — я принесла вещи и немного еды. — надеюсь, что такое скромное блюдо его не смутит. но другого сейчас у нас и нет.
подхожу ближе, чтобы положить все рядом и аккуратно касаюсь его плеча, боюсь его напугать. просто кажется, что он слишком ушёл в себя и сейчас стоит вытащить его. стоит ли мне спросить что-то? я уже открываю рот, но так и не решаюсь. а затем убираю и свои пальцы прочь. — тогда одевайся, думаю, что все будут рады. — пусть некоторые и не верили в саму возможность его возвращения к человеческому облику, но зато теперь можно будет сказать о том с чистой совестью. — я пока всех позову, а потом вернусь за тобой. — заглядываю в его глаза коротко, раздумывая над тем — а готов ли он к такому в действительности? я не вижу волнения, но оно вполне может быть. — я расскажу план, а другие дополнят. — неловко проговариваю, а после выхожу из палатки, чтобы найти остальных и собрать их в одном месте под раскидистым деревом. обещаю всем, что это очень важно, а затем возвращаюсь к ним уже с николаем. — будущий король вернулся. и он хочет знать, как обстоят дела. про жар-птицу я уже рассказала, как и про сложности с усилителем. — игнорирую взгляд мала на себе, сжимая запястье с чешуей морского хлыста.

смех николая зарождает в моей груди что-то приятное; возможно, я успела соскучиться по этому звуку? или скорее просто по парню, такому, каким он был все это время? приятно осознавать, что бытие монстром не сделало из него кого-то совершенно другого, кого-то нового, кого-то темного. да и признание моей правоты помогает расставить все нужные точки в голове; он не хочет носить на руках меня, а лишь хочет изобразить… что? наши отношения чуть более явными? ведь куда же в будущем браке без соприкосновений, действий; я думала об этом, но мне сложно было представить себя рядом с николаем (читай: рядом с принцем). но вот когда дело касается граждан равки, то им лучше бы видеть все это воочию, рисовать единение солнечной святой и будущего короля. думаю, что с этой идеей мы должны были ехать в западную равку, но не срослось. тот день все ещё жадно выхватывает меня из реальности, заставляет жалеть о своей медлительности. могла ли я что-то предотвратить? возможно.
сейчас почти любая мысль отзывается болью в самом сердце: из-за мала, из-за николая, из-за дарклинга. двое могут погибнуть, если я не смогу одержать верх над тёмным еретиком; последний же либо погибнет, либо продолжит своё правление. надеюсь, что никому не доведётся застать такой период. но будет неправильно не признать — это давит очень сильно, хоть я и пытаюсь держаться. особенно сейчас, когда передо мной тот, кто возлагал на меня слишком много надежд. маленькая заклинательница солнца… как я могу сравниться с древним злом? все понимают это, но никто не хочет принимать возможность проигрыша.
я читаю сейчас это и в глазах николая, который уже и так потерял слишком многое. боюсь, что ему сложно будет не предполагать трагический исход и теперь. и вряд ли мои неожиданные бравады как-то смогут помочь, отвлечь. да и есть ли смысл? думается мне, что нет. мы оба понимаем, что сейчас основная ставка идёт на случайное везение. и мал… я не могу просто убить его; думаю, что это понимает каждый, но едва ли разделяет. даже принц (хоть и не говорит о том явно). — мы с малом не то что бы много говорили об этом… каждый раз все сводилось к его геройствованиям и заявлениям о том, что эту силу нужно использовать. — может он даже и прав! и если так, то неужели не понимает, насколько это сложно для меня? — как он может быть таким самоотверженным? — шепчу куда-то в пустоту, понимая, что сама бы вряд ли смогла отдать свою жизнь вот так. в бою — это одно, это дело непредсказуемое, там ещё есть шанс побороться. а здесь же нет, совсем ничего; либо ты выбираешь жизнь и оставляешь все так, как есть, либо выбираешь смерть, помогая всем, кроме себя самого.
улыбаюсь коротко в ответ на прикосновение николая, задумчиво поднимаю взгляд; рассказать про то, что было подробнее? произошло столь многое, хоть и минул лишь короткий промежуток времени. желая ускорить скорое обсуждение плана, ухожу из палетки, чтобы принести необходимое и оповестить всех о предстоящем собрании (пусть это и ежевечернее событие, пусть они и пришли бы рано или поздно, но тут особенный повод).

— ты выглядишь куда лучше. — подмечаю коротко, пока мы преодолеваем небольшое расстояние до импровизированного круга. в таких местах мы обычно расстилаем какие-то тёплые вещи, чтобы сесть на них, и делимся своими идеями или, наоборот, своими сомнениями. сегодня же все будет немного иначе, но в целом привычно.
николай и сам прекрасно справляется со своим представлением, впрочем как и всегда; и успевает в очередной раз смутить меня перед всеми коротким поцелуем ладони. но я не подаю вид, уже достаточно привычная (и отчасти соскучившаяся) к его выходкам. лишь улыбаюсь коротко в ответ, стараясь игнорировать прикованный к нам взгляд мала. он снова злится на меня? хотелось бы мне, чтобы дело было не в этом; но наверняка он расстроится, что не сказала ему сразу или выдумает лишнего. — завтра мы будем переходить в каньон, — начинаю я, чувствуя лёгкий надрыв в голосе. — и потом вновь вернёмся туда, чтобы спасти детей-гришей, которых забрал дарклинг, и чтобы защитить равку. — как я могу так бездумно распоряжаться жизнями этих людей? они ведь действительно могут погибнуть там, если я не покажу все, на что способна и даже больше.
плюхаюсь на расстелянную куртку рядом с принцем, чтобы в основном рассказывать предыдущие события именно ему. он должен быть в курсе: и того, что случилось с воспитанниками-гришами, и моих новых навыков, и будущей битвы. все это связано, так что цепочка приходит к концу достаточно быстро. вопросы и сомнения сыпятся со всех сторон, и я далеко не всегда нахожу ответ; кое-где выручает именно николай, который ещё толком не влился в происходящее, но уже проявляет себя, как управленца. я и не ожидала от него меньшего.
— ты сегодня говорил довольно много. может налить воды? — говорю после того, как все начинают расходиться. принц просит приготовить ему чай, на что я отвечаю лёгким кивком и предлагаю отправиться в мою палатку. кому здесь какое дело, с кем и кто будет спать. тем более, я вряд ли смогу уснуть сегодня. переход каньона всегда вызывает страх. да и есть там ещё одно место.
мы с малом сталкиваемся как раз рядом с небольшим столиком, где стоит чайник с собранной заваркой. конечно, не самый роскошный чай, но хоть какой-то. — почему ты не сказала мне, алина? — он начинает как-то очень резко, хоть я и была готова к такому. — я встретила его во время прогулки, я не могла оставить его там совсем одного. я хотела спасти его, и сейчас рассказала об этом сразу всем. что в этом такого? — мал заминается, но ничего толком не отвечает; не знаю почему. обхватываю его ладони в своих, заглядываю в глаза на мгновение и едва заметно улыбаюсь. — даже завтра может произойти всякое. но мы навсегда останемся семьей, мал. ты очень дорог мне. — киваю, а затем позволяю себе обнять его. что, если завтра все пойдёт не так и мы больше не увидимся? а уж если думать о том, что скоро будет врем финальной схватки, то и того страшнее становится. — спокойной ночи. — говорю ему на прощание, едва не забывая налить чай в кружку.
возвращаюсь в палатку, протягивая тёплый напиток парню. — тебе стоит поспать, завтра будет тяжёлый день. — особенно для него; ведь каньон — место тьмы, место дарклинга, место твари, которую он поселил в его тело. — или хочешь поговорить? — устраиваюсь на лежанке, которая находится чуть поодаль от той, на которой будет спать принц.

николай прав, и из-за этого мне становится ещё более неловко. мал готов пожертвовать собой ради меня? это ещё более неправильно, потому что я уж точно не заслуживаю такой жертвы; учитывая, как поступала с ним раньше, как не договаривала что-то, а порой даже была груба (правда, в ответ на его собственную резкость). мне хотелось верить, что мы всегда будем помогать друг другу; но убийство… я не знаю, что должно произойти, чтобы я пошла на этот шаг. хотя, так ли уж я готова отказаться от силы, от власти, от возможности стать чем-то большим? я все ещё помню тот момент, когда впервые почувствовала ворвавшуюся в меня с надрывом силу, при нашем соприкосновении. я хотела её отчаянно, хотела, чтобы она текла по моим венам. эта жажда была почти ни с чем несравнима, и это пугает ничуть не меньше. но этот страх я оставляю при себе, не решаюсь рассказать о нем хоть кому-то. хотя желание есть; николай, как мне кажется, способен понять такое. 
смотрю долгое мгновение на наши соединённые руки, не особо задумываясь о глубине этого жеста. это ведь по дружески, это ведь просто поддержка. — мы оба знаем, что этой силы может оказаться недостаточно, чтобы уничтожить дарклинга. — поджимаю губы, взглядывая прямо в глаза принца. сейчас в них мелькает что-то слабо объяснимое; но не уверенность точно. мне жаль, что я не могу подарить ему этого ощущение даже с моим нынешним светом. — если мне придётся ради равки… — закрываю глаза, слабо представляя себя с клинком, занесённым над малом. почему я продолжаю говорить об этом? николай, в конце концов, и сам испытывает сложности; и уверена, что они царапают его душу куда больше. — я хочу освободить и тебя.

это то, чем заканчивается наш небольшой диалог; хотя на душе все равно остаётся ощущение неправильности собственного поведения. наверное, мне не даёт покоя возможность скорого возвращения принца в облик монстра; и в связи с этим… мне бы стоило как-то убедить его, что смогу помочь, чтобы он не терял надежду, если что. но вряд ли это будет звучать достаточно уверенно. поэтому я продолжаю говорить неловкие слова; например о том, что он выглядит лучше — чище, аккуратнее, почти как принц, каким всегда был. хотя даже в неряшливости он точно представал человеком голубых кровей.
— о, ещё бы. зоя падка на принцев, а уж когда они ещё вдобавок хороши собой, — проговариваю с улыбкой на губах, задумываясь, действительно ли она подумает об этом сейчас? не удивлюсь, если так. все же она показывала перед нами какую-никакую заинтересованность в николае, хотя сложно было понять, насколько та серьёзна. но если ему такое подойдёт, то почему бы и нет? может это позволит расслабиться.
вот только — назяленская хоть и поглядывает на принца во время импровизированного собрания, но не решается на флирт в нынешних условиях. может ещё и потому, что сразу после я отправляю его в свою палатку, лишая всякой возможности сказать что-то лично. это точно не связано с ревностью (?), но скорее с тем, что он ведь и сам решает так… не пошёл бы ведь, если бы не хотел? если бы хотел поговорить с кем-то ещё лично. боится ли он навредить кому-то?
понимаю, что очень вероятно именно так, когда мы оказываемся наедине в палатке вновь и звучит очень важный, очень пугающий вопрос. — нам нужно рискнуть. хотя, я думала о том, чтобы оставить тебя здесь и не тащить с нами, — киваю головой, но лишь для того, чтобы продолжить. — думаю, тебе лучше рядом со мной. — свет все ещё может противостоять тьме, я все ещё смогу вытащить его из лап дарклинга, верно ведь? нельзя быть уверенной, но и оставить его тут не кажется разумным. кто знает, что он натворит в одиночестве, да и быть одному… уверена, что ему это не нравится.

хотя, моя компания ненамного лучше? я, в отличие от него, совершенно не умею подбирать правильные слова и хоть как-то утешать. поэтому нас ожидает ночь, наполненная тишиной, нашим мерным дыханием и бесконечной чередой мыслей. пару раз я поворачиваю голову, чтобы отыскать его профиль в темноте; мне и хочется сказать что-то, но не хватает решимости. все слова, которые есть в голове, кажутся неправильными, недостаточными. — мне так жаль, искренне. — этот шёпот, быть может, донёсся лишь до меня самой. но боль из-за этого пронзает до сих пор. это было и мое упущение тоже.
утро наступает как-то неожиданно; кажется, я успеваю даже подремать пару часов, но совершенно не чувствую себя отдохнувшей (хотя на это было глупо рассчитывать). большую часть времени я провожу за сборами, за небольшим разговором с солнечными солдатами, которые пойдут с нами; мне нужно немного больше веры сейчас. мы проходили каньон столько раз, что это уже должно стать для меня чем-то обыденным. но каждый раз, на самом деле, может стать куда более опасным. кто знает, когда хозяин решить показать себя. из-за этого по моей спине пробегают мурашки; я буквально вижу ту дверь, что часто просит себя открыть, но лишь отворачиваюсь. не время, совсем.

выдвигаемся к каньону через пару часов, и уже тут я позволяю себе быть в основном рядом с николаем. он нуждается во мне больше, чем кто-либо из присутствующих. тем более, для него это совершенно особенное путешествие теперь. и то, как он выражает свои сомнения или растерянность, отдаёт покалыванием где-то в груди. почему он прикасается ко мне вдруг? не отдергиваю руки, когда он укладывает ту на сгиб своего локтя. он нуждается во мне, и это логично. — вдохновляет, разве что, на что-то мрачное; вроде убийства. может, своего собственного, — по моей коже пробегают мурашки, хоть это и должно было быть шуткой. но рядом с этим местом оно как-то не получается. — да, как первый раз вновь. хотя, теперь я уверена, что смогу защитить людей, которые идут со мной. а вскоре каньон исчезнет вообще. — в это хочется верить, но на деле верится с трудом. — а пока ещё немного и будем с другой стороны, в безопасности. — стараюсь напомнить ему об этом, зная, как тяжело ему приходится.

мы погружаемся в вязкую тьму резко; мне приходится сосредоточиться на призванном свете, чтобы создать достаточную защиту для нас всех. но краем глаза я продолжаю наблюдать за николаем, идущим чуть сбоку. даже так вижу (или чувствую) его напряжение, его борьбу с собой. неужели не получится? жмурюсь на мгновение, но при том не позволяю отпускать контроль. я не могу убить всех присутствующих.
но и не могу оставить его. знаю, что он сомневается, и что не решится стать для нас опасностью. и что же делать тогда? когда он отступает, то сомнений уже не остаётся. оставляю пару светящихся шаров над остальным, веля им быть поближе к выходу пока что. прорываюсь обратно к дневному свету, ловя взглядом скрутившегося на земле принца. что же теперь делать? оставляю контроль над светом внутри каньона, потому что не могу оставить их без него, и не могу же вывести обратно. нельзя дать им увидеть…
падаю на колени рядом с николаем, сжимая его плечо пальцами. затем на ощупь отыскиваю его грудь, заставляя свет проникать в самое сердце. это должно помочь! но монстр решил вцепиться основательно; он уже завладел этим телом вновь и готовится искать жертву. — николай… — это снова повторяется; перед моими глазами встаёт тот момент, когда он перевоплотился в первый раз. что тогда, что сейчас — я ничего не могу поделать. — почему не получается? — контроль над светом внутри каньона отнимает часть сил, а ещё часть я пытаюсь пустить на борьбу со здешней тьмой, но тщетно.
когда я вижу тёмные клыки, когда острые когти тянутся ко мне, становится понятно — ничего не получится. — прости меня, николай. пожалуйста, пожалуйста, продержись ещё. борись. — решительно обхватываю его лицо, стараясь отыскать узнавание во взгляде. — мы придумаем что-то, только не сдавайся.

— за зоей увивается много мужчин; думаю, что среди них могут найтись и принцы. либо же ты будешь её первым, почему нет? — не знаю почему, но мне вообще-то не слишком нравится эта идея. словно есть в ней что-то неправильное, нехорошее; хотя, с чего бы? я ведь не претендую на место его суженой, или даже на что-то подобное — вроде названой любви / жены. да и может ли оставаться предложение стать его супругой в силе, учитывая все стремительные изменения? я даже не уверена, переживем ли мы следующие несколько дней [и когда давала своё почти-что-согласие, то неуверенность тоже была во главе стола]. может дело в остатках неприязни к девушке, которая слишком любит дурманить голову мужчинам? да, верно, это просто беспокойство. — но кроме шуток: она может влюбить, а потом беспощадно бросить. так что здесь лучше без серьёзных намерений. — с чего бы я вообще начинаю его поучать? да и сейчас не до мыслей об отношениях, любви, или чём-то подобном. а может наоборот — имеет смысл отвлекаться хотя бы немного? — знаю, что сейчас зоя тебя не интересует, но кто знает как оно будет в будущем. и да, я верю, что у всех нас есть будущее. — не время опускать руки и думать о самом худшем сценарии. ладно, не так; но по крайней мере, не говорить об этом вслух.

хоть эти мысли и роятся в голове всю ночь, а затем и все утро. ведь все может пойти наперекосяк примерно в любое время; и в сражении с дарклингом, которое может начаться раньше, и в сражении с демоном николая, который может вырваться, терзаемый голодом. я не знаю, насколько моя сила помогла одержать над ним верх или хотя бы немного приструнить. пока принц выглядит спокойно, но никто не знает, что он скрывает от всех, насколько действительно тяжела его борьба.
и мне вообще сложно читать людей; остаётся только гадать, насколько все плохо. по крайней мере до момента, пока он не показывает это почти всем телом. пока он не дёргается от каньона, всем видом напоминая нам о том, что сейчас засело внутри него. я искренне надеюсь, что это лишь беспокойство или страх, который удастся подавить. но ошибаюсь. сколько бы я не взывала к нему, сколько бы я не сжимала его лицо в своих ладонях, но барьер оказывается слишком крепок. я уже не смогу вернуть его? не сейчас, по крайней мере. втягиваю воздух в лёгкие, заставляя себя встать, чтобы оставить эту затею. можно ли это назвать предательством? но я не могу бросить и тех людей, что остались в каньоне. когда монстр-николай улетает с места, то и я устремляюсь в ту же сторону. каньон. что, если он начнёт искать жертву среди наших людей? я знаю, что николай может бороться, но не могу быть уверенной наверняка в том, как это получится. я все ещё чувствую свет, я всё ещё чувствую контроль; но даже так не доверяю полностью, пока не прибегаю к тому месту, где оставила всех. никто не задаёт лишних вопросов, мы просто начинаем двигаться дальше, чтобы поскорее выйти из этого проклятого места.

в последующие дни легче не становится; да и с чего бы должно? я вкинула принца, но вновь потеряла его; это все ещё съедает изнутри. как и мысли про мала, который довольно часто пытается разговаривать со мной об этом. — если иначе будет никак, то сделай это без сомнений. — как он может продолжать говорить мне такое? чувствую прикосновение его пальцев к моим ладоням, поднимаю взгляд к его лицу, чтобы оценить эмоции. и не могу заметить ничего, кроме уверенности. — перестань. это звучит так, словно тебе все равно — выживешь ты или нет. — это не должно быть так, это ведь неправильно.
он замолкает на несколько долгих мгновений, а потом переключается на другую тему: — если мы все выживем, если одержим победу, то ты уедешь со мной? будешь жить со мной? — этот вопрос настолько неожиданный, что словно бы выбивает почву из-под моих ног. сейчас не совсем время рассуждать о подобном, не так ли? да и вообще… все зависит далеко не только от чувств. да и какие они у меня? — я не знаю. — отвечаю то единственное честное, которое у меня есть. — если я буду нужна равке, то я останусь. — раз я наделена такой силой, то имею ли право отказываться от служения людям этой страны? я не принадлежу только себе, и не принадлежу кому-то отдельному.

с этой мыслью я отправляюсь на битву. наш план почти сразу идёт наперекосяк, ведь нет никаких детей-гришей, которых мы хотели спасти в первую очередь; я думала о дарклинге то самое ужасное, к чему он меня приучил и это же приводит меня к ужасающей ошибке. впдь затем боль пронзает мое плечо, расходится по руке, из-за чего я толком не могу даже использовать свою силу.
в конечном итоге, остаётся лишь один рычаг, которым я могу воспользоваться, чтобы спасти всех, чтобы уничтожить каньон. сглатываю, когда слышу своё имя из уст мала, и разворачиваюсь неловко. как же так? нож в его руке очень ясно дал понять, чем именно все кончится, хотя мне не хотелось в то верить. вот только — сила, прошедшая по мне при нашем соприкосновении, уже показалась опьяняющей. но… что, если я убью его именно из-за этого? из-за жажды силы. жмурюсь, пытаясь отстраниться, но он все продолжает говорить, убеждать меня. крики людей со стороны ужасают, но… острие кинжала пробивает его грудную клетку с противным хрустом, и это… просто выбивает меня из реальности. — нет, нет… мал. — я поймала его кое-как, но ненадолго из-за пронзающей боли в руке. мы вместе опустились на землю. мне осталось только наблюдать за тем, как он покидает меня. это жертва, на которую я не была готова. это убийство, на которое меня сподвиг дарклинг и он поплатится.
это требует времени, но он все же оказывается поверженным. мое сердце бешено колотится, слишком поражённое тем, как можно за один вечер потерять столь многое. не знаю почему, но я чувствую слёзы, пока сижу рядом с последним морозовым. их обоих не стало сегодня. и это как-то неправильно. — александр, — шепчу его имя, замечая улыбку на его губах. странную, больше похожую на ухмылку, и все же. был ли он злом, в самом деле?.. или скорее слишком гениальным гришом, который не нашёл других способов защитить себе подобных?
тьма действительно начинает отступать; но меня, к сожалению, не сразу настигает осознание. николай! я должна спасти его. поднимаю взгляд к открывающемуся постепенно небу, отыскиваю среди фигур ничегой принца и ахаю, замечая, как его крылья исчезают. — шквальный, смягчите его падение. — неважно кто, но это просто необходимо. замечаю поток воздуха, который подхватывает николая почти у земли, но едва ли спасает от удара. волочусь к нему, чтобы упасть рядом на колени и аккуратно веду по лицу. — николай, — зову его почти ласково, хотя в сердце клокочет страх. дыхание очень скованное, почти рваное.
мы устраиваемся на скифе, и пока шквальные трудятся над нашим движением прочь отсюда, целители работают над раненными. я стараюсь не смотреть на трупы: один из них мала, а второй — дарклинга, укутанный в синюю мантию. даже не до конца осознаю произошедшее… я потеряла много крови и иногда сознание хочет ускользнуть, но я не позволяю. устраиваюсь рядом с николаем, над которым прошу поработать в первую очередь.  касаюсь его волос, хоть и не понимаю, какую пользу может принести это прикосновение. наверное просто пытаюсь отвлекать себя. — пожалуйста, останься с нами. со мной. — слишком много потерь, слишком много боли. я не чувствую в себе даже солнечной силы, но это может быть связано с потерей крови. все ведь ещё может стать лучше? почему победа не ощущается так?

на лицах большинства читается торжество, радость, потому что им удалось выжить; они увидят новый день, который обязательно должен быть лучше и легче предыдущего, ведь в нём не будет дарклинга, не будет бесконечных сражений и потерь, не будет страха за себя и своих близких. хотя, равке ещё предстоят битвы (и может даже войны); думаю, это понимает каждый присутствующий здесь, но все рассчитывают на передышку, да и самое страшное, как кажется, уже позади.
но на некоторых лицах я вижу отражение собственных чувств: они потеряли друга или родного человека, и пока не знают, как отнестись к тому, что им самим удалось выжить. они потеряны, а может даже и злы на судьбу. как и я; мою радость затмила горечь, осознание личного поражения - я так и не смогла отказаться от большей силы, не смогла найти возможность победить без жертвы, которую не была готова приносить. и теперь...
жмурюсь, стараясь не думать об остывающем теле своего лучшего друга; я больше никогда не увижу его, не поговорю с ним? я ведь даже толком не попрощалась. а в одном из последних разговоры почти отказала ему прямым текстом, потому что не могла вселить возможно ложной надежды - кто знал, как именно сложится наше будущее. но, возможно, всё было бы иначе, если бы очертания его собственного были бы более явными. если бы я дала ему стимул бороться. но... это тоже было бы неправильно, потому что мы оба были не до конца уверены в собственных чувствах, в готовности быть друг с другом до конца дней своих вдалеке от столицы.

не хочу больше думать об этом, вот только - не получается. почему я сама не погибла сегодня вообще? разве это не подходящая плата, которая должна быть внесена за такую победу и такую жертву? хотя, очевидно, что жить и страдать куда более высокая цена. да и уверена, мал бы не хотел, чтобы я наложила на себя руки, чтобы погибла, когда он сам отдал свою жизнь, можно сказать, ради меня. о святые, как же хочется просто уснуть, а затем открыть глаза и понять, что всё это был один сплошной плохой сон... но это лишь мечты. поворачиваю голову, чтобы взглянуть на профиль николая; он всё ещё без сознания, но дышит, а это главное. он просто обязан быть в порядке.
именно с этими мыслями, что не затягивают в трясину самобичевания, моё сознание уплывает и я оказываюсь в далёком-далёком светлом детстве. в поле, рядом с малом, где мы просто принадлежали себе и никому другому. мы были семьёй, а теперь я осталась совершенно одна.
слабо осознаю это во сне, но очень явно, когда открываю глаза вновь. правда, неожиданная песня сбивает меня с этих мыслей, на мгновение подталкивая во что-то более светлое и даже почти забавное. николай, да, кто же ещё это может быть! позволяю себе короткий смешок, встречаясь с ним взглядом; вот только - в глазах застывают слёзы. от осознания о тех, кто погиб и кого не вернуть, и между тем - от понимания, что он в порядке. резко отрываюсь от половиц, чувствуя, как саднит в плече, и приобнимаю принца, позволяя себе эту малость сейчас. - приятно, что ты в порядке и можешь даже петь. - да ещё и называть меня красавицей. - уверена, я выгляжу как побитая селедка. - хотя, такое даже вообразить сложно! смеюсь коротко, на самом деле стараясь сдержать слезы.
отодвигаюсь от него, когда звучит очередной сложный вопрос и вся легкость, бывшая парой минут назад, спадает куда-то в сторону. сердце начинает отбивать болезненно быстрый ритм, а взгляд как-то сам собой падает на край скифа, где лежат тела. - непомерно большой. - закрываю лицо двумя руками, чтобы прерывисто выдохнуть, чтобы постараться найти хоть какой-то якорь, чтобы держаться. - они оба мертвы, николай. я убила их... - я всё ещё помню тяжесть клинка в своей руке, да и кровь всё ещё осталась на пальцах, несмотря на то, что кто-то пытался стереть её.
встряхиваю головой, отрывая взгляд от красных пятен на руке, понимая, что это может быть не самой важной информацией для будущего короля. - каньон разрушен, дарклинг мертв, - мал мертв! хочется закричать мне, но я молчу, сильнее сжимая ладони между собой. а ещё... я не чувствую своей силы, ни единой нити. знаю, что она теперь есть в других людях, но осталось ли что-то во мне? - некоторые солдаты теперь обладают частью моей силы, но что до меня - я не знаю. - даже не пытаюсь проверить сейчас, потому что это бесполезно. я могу быть попросту истощена, по крайней мере - часть меня надеется на это.

как же жаль, что шутки и смех не могут продолжаться бесконечно. как же жаль, что нельзя вырвать всё тёмное, всё грязное, всё уродливое из жизни, чтобы оставить только красивое, забавное и светлое. кто-то скажет, что жизнь не может называться жизнью, если в ней нет места чёрной полосе - вот только, моя как началась с самого детства, так и не прекращается по сей день. не слишком честно, да? такие заявления для заклинательницы солнца довольно забавны, ведь кто, как не я, может развеять мрак и тьму. а вот вопрос - принесла ли эта сила что-то хорошее? ещё недавно я бы сказала - да, определённо, ещё недавно я была настроена куда как более оптимистично, но теперь запала будто бы не осталось совсем.
но сейчас и не мудрено; слишком свежи в голове картины произошедшего - самой большой платы в моей жизни, самой большой потери в моей жизни. той, которую так хотелось избежать; я думала, что найду способ, но в итоге оказалась слишком слаба.
когда николай притягивает к себе вновь, то я безотчётно касаюсь ладонью его спины, сжимаю пальцами грубую ткань рубашки, которую временно выдали николаю (иной раз я бы подумала о том, что она совсем не подходит принцу - слишком уж обычная, может даже не удержалась бы от комментария, но не сейчас). объятия ведь действительно могут помочь мне справиться и преодолеть всё? наивно верить в подобное, но всё же сил отстраниться у меня нет. тем более, что я, пожалуй, ждала возможности выплакаться; говорят же, что если позволить себе проявить искренние чувства и эмоции, то станет легче.

поэтому я не сдерживаюсь, позволяя слезам литься по щекам, а всхлипам срываться с губ. всё равно, что обо мне подумают другие или даже сам принц, но это единственное, что я сейчас могу. я едва могу слышать его слова сквозь пульсацию в голове, шмыганье и тяжело бьющееся сердце, но всё же стараюсь. потому что он говорит о той последней дани уважения, которую мы только можем теперь сделать для погибших. это важно, да, но так странно даже думать об этом!
- спасибо, - выдавливаю сквозь слёзы, вспоминая решительность, с которой мал вложил клинок в мои пальцы. он знал на что шёл, он был к этому готов, но почему вообще? - мал действительно герой. он знал, что иначе мы все окажемся во власти дарклинга, поэтому пошёл на это. - мне не хочется верить в то, что он делал это лишь ради меня. это было бы попросту глупо, даже невозможно. он ненавидел тёмного еретика достаточно сильно, чтобы хотеть его гибели.
а вот я... всё же, как оказалось, недостаточно. наверное, как дарклинг и говорил всегда, мы были слишком похожи и потому притягивались друг к другу, едва могли отделиться друг от друга. что было бы, останься я с ним ещё тогда? какой бы теперь стала равка? он бы уничтожил всё ради собственного эго? встряхиваю головой, стараясь не думать о том плохом, что жило внутри этого мужчины; в конце концов, я знаю как может менять жажда силы, на какие поступки она может толкать. я могу осуждать его за многое, но хотя бы не за это. или же мне придётся осуждать нас обоих, ведь я тоже совершила разные зверства, стараясь отвоевать больше.

и всё же, даже так, я не могу возненавидеть свою сущность. даже так - я отчаянно хочу уцепиться за свою силу, лишь бы она вернулась ко мне, лишь бы я вновь не оказалась обычной девушкой-сироткой. что сказать, мне нравилось быть особенной, значимой, нужной. а теперь же... готова ли я вновь стать просто алиной старковой? готова ли я жить обычно, как отказница? меня пронзает легкой дрожью, но - это именно то, чего хотел для меня мал. так может имеет смысл попробовать, раз уж всё сложилось именно так?
- незаменима? - без силы я вообще едва ли представляю ценность; проще ли объявить меня мертвой, чтобы люди возносили свою солнечную святую? всяко лучше, чем явить им потрепанную, бессильную девчонку. - но моим именем всё ещё можно воспользоваться, придумать мне мученическую смерть по всем канонам. - горькая усмешка коротко касается моих губ, когда я утыкаюсь лбом в его здоровое плечо. мне больно даже говорить об этом, но так надо, так я смогу быть полезной, верно? но стоит ли торопить события?
что до усилителей, тяжесть которых теперь исчезла навсегда, то он прав. дело может быть именно в них, но легче ли мне от этого? - да, как я и говорила, цена оказалась непомерно большой. - стараюсь не думать о том, какое воодушевление испытывала, когда чувствовала их силу внутри себя. - может, я попросту не заслуживала этой силы. - пожимаю плечами, чувствуя, как тяжелеют веки, как пульсирует плечо. я сама не верю в то, что говорю; хотя то, что я сделала с малом, заставляет думать о таком.