кажется, мы оба не представляем, что именно думаем о (возможной) предстоящей близости. он сомневается в каждом своём действии, а я слишком удивляюсь тому, что он вообще подается навстречу по собственной воле. стоит ли задумываться о том, когда вообще всё успело измениться? или лучше принять всё так, как оно есть и порадоваться? просто не отпускает совершенно дурацкое ощущение, что это всё может быть с какой-то иной целью; но какой? ничего даже на ум не приходит. впрочем, едва ли он предполагает, почему я настолько старательно пытаюсь затащить его в постель. так что и у него может быть скрытый мотив, который сложно предположить со стороны.
прикрываю глаза, отдавая ему возможность решить всё самостоятельно. пойдет ли он дальше или остановится? не могу сдержать усмешку, когда он выбирает второй вариант. стоило ли вообще предполагать, что сиэль пойдет дальше? прикусываю свою губу, не отводя взгляда от его лица. - не лучшее время, - вторю его словам задумчиво, застегивая ту единственную пуговицу, которую он успел выпустить из петельки. приподнимаюсь на локтях в постели, цепляю тугую резинку с комода и связываю волосы в хвост. - сон - хороший вариант после тяжелого дня, - говорю настолько спокойно, насколько это возможно и не выказываю разочарования. а он ведь уже почти успел меня раззадорить. ложусь на свою сторону, касаясь одеяла, чтобы подтянуть его чуть выше. смотрю на мужчину напротив, признавая, что произошедшее уже само по себе продвигает наши отношения. останется лишь немного дожать...

от размышлений о скорой победе отвлекает неожиданное объятие, которое окутывает меня доныне неизвестным теплом; это сложно охарактеризовать как-то иначе. странное чувство, даже не знаю как к нему отнестись. он что, собирается именно так спать? это вообще удобно? резко сглатываю, когда мужчина проводит ниже по моему бедру; так сложно угадать его намерения, его желания. и зачем вообще вновь распалять меня? он решил вновь поиграться со мной? такое бывало и раньше, когда он отвечал короткое время взаимностью, а затем напоминал мне (не словестно, конечно), что не хочет делать этого со мной. но сейчас всё ощущается как-то иначе, не видно этого отвращения в его взгляде. или мне лишь кажется?
в любом случае, спустя короткое время я решительно закидываю ногу на его бедро. - это очень удобно. - даже и не знала, что в настолько непосредственной близости может существовать комфорт. правда, ночью я пару раз просыпаюсь из-за чрезмерной жары - под одеялом, да рядом с мужчиной, - не мудрено. но даже так - я не отстраняюсь, просто чуть откидываю в сторону одеяло.
просыпаюсь вовсе не из-за солнца, которое обычно проникает в комнату и начинает жутко мешать, но из-за поцелуев мужчины. моргаю несколько раз, стараясь сообразить, что именно происходит. с чего бы вдруг так резко? задать вопрос не успеваю, так как оказываюсь прижатой к постели; заглядываю в его глаза, прислушиваясь к вопросу. хочу сейчас? что? так сложно соображать с утра пораньше, но это сейчас необходимо. его рука, опущенная на мою грудь, становится сигналом и подсказкой. - тебе так внезапно стало интересно каково это? - спрашиваю почти игриво, наблюдая за тем, как его пальцы ловко растегивают каждую пуговичку на моей рубашке.

он склоняется всё ниже, заставая меня врасплох поцелуями прямо того местечка, где красуется криво зашитый шрам. резко выдыхаю, чувствуя дрожь пробежавшую по телу; но почему? мне не стыдно за то, что моё тело не настолько идеально; мне не стыдно за то, что он видит меня почти голой. неужели дело в том, что это прикосновение показалось мне приятным? он скорее необычный. во время секса с бывшим генералом, о котором я предпочитаю не вспоминать, всё происходило в спешке и иной раз лишь скинув брюки.
здесь же... он уделяет особенное, тщательное внимание тому, как всё происходит "до". мне приходится довольно долго ждать момента, когда он всё же входит в меня. это так странно. ведь я видела, насколько сильно его желание, так почему он так сильно оттягивал мгновение, заставляя меня выгибаться иной раз. зачем вообще пытаться сделать мне приятное? или же дело в чём-то другом, может у них тут подобное обращение с женщиной просто обязательно? в любом случае, в таком процессе это излишне? но может он решил сделать именно первый раз (пусть для нас обоих он и не первый всецело) особенным? это будет понятно лишь в следующий раз.
цепляюсь за его плечи, двигаясь всё более быстро с каждой секундой; в следующий раз буду сверху, - вот что я решаю по ходу дела. с ним оказывается хорошо - и размер, и скорость. он довольно быстро доводит всё до конца (если не учитывать прелюдию).
неожиданное обвинение со стороны заставляет рассмеяться в ответ; - о, правда? если бы была я ведьмой, то всё случилось бы уже очень давно, - поворачиваю голову так, чтобы встретиться с ним взглядом, а затем придвигаюсь чуть ближе и провожу пальцами по его груди. - но я рада, что это произошло. видишь, всё очень даже приятно. - почему бы и не сказать правду? уверена, что он считает также. - даже интересно, повторим ли мы? - касаюсь пальцами его соска, соскальзываю на рёбра. - у тебя такая гладкая кожа. есть ли у тебя шрамы? - оглядываю его тело без зазрения совести, но не нахожу ничего необычного.

мы занимаемся сексом примерно раз в неделю; это отлично помогает расслабиться, отвлечься. правда, сиэль продолжает гнуть свою линию и уделяет очень много внимания прелюдии; это даже начинает смущать со временем! - что именно ты делаешь в начале? это странно. почему ты трогаешь меня так? - искренне не понимаю, а потому задаю эти вопросы, когда всё заканчивается в очередной раз и мы лежим на разворошенной постели. несмотря на то, что звучу при том скорее нелепо. но мы ведь достаточно близки для такой более-менее откровенной беседы? - разве тебе приятен не только сам процесс? - приподнимаюсь на локте, раздумывая над тем, что у нас в королевстве всё происходит совсем иначе. - в альгамбре какое-то иное представление о сексе?

- скорее уж я спрашивала о будущем. интересно, повторим ли мы ещё, - усмехаюсь в ответ, даже и не зная, что ответить на предложение сделать всё прямо здесь и сейчас ещё раз. это звучит неплохо, но кажется не стоит слишком спешить. куда важнее понять, что теперь его основная защита снята и не придется продираться сквозь толщу неприятия. сейчас его лицо не выражает ненависти или отвращения, как то было раньше, но сказать наверняка насколько долго этот эффект сохранится - сложно. впрочем, первая битва уже выиграна, а последующие могут оказаться проще в свете нынешних событий. хотя иной раз бывает и наоборот, с этим не поспоришь.
но он даже заигрывает со мной, если я правильно читаю его, а это что-то, да значит. усмехаюсь в ответ на его шаловливую фразу, опуская ладонь всё ниже и ниже. - всё приходится исследовать самой, - приподнимаюсь в постели, чтобы опуститься взглядом ниже его торса, члена, к той самой коленке. - правая или левая? о, нашла. - касаюсь пальцем выступающей отметины - совсем небольшая, почти безобидная. - не боевая рана, конечно, но тоже сойдет. значит, мы оба не так идеальны. - веду пальцами выше, параллельно опускаясь обратно на кровать. - ты не из тех, кто считает, что шрамы украшают мужчину? - все, кого я знала раньше, были именно такими. если на теле мало отметин, то считай ты не мужчина вовсе. хотя для правителей всё же правила игры немного другие, далеко не все из них самостоятельно принимают участие в битвах и в этом нет ничего зазорного.

об этом я не говорю своему мужу, просто как-то к слову не приходится. да и некогда, ведь он довольно скоро покидает мою комнату, оставляя меня в полном одиночестве разворошенной постели. это к лучшему, потому что мне просто необходимо привести мысли в порядок. провожу раскрытой ладонью по своему, всё ещё немного влажному, телу и решаю, что стоит принять ванную. да, там и думается полегче, да и это просто необходимо.
как мне действовать теперь? стоит ли приходить к нему самостоятельно, или лучше ждать, когда он решит нагрянуть сам? кажется, что для меня всяко лучше второе. никакого больше унижения, а даже скорее наоборот - повышение самооценки. я знаю, что заинтересовала его, не могу просто ошибаться в этом.
правда, приходится подождать немного дольше - он не приходит в тот же день, и на следующий тоже. но я не сдаюсь самой себе и не иду к нему просить, как то было раньше. стоит набраться терпения и ждать. тем более, что очень скоро это решение окупается с лихвой - его интерес действительно оказывается сильным. а это не может не радовать. правда, также мне приходится наблюдать за зиглинде, которая порой прогуливается в окрестностях гарема - в основном, в полном одиночестве, но иногда и с экзархом. что бы это могло значить? делает это сразу с двумя? как забавно получается, если вспоминать его клятву, а затем и пренебрежение мной из-за другого мужчины.

поэтому однажды я вызываю к себе лекаря, который не смеет уклониться от моего простого вопроса. - наложница - девственница? если вы не знаете, то хочу, чтобы вы проверили. - конечно, нужно быть дурой, чтобы всецело доверять слову того, кто служит своему господину. он может наплести любые сказочки! так что в будущем стоит привлечь человека, который точно не посмеет мне соврать - из-за страха, из-за уважения, из-за чего угодно. хотя, и мой личный лекарь не может вызвать вопросов у девчонки, покуда я - королева. первый вердикт оказывается "девственница", что всё же удивляет. но я не спешу просить моего человека проверять её.
и, конечно, не говорю об этом сразу экзарху. ему вообще не следует об этом знать. зачем? ведь не делаю же я ей ничего плохого, в самом деле. и не сделала бы, даже если бы она оказалась не_девственницей. тогда зачем мне эта информация? меньше угроза? пожалуй.
сиэль приходит как раз в тот момент, когда я говорю своему лекарю, когда следует навестить девчонку. отпускаю его тут же, надевая едва заметную улыбку. - прости, но сегодня не подходящий день. - я и сама сейчас не настроена, хоть это и не возбраняется в подобные дни. удивляет лишь то, что даже так он остаётся; не пытаюсь его прогнать, а просто устраиваюсь на своей половинке кровати, чтобы продолжить начатую днями ранее книгу. немного неуютно из-за того, что у меня те самые дни, но не настолько, чтобы отдавать этому много внимания. лишь в момент, когда он придвигается ближе и задаёт неожиданный вопрос, приходится всё же значительно задуматься. - нет, бывали боли гораздо хуже. но это определённо мешает. - усмехаюсь коротко, взглядывая коротко на его руку. с чего бы он так нежен со мной? до сих пор чувствует себя виноватым?

по крайней мере, предварительные ласки перед каждым актом кажутся последствием именно этого чувства вины. иначе зачем всё это? доставить удовольствие и облегчить проникновение? звучит... разумно. хотя не знаю, насколько это облегчает проникновение, но это определённо доставляет меньше боли, когда я не сухая внизу, а он довольно часто делает всё для того, чтобы так не было. поэтому я не уверена, что именно ему ответить. нравится ли мне? не знаю... это просто странно.
- думаю, что это мучительно - ждать. - в итоге высказываю ту мысль, что посещает меня иногда; но я бы не сказала, что его ласки вызывают отторжение. но мне стыдно показывать ту часть себя, которая так и пробирается наружу в такие моменты - жаждущую, громкую, ненасытившуюся. - не волнуйся за меня. просто секс тоже приятен.
по крайней мере, я всерьёз так считаю; однако, когда однажды всё начинается безо всякой прелюдии, я испытываю смешанные чувства. на мгновение он становится тем человеком, который стал моим первым, а это оказывается не самым приятным. да и боль... я и забыла, что прямо так она бывает настолько сильной. я едва заметно дёргаюсь, когда он рывком входит в меня, сминая ткань платья у бедра и смотрю на него слишком спокойно, учитывая всё, что творится в голове. сама ведь просила его быть таким. поэтому и не говорю теперь об обратном. да и что плохого, если начинать всё вот так сразу без церемоний? я стараюсь не высказывать ни единой своей мысли, когда всё заканчивается, а просто предлагаю лечь спать. это кажется самым удачным вариантом. но... перед сном кое-что всё же срывается с губ: - кажется, сегодня ты был особенно распален.

да и я сама всё чаще оказываюсь сверху, делая это порой резко и с надрывом, потому что мне безумно хочется. я откидываю голову в такие моменты и закрыть глаза, позволяя ощущениям захлестнуть свой разум - приятно, расслабляюще, хорошо. правда, иногда закрадывается и мысль о том, что я бы хотела немного нежности с его стороны. так нелепо теперь думать о таком, что я почти сразу отодвигаю это на задний план. может скоро оно и не понадобится?
тем более, что однажды задержка женских дней получается довольно длинной - почти неделю, - из-за чего я решаю, что всё наконец свершилось. не то что бы я этого жажду, но это необходимо, в этом есть определённые плюсы - некоторые из них очень важные. но уже на следующий день они приходят, заставляя меня в очередной раз понять, что всё так просто не будет! сколько мы уже пытаемся, но ничего? откидываюсь спиной на постель, закрывая глаза. - почему же? - моё настроение обычно и так портится в эти дни, но сейчас всё даже хуже! выдыхаю резко, не поднимаясь даже, когда слышу звук открывшейся двери. знаю же, кто позволяет себе входить без стука. - я... у меня всё равно сегодня те дни начались. - наверное, я звучу устало и даже расстроено. почему всё не может быть проще? да и что, если я не способна родить? что я буду делать тогда? не знаю. зато у него всё ещё есть невинный цветочек, который он оставил на попозже. - можешь просто остаться здесь, если хочешь.
когда звучит неожиданный вопрос, призванный обличить мою неожиданную грусть, я даже не знаю соврать или нет. лучше уж сказать полуправду, не так ли? правда слишком болезненная и ненужная, а ложь слишком пустая и глупая. - просто задержка была долгой, я уже было подумала, что беременна. - позволяю себе усмехнуться и даже поднимаю на него взгляд, чтобы проверить - останется или нет.

все вокруг меня считают, что шрамы - это украшение; хотя, вернее сказать, так было раньше? теперь я нахожусь в совершенно другом мире, где войне предпочитают мир, где обледеневшие земли заменяют пёстрые цветы, где холодный бушующий океан разливается тёплым морем. но как я сама относилась к этому вопросу? - никогда не видела ничего зазорного в шрамах. увы, если ты сражаешься часто, то быть при том без единой раны невозможно. потому что тело и разум изматывается из-за того, что приходится постоянно быть в напряжении. не всегда тело поддаётся так идеально, чтобы защититься от нападения. - начинаю размышлять, хотя возможно стоило просто дать конкретный ответ; но просто на него, как оказывается, нужно небольшое время для полного осознания. - но также я не вижу ничего зазорного в отсутствии шрамов. это не означает, что человек - трус. на самом деле, я даже немного завидую, ведь моё тело не было идеальным лет с семи, наверное. - постоянные раны, рубцы, шрамы, постоянные падения, драки, спарринги. - иногда я думаю - каково это, быть просто изнеженной принцессой? скучно, должно быть. а может и нет? никогда не знаешь. - сложно представить другую себя, ведь условия жизни уже не подошли для такого, а значит и размышлять о таком глупо. но почему-то я говорю обо всём этом, слова как-то сами собой тянутся с языка. это влияние его присутствия?

возможно. ведь каждая проведённая ночь с ним становится... чем-то другим, особенным, вопреки здравому смыслу. и это пугает меня! потому я и затеваю тот разговор про прелюдии, закономерно получая изменения; он входит в меня резко и грубо, как не делал никогда. почему меня это расстраивает? я никогда не поддавалась своим эмоциям настолько сильно; что-то меняется во мне и это тоже пугает.
чёрт подери, да он даже замечает мои противоречивые реакции, что заставляет напрячься. вот только - я даже не успеваю как-либо отшутиться в ответ, или сказать, что всё в порядке. он просто проводит ладонью по моему телу, опускаясь до той точки в моём теле, что заставляет выгибаться всякий раз, когда мужчина даже просто потирает её. впиваюсь пальцами в предплечье той руки, которой он ублажает меня и выдыхаю рвано. я не хочу привыкать к такому удовольствию, но и отказаться не получается. потому что это чертовски приятно, настолько, что всё горит внизу, настолько, что всё тело содрогается и подаётся ближе к нему, чтобы получить больше. однако, я ничего не говорю на этот счёт, никак не оправдываю своё двоякое поведение, потому что и сама не знаю как.

правда, потом это выливается в ещё одну проблему: когда мужчина приходит ко мне под покровом ночи, то я не успеваю укрыть своё расстройство очередной неудачей. а это вызывает вопросы, на которые я не могу ответить! если только не врать. а этого мне совсем не хочется, поэтому я просто цепляюсь за его последующие слова, как за спасательный круг. повезло ещё, что он вообще решил продолжить диалог самостоятельно, словно почувствовал моё нежелание или невозможность говорить. - прогулка - это хорошо, здесь приятная погода для этого. - довольно часто сама хожу перед сном в одиночку, а вот в компании особо не доводилось. хотя, редкий раз ко мне присоединялся своевольный тигр.
который присоединяется к своему хозяину и сейчас; протягиваю к ласковому животному обе руки, чтобы погладить за ушками. он такой большой, но при том слишком уж нежный. - хороший котик, - в далёком детстве мне хотелось домашнего питомца, но естественно у нас подобное не приветствовалось. мой отец любил только охотиться, но держать живое существо казалось чем-то странным. - такой красавец. - довольно протягиваю я, вглядываясь в довольную морду. может и стоит бояться такого зверя, но не хочется совсем.
отвлекаюсь лишь в момент, когда мы оказываемся прямо перед гаремом и сиэль сразу же говорит забавные слова. не могу сдержать смешок; ну да, верно, здесь же находится его наложница, о чём я ещё должна подумать? - то есть, мы не идём встретиться с твоей девчонкой? - приподнимаю одну бровь, не скрывая усмешки. - а я-то подумала, что ты хочешь пригласить на прогулку и её. - конечно, о подобном я даже не размышляла, но пошутить считаю своей обязанностью, раз уж он решил оправдываться. - ладно, прости. на деле, я даже не подумала о ней. но, видимо, стоило?

обращаю внимание на то, что наши пальцы переплетены далеко не сразу; почему вдруг я решила взять его за руку? это остаётся для меня загадкой. как и причина, по которой мы вообще пришли сюда. он хочет переселить меня? хотя, это уж слишком глупо, чтобы быть правдой. я не спрашиваю, лишь следую вместе с ним и оглядываюсь по сторонам; тот единственный раз, когда я была здесь, не был хорошим. я позволила своим эмоциям выплеснуться. будет ли теперь также? поворачиваю голову в сторону, чтобы взглянуть на профиль своего мужа; о чём он думал, когда искал эти покои? неужели делал это для меня? сглатываю, испытывая неопределённое чувство досады. я ведь предам его...
вдыхаю поглубже, не желая сейчас думать о чём-то лишнем, и прохожу внутрь комнаты. конечно, сейчас ночь и свечи не во всём помогают различить пространство, но что-то угадывается с лёгкостью. - не ожидала, что ты решишь этим заняться. - проговариваю я, устремляясь к стене, чтобы провести пальцами по рисунку. мама всегда любила творить, но ей не всегда удавалось. по крайней мере, не во фъерде... - спасибо. - подхожу к нему, чтобы коснуться его губ лёгким поцелуем. - если говорить откровенно, то я сама не знаю, что хочу найти здесь. узнать лучше ту, кого уже нет? отчасти. она была слишком доброй для фъерды, слишком мягкой. - я не могла позволить себе быть такой же, поэтому я стала такой, какая есть сейчас. - и она хотела, чтобы я побывала на её родине. рассказывала о красивых местах и природе. она любила альгамбру, наверняка скучала. - опускаюсь на постель, на которой когда-то лежала она и прикрываю глаза. - неудивительно. я помню, что отец не любил её. если быть совсем откровенной, то он никого не любил. люди фъерды не способны на такие чувства. а если и способны, то немногие. это считается слабостью, и чем-то ненужным, не стоящим внимания. - тянусь вперёд, чтобы погладить шёрстку тигра, который прошел вместе с нами. почему вдруг меня понесло на этот монолог вообще? - моя мама хотела, чтобы я была счастлива, а отец - чтобы была полезна. - и если со вторым ещё есть толк, то первое куда как сложнее. - не знаю, зачем говорю всё это. - поднимаюсь со своего места, чтобы взять дневник со столика. - тебе интересно узнать её лучше? тогда мы могли бы почитать вместе. хочешь?

интересно, ревнует ли мой муж своего тигра ко мне? в конце концов, мы действительно неплохо поладили за это время и он нередко составляет мне компанию во время одиноких прогулок; пусть он и не может поговорить со мной, но молчание порой помогает куда как больше. я даже думаю, что мы стали друзьями и в каком-то смысле тигр поддерживает моё присутствие здесь; что редкость в этом королевстве ( ненависть встречается куда чаще ). - считаю, что между нами образовалась особая связь. ревнуешь? - чуть слышно смеюсь, прикрывая пальцами губы. стоит быть немного серьёзнее? но мне так нравится наблюдать за его реакциями, порой те бывают забавными. а развлекаться как-то же тоже необходимо... - он очень мил со мной, всегда охотно прогуливается со мной, если замечает по вечерам. думаю, что он обо мне лучшего мнения, чем кто-либо в этом королевстве. - пожимаю плечами, протягивая руку, чтобы почесать полосатого друга за ушком. он такой мягкий, что удержаться почти невозможно! чувствую себя сущей девчонкой из-за таких желаний.
- не переживай так. она ведь тоже твоя женщина, - хоть пока и не в полноценном смысле этого слова. так и подмывает спросить, а бывали ли между ними вообще ночи? потому что вся эта ситуация кажется очень странной и нелогичной в какой-то степени. зачем он вообще приводил её, если в самом деле не хотел от неё ничего? чтобы позлить меня? или же он ожидает, пока влюбится в неё, чтобы всё было 'правильно'?

но вскоре все эти вопросы забываются, на их место приходит кое-что совершенно другое - воспоминания о матери, какое-то чувство ностальгии и глубокой печали, которая тянет сердце будто бы ко дну. я и не думала, что настолько сильно захочу её увидеть спустя столько лет... что она бы сказала, если увидела меня такой, если узнала все мои предыдущие поступки? я стала военной единицей, которая желала победы, несмотря на кровопролитие.
по её же дневнику становится понятно, что она была самой обычной принцессой - нежной, мечтательной, забавной. всё то, чего мне явно не хватает и едва ли я когда-то смогу в себе такое воспитать. более всего задевают слова про девочку, дочку, которую она надеялась родить однажды. взять судьбу в свои руки, или не позволять мужчине диктовать, как ей жить? что ж, в этом я явно не преуспела и как знать - смогу ли? всегда есть это что-то, чего невозможно избежать из-за плачевных последствий.
- она представляла свою дочь лучше, чем есть на самом деле. - говорю простую истину, впервые за долгое время испытывая стыд. перед той, кого больше нет? перед самой собой? а может и вовсе перед тем, кто сидит рядом? то, как мы теперь общаемся и взаимодействуем, всё больше намекает на какую-то особую связь. и я знаю, что та обязательно угаснет, когда вскроется правда. - замечательная идея посетить все эти места. отдохнуть не помешает. - пытаюсь отвлечься на что-то хорошее хотя бы временно, прикрывая глаза. - останемся ночевать здесь? мне так не хочется проходить весь путь обратно. - да и я буквально засыпаю в его объятиях, слишком разморенная за весь этот день. так не хочется думать ни о чём, в том числе о слишком сложных вещах.

впрочем, к ним потом всё равно приходится возвращаться. каждая наша совместная прогулка, каждая его легкая улыбка или прикосновение, каждое его теплое слово порождают во мне всё больше противоречий. я убеждаю себя в том, что совсем ничего не чувствую к этому мужчине, да и всё делаю, в том числе, ради его блага. и всё же это тяжело... чем больше времени я провожу рядом с ним - тем сложнее становится мысль о своеобразном предательстве.
мы много ездим по солнечной альгамбре, отыскивая самые разные места, о которых так много расписывала мама. одним из них оказывается невысокий водопад с чистым озером. - думаю, что здесь грех не искупаться. - заявляю я, снимая с себя почти все вещи, кроме нижнего белья. оборачиваюсь на стоящего позади сиэля, чуть усмехаясь. - да ладно тебе! никто нас не увидит. а даже если и так, то разве не ты здесь король? - вхожу в прохладную воду, испытывая блаженное чувство неги. плаваю на спине какое-то время, пока не оказываюсь в объятиях своего мужа. - здесь очень красиво. - касаюсь его губ короткими поцелуями, заглядывая всякий раз в глаза. - ты можешь себе позволить заняться сексом в таком месте? - оставляю это предложение на пробу, а через какое-то время даже получаю согласие. удивительно даже, насколько это упоительное и потрясающее чувство.

но большую часть времени я не могу забыть о своём обязательстве, ведь отец присылает письма с подобными вопросами и напоминаниями чуть ли не каждую неделю. пока без явных угроз, но мы оба прекрасно понимаем, чем всё может закончиться, если я не продвинусь на следующую ступень. поэтому чем дальше, тем больше я злюсь из-за того, что беременность вообще не приходит легко.
но чудное мгновение наступает! правда, лишь спустя длительное время и множество попыток, которые оборачиваются не пришедшими месячными, а потом и подтверждением врача. когда тот выходит, то я усаживаюсь на свою кровать. - наконец-то я беременна, не прошло и десятков лет. слава всем богам, - у меня уже начали закрадываться сомнения в способности кого-то из нас к зачатию. вздыхаю устало, кидая короткий взгляд на мужчину. эти слова выдают меня, конечно, но может уже и нет смысла скрывать правду? теперь всё станет куда как сложнее?
отвечаю неохотно, но без особой утайки: - я может о том и не мечтала, но вот мой отец - ещё как. не переставал спрашивать. - поймет ли он сразу скрытые мотивы, или же всё придётся рассказать в подробностях? мне бы не хотелось второго, потому что знаю - это не будет легко. потому что знаю, что вызову ненависть... хотя, это и так произойдет. - думаю, ты и так догадывался, что этот союз не так прост. что мой отец не стал бы выдавать своего главнокомандующего замуж, чтобы просто пожелать мне и тебе неожиданного счастья. - горько усмехаюсь, складывая руки на груди. - хочу, чтобы ты сразу понял - я это делаю и для блага альгамбры тоже.

почему он вдруг начал думать обо мне настолько хорошо? это серьёзно начинает напрягать; ведь чем старательнее сиэль вырисовывает меня, как хорошего человека, тем сильнее потом будет разочарование и желание перечеркнуть со мной всю возможную связь. должно ли меня это волновать? наверное, нет, ведь это всего-лишь вынужденный брак, политический союз, от которого никто не ожидал каких-то особых чувств. но вот они, разве нет? можно сказать, что мы оба прошли длинный путь, чтобы отыскать точки соприкосновения и стать хоть немного ближе. а сейчас наши отношения можно назвать не просто терпимыми, но даже хорошими. и неожиданно мне совершенно не наплевать на то, что вскоре с этим придётся распрощаться. но я знаю, что он ни за что не простит меня и едва ли поверит в желание сделать как лучше.
наверное поэтому собираюсь провести с ним как можно больше времени, пока это не доставляет сложностей. мне никогда в жизни не было настолько спокойно рядом с кем-то, я никогда не думала, что с мужчиной можно делать что-то, кроме войны или машинального секса, который едва ли можно счесть удовольствием. теперь же всё стало куда насыщеннее; он помог мне открыть нечто большее... и даже не противится, когда я прошу его о чём-то или зову куда-то. взять те же прогулки на лошадях, наши изучения новых мест, или попытки сделать из старых что-то более интересное. мы даже прикасаемся друг друга вне постели, что довольно необычно само по себе.

момент истины становится невозможно оттягивать, когда неожиданно приходит новость о беременности. мне сложно наблюдать, как с каждым мгновением в глазах моего мужа расцветает всё большее осознание, а вместе с тем возвращается и ненависть - старая эмоция, от которой я успела отвыкнуть за всё это время. сжимаю руки в кулаки, предполагая, по какому именно вектору пойдёт дальнейший диалог. смогу ли я что-то противопоставить его сомнениям во мне? не знаю, не думаю, что могут найтись какие-то подходящие (по его мнению) слова, чтобы сгладить происходящее. теперь точно можно будет забыть о нередких разговорах о делах альгамбры, о ежедневных совместных завтраках и ужинах, о редких ночных прогулках. хотя, не буду отрицать, что надеялась, будто за столько лет мы не потеряем всё так молниеносно!
мой отец действительно не выглядит добрым, но, в конце концов, не съест же он этого ребёнка! нужно всего-лишь убедиться в том, что она не способна дать ему желаемое, что его догадка окажется неверной и тогда... не обрушит ли он своё зло на альгамбру? возможно, к тому моменту удастся выстроить какую-то иную линию защиты. это единственное, что я знаю наверняка прямо сейчас, поэтому готова дать отпор.
вот только - я оказываюсь не готова к хлестким словам, которые получаю. не заслуживаю дитя? может быть и так, конечно. но недавно он был совсем другим, говорил мне совсем другое. какая же жизнь хрупкая, как и отношения. - ты ведь должен прекрасно понимать, что мой отец не примет слова "нет". и что будет тогда? ты хочешь привести в альгамбру разруху и войну? - стараюсь игнорировать слова про незаслуженную беременность, но они так и крутятся где-то не периферии сознания - слишком назойливо. - он не сделает с ней ничего плохого, я в этом уверена. он может быть жестоким правителем, но... не настолько жестоким дедушкой. - ведь я же верю в это сама? в конце концов, он не распотрошил меня за все допущенные ошибки, да и его сын вполне жив-здоров.

никак не ожидаю, что после этого он захочет касаться меня, даже если это сделано грубо. заглядываю в его глаза, стараясь отыскать там хотя бы толику понимания, но тщетно. - это временно и будет не сразу. если мы этого не сделаем, то последствия будут ужасными для всех. погибнут абсолютно все, кто встанет на пути между ним и этим ребёнком. - сжимаю руки в кулаки, уверенно смотря прямо в лицо мужчины. пусть считает меня монстром, к этому я уже давно привыкла, но едва ли ему удастся переубедить меня сейчас. я не вижу другого пути, - его просто нет. - ты готов к последствиям своего упрямства? я - нет. этой войны не должно быть, это не та битва, в которой мы можем победить. - тем более, что всегда есть другие варианты?
- у тебя, а может даже и у нас, ещё будут дети. - это может звучать дико сейчас, но через какое-то время он сможет обдумать это предложение, не так ли? - я знаю, что это нелегко, но это единственный возможный выбор прямо сейчас. мы должны пообещать ему этого ребёнка и отвезти его через несколько лет после рождения. - поджимаю губы, всё же испытывая довольно сильный стыд перед ним. он всегда был мягче, так что едва ли будет способен понять твои холодные рассуждения.

сиэль прав: если вдруг ребёнок окажется полезным отцу, то он никогда его не выпустит из своих цепких лап. но мой план как раз в том, чтобы показать - это бесполезное занятие. да и что ему от возможности исцелять, тем более, что это невозможно распространять сразу на большое количество людей? разве что, для себя самого - может ли он быть чем-то болен? это не исключено; жаль, но нельзя просто вызнать эту информацию, иначе кто-то может счесть, что её собираются использовать. да и смогла бы я действительно использовать это впрок? пока кажется, что мне слишком сложно пойти против своего отца в открытую. но может дальше это изменится? если удастся придумать хоть что-то путное, сейчас же мы пока обеспечены хоть каким-то временем. наверное? едва ли это способно устроить мужчину передо мной.
- ты говоришь так, словно в этом камне заключено куда большее могущество, чем известно мне или моему отцу. он считает, что с помощью того можно только исцелять. - но я не собираюсь вызнавать тайны, в которые меня не собирались посвящать даже до нынешнего момента, когда между нами казалось было хоть какое-то доверие. поэтому решаю перейти к другой теме, которая волнует меня значительно больше. - не каждый же рождается с силой, благодаря которой этот камень можно использовать. - отвожу взгляд в сторону, задумываясь о своей матери, которая могла и умереть из-за того, что отказалась выдавать тайны родного королевства. что отказалась быть оружием в его руках, или была бесполезной в своей сути. - ведь я же не могу сделать того же, что и ты. не факт, что ребёнок вообще родится с такими возможностями.

это же невозможно отрицать? если только фокус не окажется в чём-то другом; вроде прямой преемственности - я-то всё-таки от смешанной крови, или вроде передачи права? но во втором случае всё окажется значительно проще, ведь можно будет ничего не передавать... или нет? потом могут быть и другие сложности; как мой отец отреагирует, если ребёнок окажется совсем бесполезным? сможем ли мы его защищать? хочу ли я вообще пытаться? так сложно даже думать о заботе над тем, кого ещё вообще не существует. он только начал формироваться где-то глубоко внутри меня, и это скорее странно; обращаю внимание на то, что взгляд мужчины опустился на мой живот и опускаю голову тоже. - я хотела сказать, что изначально действительно пыталась добиться своего. но... всё изменилось. всё, что было между нами за всё это время, не было игрой. я была искренна с тобой.
я готовилась к тому, что получу сегодня много жестоких ответов и ненавистных взглядов, но этим всё не ограничивается. возникает ещё и совершенно другое. - что ты имеешь ввиду? - поднимаю голову, заглядывая в его задумчивое лицо. он отдаёт себе отчёт в том, что именно сейчас предлагает вообще? сердцу становится даже как-то неожиданно больно из-за этого, мне кажется я никогда не испытывала такого прежде. наверное, я ранила его примерно также сейчас?

- о, так ты думаешь убить саму возможность во мне иметь детей? а чего же так мелочно? убей сразу и меня, обставить всё, как несчастный случай, можно всегда. - конечно, это сарказм, но меня так и распирает. хватаю с силой его запястья и стягиваю со своих плеч, отдёргиваясь от него, словно он будет готов сделать это прямо сейчас. а под рукой ведь нет никакого оружия, чтобы защититься! впрочем, сомневаюсь, что я проиграю ему в рукопашной схватке. выдыхаю медленно, поглядывая на него краем глаза. что он теперь будет делать?
- нам обоим будет лучше, если мы будем держаться подальше друг от друга теперь. но хочу, чтобы ты понял одно одно: я точно знаю, что ты пожалеешь, если убьёшь своего ребёнка. просто подумай об этом. - обхватываю себя руками в районе живота, механически пытаясь защитить и то, что теперь захотят уничтожить? возвращаюсь к своей кровати, чтобы сесть поверх одеяла. - но я буду начеку, если ты всё же решишься. - обещаю это и поглядываю в сторону балкона, с которого наверняка открывается вид на сад, в котором мы так любили прогуливаться. пожалуй, я буду скучать?..

может ли дар исцеления дать преимущество армии фъерды? в конце концов, когда мы ворвались в земли альгамбры, то это не слишком помогло им выиграть сражение. но какой толк оценивать две совершенно разные силы? пока здесь любят и чтят мир, на моей родине все построено на желании получить больше земли, больше людей, больше признания любыми способами. а, вернее, — грубой силой, на которую отец никогда не скупился. я жду момента, когда его место займёт эдвард и тогда что-то изменится. ведь так? по крайней мере, брат всегда казался мягче и милосерднее; но не факт, что это в нем останется. да и когда отец сможет выпустить это тщеславное желание покорить как можно больше, когда он сможет отдать свой престол? на это ни у кого не может быть точного ответа; но ситуация не слишком стабильна, поэтому у нас есть шансы как-то решить проблему в будущем. но, естественно, муж волнуется не без оснований.
— ты прав, что это может дать небольшое преимущество. но едва ли отец будет отправлять ребёнка в центр сражения, где и нужно быстро латать солдат. думаю, он будет оберегать её для себя. — я сама ещё не слишком разобралась в том, чем это все может быть чревато. да и это просто невозможно, так как мой отец непредсказуем в этом плане. он никого не ставит в известность о деталях.
но что делает ситуацию ещё хуже — так это прямой факт, что наследник определенно получит силу. это может и к лучшему, ведь в ином случае отец мог бы взбеситься. но, с другой стороны, мы бы были бессильны перед природой, и что бы было тогда? я не знаю. — ты можешь не передавать ребёнку особые знания? только базу? я не знаю. послушай, ещё есть время подумать и обсудить. пока я вижу единственный вариант — делать то, чего просят. пока это выглядит не опасно. — а если вдруг начнёт? то изменю ли я что-то? постараюсь ли найти другое решение? — и к лучшему, что мать ничему не обучила меня. иначе все было бы хуже для альгамбры. — тогда все было бы ещё проще, тогда отцу не пришлось бы далеко ходить. так что это стоит считать благословением.

— важна для альгамбры? не смеши меня. как бы все не вели себя передо мной, — я для них лишь вражеская принцесса. но это мало заботит. — улыбаюсь уголками губ, поглядывая в сторону. в самом деле, наш разлад уходит намного глубже теперь. какой бы сильной не была его ненависть, я никогда не думала, что он захочет убить не рождённое дитя. или думала? не знаю. возможно, я бы тоже того захотела, узнай о предательстве.
— как это связано? я вижу в ребёнке возможность защитить альгамбру. и это никак не влияет на наши отношения. да, изначально влияло, но потом мы нашли то, что нас объединило. — хотелось в это верить, по крайней мере, но теперь с этим стало сложнее для нас двоих. я не намерена убеждать его в том, что я вся такая прелестная, потому что это не так. я использовала его с самого начала, и лишь за тем поняла, что за этим скрывалось нечто большее. но не теперь.

все резко изменилось после того вечера; мы оба возвели стену, чтобы не тревожить друг друга. пытается ли он придумать, что делать дальше? раздумывает ли над теми способами, которые озвучил ещё тогда? убийство все ещё может маячить на горизонте, поэтому я решаю укомплектовать все в своей части людьми фъерды, которых нельзя будет подкупить. тем более, что альгамбрийцы меня ненавидят с самого начала, а прямой приказ от правителя может развязать им руки.
поэтому даже прогулки совершаю с особой осторожностью; единственный, от кого я не отгораживаюсь, — тигр. большой мальчик неизменно присоединяется ко мне в саду, подставляет свою макушку под мою руку; как можно сопротивляться? даже если у нас плохие отношения с его хозяином, то это необязательно должно влиять на нас.
да и он становится мне почти другом в эти времена; пусть и не может ничего сказать, посоветовать. но зато я рассказываю все, что на душе. просто беременность оказывается совсем непростым делом, которое тяжко переживать. хочется отделиться от своего тела и отдать это дело кому-то другому…

а потом это все выливается ещё и в уйму проблем. по пробуждению, не чувствую ничего особенного; просто оглаживаю свой живот, который уже давно начал разрастаться с особым неистовством. седьмой с лишним месяц… лекари говорят морально готовиться к тяжёлым родам; потому что первые редко проходят быстро и легко. не то что бы это пугает меня.
зато неожиданная вода, а затем и резкая боль, начинают напрягать всерьез. как и простые в своём роде слова: — малыш как-то раньше времени. — что это вообще может значить? с силой прикусываю губу, когда мне помогают устроиться на подушках и начинают копошиться кругом, чтобы принести необходимое. даже здесь все не складывается хорошо! может боги действительно против того, чтобы у меня были дети? смеюсь негромко, задумываясь над тем, а не могли ли мне что-то подсыпать в чай? хотя, нет, бред.

минуты складываются в часы, но я продолжаю упорствовать, почти не моргая смотрю на пятно крови на белых простынях. в этом нет ничего страшного, так оно происходит у всех. хоть все кругом и смотрят как-то обеспокоено, лепечут что-то непонятное. раздражает. но дальше — хуже.
замечаю в проходе мужчину, который со всей серьезностью заявляет о желании помочь. прикусываю губу, поглядывая на обернувшихся женщин. машу им рукой, дозволяя пропустить мужа внутрь. 
— удивительно… что ты делаешь здесь? — выдыхаю с шумом, глядя прямо перед собой. определенно кто-то доложил об обстановке, но зачем? и почему он вдруг ринулся сюда? памятуя о его желании… — ты все же обдумал мои слова о том, что пожалеешь, если убьешь собственного ребёнка? — шепчу ему почти на ухо, а затем заглядываю в глаза. я порядком устала, но стараюсь того не показывать. выглядеть слабой перед ним никак нельзя. — что ж, может тебе повезёт и ребёнок выживет. — я и сама не знаю, к чему все приведёт. обхватываю его ладонь и укладываю руку на живот. — как минимум, ты можешь поздороваться или попрощаться. — а потом со стороны мне напоминают, что нельзя останавливаться, поэтому приходится вернуться к прежнему усердию. .
так проходят ещё несколько мучительных часов до того момента, пока свет не видит маленькая девочка. после этого наконец позволяю себе упасть спиной на подушки и закрыть глаза. я чертовски вспотела, больше чем после любой тренировки или битвы. это сильно изматывает, надо сказать. чуть приоткрываю глаза, чтобы проследить, как мужчина подходит, чтобы взглянуть на дочь. может и плохо, что он не может просто игнорировать её… так все было бы проще? — может тебе не стоит видеться с ней? тогда можно будет сказать отцу, что ты не передал ей знания, потому что она — девочка. — высказываю своё предположение, когда в комнате остаёмся только мы вдвоём.

экзарх наверняка все это долгое время, больше пяти месяцев, обдумывал возможные дальнейшие шаги в отношении меня. как себя вести, что именно теперь делать, и стоит ли строить из себя настоящую семью? сомневаюсь, что в этом будет толк, ведь с ребёнком рано или поздно придётся расстаться — по крайней мере, на какое-то время. и даже если мы оба будем хорошо общаться между собой, то это не будет значить, что это не изменится по щелчку пальцев, стоит только свершиться неотвратимому. он вновь возненавидит меня всей душой, если способа оставить ребёнка не найдётся. и, скорее всего, это будет именно так. едва ли отец поведётся на какую-либо ложь, если мы вообще найдём что сочинить.
так что будет лучше, если все мы будем продолжать держать дистанцию. хотя, наверное, не очень правильно, что ваше дитя останется одиноким, но… иного варианта сейчас не видится. никто не защищён от возможных злоключений судьбы; и там, где я старательно отгораживалась от возможных покушений, меня поджидала кара откуда-то свыше. молился ли мой муж о том, чтобы благословение ребёнком было отнято от меня, коли я того не заслуживаю? может быть, а может и нет.

в любом случае, роды начались слишком рано и резко; сможет ли появиться на свет маленькая жизнь? сможешь ли ты выжить в этой связи? все становится слишком туманно, но отчего-то страх совсем не окутал меня. наверное, попросту из-за того, что это все далеко от ситуации, на которую я могу оказать хоть какое-то влияние. так что и волноваться лишний раз незачем.
тем более, что спустя какое-то время на пороге появляется неожиданный гость, который возжелал спасти; не то что бы это удивляет… в конце концов, это ведь сиэль — кажется, что он всегда изберёт путь помощи нуждающимся. ведь спас же меня даже, когда мы были заклятыми врагами и я была в его землях на правах временной хозяйки.
сейчас же я вообще являюсь его женой — наверное, он считает, что неправильно оставлять свою королеву страдать. или же здесь может быть что-то ещё? мне неизвестное, определенно. важно лишь то, что он действительно останавливает кровотечение и позволяет мне тем самым родить. удивительное дело, само по себе…

правда, выживет ли девочка? учитывая, что она родилась недоношенной. я задаю этот вопрос, получая неоднозначный ответ: — время покажет. сейчас девочка кажется здоровенькой, но все же она остаётся слабой. — наблюдаю за тем, как её передают в руки экзарху и прищуриваюсь. едва ли теперь он решится причинить ей вред, если только ненароком, ведь она действительно оказывается очень крошечной. когда я беру девочку на руки, то едва ощущаю её вес! как это возможно? рассматриваю крохотное личико и голубые глаза; что же теперь делать?
одно предложение мужчина отбрасывает сразу же. — хватит настолько утрировать. — выдыхаю резко, раздумывая над его странными выражениями. как будто эта моя мысль не имеет права на существование! хотя это ведь он хочет защитить девочку от влияния моего отца. так почему же отвергает все на корню? или же желает подумать над чем-то другим? интересно, даст мне знать или нет? — это ничего, — отвечаю на его извинение, смотря прямо перед собой. мы будем ругаться всегда теперь, скорее всего.
когда он касается моего живота и пускает исцеляющую силу, я даже смеюсь. — ты думаешь, что я бы не смогла встать без лечения? — выгибаю одну бровь, поглядывая на мужчину с улыбкой. — хотя, может я и переоцениваю себя, но теперь мы не узнаем. — киваю головой, наблюдая за тем, как он тянется к малышке вновь. кажется, он вряд ли сможет находиться вдалеке от неё… да и теперь даже не планирует. он словно читает мои мысли и спешит развеять всякие сомнения. — тогда моя основная идея все ещё в том, чтобы отправить девочку к отцу на какое-то время. — закономерный ответ, как мне кажется, но неудовольствие может вызвать все равно.

— френсис… — повторяю имя своей матери следом за мужчиной, позволяя себе короткую грустную улыбку. — да, хороший вариант. символичный. — не хотелось бы только, чтобы её ждал печальный конец. хотя начало будет определенно похожим. опускаю взгляд на маленькое личико; сколько же слез она прольёт, сколько боли переживёт прежде, чем сможет освободиться. неужели я не хочу защитить её? опасные мысли, которым нельзя давать развития.
— хорошо будет, если её доля будет лучше. — искренне проговариваю я и передаю девочку на руки мужчине. — послушай, я очень устала… отнеси её к служанкам. — потягиваюсь в постели, радуясь тому, что простыни и мою сорочку уже помогли сменить, так что можно просто лечь спать. меня не пугает доверять девочку сиэлю; теперь я уже не верю, что он будет способен причинить вред малышке. скорее уж — наоборот. может ещё попытается защищать от меня.

ведь я на поверку оказываюсь матерью куда как более ужасной, чем сиэль отцом. он часто нянчится с ней, задерживается допоздна, когда это возможно и интересуется её состоянием. что до меня… стараюсь не смотреть на неё, когда мне передают девочку в руки, потому что иначе в моей груди будто возникает трещина. я знаю, что однажды ей придётся проходить столь же тяжёлый путь, как и мне когда-то. отец попытается сделать из неё оружие, я знаю… но ничего не могу поделать с этим. — зато ты станешь сильной. — говорю ей однажды прежде, чем вернуть служанкам.
время летит стремительно быстро и наступает первый день рождения юной принцессы. в отличие от меня, малышку в королевстве любят, так что этот день знаменует огромный праздник. мне приносят платье в стиле альгамбры, которое я бы никогда не делала без особой нужды… оно выглядит красиво и нежно, совсем не так, как я себя чувствую. оно будто не принадлежит мне. но я знаю, что мы должны смотреться семьей и даже наши одеяния будут похожи. поэтому все же наряжаюсь в эти шелка, ступая из-за того в большой зал с опозданием. сегодня я выгляжу как принцесса, которой всегда была, куда как больше.
направляюсь прямо к своему мужу, на руках у которого сидит малышка. — все смотрят на меня так, словно я надела на себя не платье, а прозрачный пеньюар. — потираю переносицу, устраиваясь рядом с ними на небольшом диванчике. и ведь придётся выслушать сотни поздравлений. — дело не в желании, а скорее в поражённости, читающихся в их взглядах.

на балу меня встречает очередная (напускная) семейная идиллия; не то что бы приходится сильно стараться, чтобы создать эту видимость, потому что не настолько уж я и деревянная. хоть и напрягают все эти взоры, брошенные в мою сторону. наверное, из-за моего смехотворного вида! в конце концов, я столько лет славилась, как захватчица, а вот теперь... ношу шелка, украшения и щеголяю по расписному залу. раньше я и помыслить не могла, что закончу подобным образом! не нравится ли мне это? я не уверена, так как в мирной жизни есть свои плюсы. и их больше, чем я думала в самом начале.
- очень сомневаюсь, что они думают о моей красоте. - но вот комментарий про непривычность моего внешнего вида определённо в точку; насколько часто я появляюсь в таком виде? да ни разу ещё не было! это стало исключением ради дочери? видимо, так, но мне нельзя просто так демонстрировать свою привязанность - даже испытывать нельзя. чуть вздрагиваю, когда малышка переползает на мои колени и опускаю взгляд к большим блестящим глазам. и что мне с ней делать? вдыхаю поглубже, чуть приподнимая руки, чтобы создать защиту вокруг неё.
неожиданный вопрос заставляет отвлечься от волнений, повернуть голову в сторону; что это за игры такие? сглатываю, но кивком головы обозначаю согласие (хоть и не выглядело так, словно он дожидался того). мы так давно не целовались, даже не прикасались друг другу; я не думала, что могла всерьёз соскучиться по этому. не закрываю глаза, поглядывая на него из-под ресниц. о чём он размышляет в эти мгновения? поцеловал ли он мои губы лишь для того, чтобы попросить о разговоре? моргаю пару раз, напуская привычное спокойствие во взгляд. - да, конечно. но почему решил поцеловать меня? - всё же не сдерживаюсь от вопроса, чуть заинтересованно поглядывая на мужчину. ответит ли вообще?

жаль, что мы не можем отлучиться с вечера, чтобы переговорить с глазу на глаз, так что приходится терпеть долгое и мучительное пиршество. позволяю себе полуулыбку лишь пару раз, когда встречаюсь с большими глазами малышки напротив. она выглядит такой светлой и непорочной; не уверена, что хочу, чтобы её настигли мучения. но как можно уберечь? плохой всё же идеей было проводить с ней время. перед всеми иначе правда и невозможно. хорошо, что вскоре удаётся передать девочку в руки нянек.
- может разденешься до конца? - неуместная попытка заигрывать, даже скорее шутка, соскальзывает с моих губ, когда мужчина снимает с себя часть вещей и останавливается. да, мы вовсе не в спальне, но какая разница? вряд ли это можно будет воспринимать серьёзно.
а вот следующие вопросы стирают мою ухмылку, заставляют поджать губы. в целом, ожидаемо, что он продолжает размышлять на эту тему, но немного досадно. задумчиво потираю переносицу, опускаясь на один из стульев. - даже с эффектом неожиданности на нашей стороне - это не приведёт к победе. скорее - к бесславной гибели всех солдат, а затем и самой альгамбры. и дело не в том, что я недооцениваю военную мощь этого королевства, но в том, что я прекрасно знаю как обстоят дела во фъерде. нас учат ремеслу войны с детства. я впервые взяла меч в руки в семь лет, а к четырнадцати меня отправили на первое сражение. - не такое масштабное, конечно же, чтобы не убиться, но тем не менее. - понимаешь, мы не просто учимся этому, а живём этим. - такое будет сложновато срубить на корню.
- что до второго варианта... я не думаю, что его получится обмануть. уверена, здесь у него есть глаза и уши, которые докладывают и о наших действиях в том числе. даже если мы попытаемся сделать это тайно, то риск быть раскрытыми слишком велик. - а я не уверена, что у нас есть право рисковать. - да и думаю, что френсис будет одиноко без своего отца. она даже не запомнит тебя... и когда ты сможешь встретиться с ней вновь? да, может и будешь украдкой, хоть это и опасно, но это тоже не жизнь. - не знаю, что на меня находит. выдыхаю медленно, закрывая лицо ладонью. что вы можете? кажется, что ничего.

отчасти меня огорчает такая сильная привязанность мужчины к дочери; в отличие от меня, ему чужда холодность даже там, где она могла бы помочь по итогу. возможно, он всерьез рассчитывает решить эту проблему однажды, думает, что сможет не отпускать свою малышку восвояси? хоть и не очень ясно как. правда, я сама уже не надеюсь на какое-то гениальное решение, да и раздумываю все больше над тем, что идти против отца слишком неразумно. зная, какой он человек и как принципиален в получении конкретных вещей. не представляю что именно будет, если что-то пойдет не так.
но, с другой стороны, а что будет с маленькой девочкой по имени френсис (возможно, было не лучшей идеей называть её в честь матери? в конце концов, она была женой моего отца), что ей придётся пережить из-за нашего страха? меня бы не должно это волновать, но отчего-то внутри всё сжимается от одной только мысли о том; я знаю, что детство закалило мой характер, вот только - это необязательно должно быть так для остальных. и её родители оставят, будучи в добром здравии и собственном уме. сложно будет такое понять и принять... что, если это ожесточит её? наверняка отец воспользуется этим положением, чтобы вылепить из неё что-то под себя. он обернёт френсис против собственной семьи.
или всё же нет? столько сомнений и загадок вокруг всего этого; даже назначение рубина... вдруг он знает о чём-то ещё, помимо исцеления? вдруг хочет попытаться выудить эту информацию - что, если у девочки получится открыть весь потенциал камня? эти мысли по кругу сводят с ума! и эти же мысли всё больше подталкивают меня к радикальным решениям вопроса, которые помогут обезопасить многих.
спустя почти семь лет приходит письмо. - боюсь, что пора. - прихожу в кабинет к мужу, чтобы сообщить об этом и присаживаюсь на стул. - думаю, что мы не должны пугать френсис. скажем ей, что мы едем к дедушке в другое королевство, - это даже не враньё. - мы должны отправиться туда не позже пятницы. я уже сказала, чтобы служанки начали собирать кое-какие вещи.

черт тебя побери, сиэль! ты сделал мою жизнь настолько сложнее! - и пусть эти мысли живут в моей голове, но я вовсе не ненавижу своего мужа. просто не представляю что именно делать. он пытается в очередной раз разглядеть лучшее там, где этого быть не может. могу ли я его винить в этом? конечно нет, это было бы даже как-то глупо; я ведь всегда понимала, какой именно он человек, да и он никогда того не скрывал. но если разговоры, споры, или рассуждения даются мне легко, то вот моменты его слабости отдаются тупой болью где-то в сердце. поджимаю губы, когда он опускается передо мной на коленях и утыкается лицом в ладони; как хорошо, что не смотрит прямо в лицо! прикусываю внутреннюю сторону щеки с силой, жадно втягивая воздух через нос. он даже говорил, что поцеловал меня из желания... как он всё ещё может хотеть чего-то подобного? разве не ненавидит меня? или это просто безысходность даёт о себе знать?
заговариваю лишь через пару минут, когда мысли удаётся хоть немного упорядочить, привести хоть к какому-то ответу. - мне лучше многих известно, что это не лучшая судьба. но нельзя отрицать и того, что это закаляет характер, воспитывает волю и учит не сдаваться. - но разве это не то, что я делаю сейчас? закрываю глаза, прикидывая - а сколько вариантов я успела перебрать? от самых банальных до самых невероятных, но не нашла той идеальной формулы. - я думала о решении, но у меня его нет, сиэль. любая идея приводила к ещё большему тупику. - дёргаю щекой, едва ощутимо сжимая его пальцы в своих. - я хладнокровная, но не бесчувственная. просто от этого полезно абстрагироваться. - размышлять, не примешивая собственные чувства, более полезно. но только не в данном конкретном случае. если дело касается моего отца, то почти всё бесполезно.

я отстраняюсь ещё больше в последующие годы, проводя времени за тренировками. это помогает держать голову холодной, потому что однажды настанет то самое время... тревожный день, когда нельзя будет отступиться. когда моя родная дочь больше не сможет помахать мне рукой и помчаться навстречу, забывая о том, насколько её мама неприветливая и необщительная. наверное, мне будет не хватать её жизнерадостности и лёгкости; я тоже была такой, пока отец не взялся за моё воспитание? пожалуй, что так. вот только - когда я бежала к маме, то она с любовью встречала меня, обнимала и целовала обе щеки.
но пусть френсис и не запомнит материнской любви, но с ней навсегда останется отцовская. и это тоже драгоценный подарок, которому есть смысл порадоваться. вот только - мужчина оказывается слишком мягким с ней, но как иначе? просто... ей будет слишком тяжело рядом с моим отцом, так как она совсем не привыкла ни к холоду в климате, ни к холоду в отношении. да и едва ли она умеет распознавать зло во плоти.
наблюдаю за их взаимодействием в карете незаметно, поджав губы. девочка так надрывно плачет, что у меня всё внутри переворачивается. как можно настолько тонко чувствовать всё? сжимаю ладони в кулаки, слушая их диалог не без боли в сердце. не представляю, насколько тяжело мужчине лгать своей любимой принцессе, которую постигнет довольно печальная участь. чёрт. и сказка о моей маме ведь имеет совсем другой конец. прикусываю губу, чувствуя, как тепло и привкус металла обволакивает кончик языка. сейчас мне нужно быть куда как более сильной и уверенной.
- папа не лжёт тебе. просто я давно не была в гостях у своего отца, поэтому решила познакомить и его внучку с ним. если ты настолько не хочешь видеть его, то мы можем поприветствовать его только вдвоём с папой? но ведь это будет немного невежливо, ведь так? - врать оказывается довольно легко, но лишь от того, что мои весы всё больше склонялись к плану, о котором я много думала, но который не решилась озвучить вслух даже для себя. спустя несколько часов, девочка, вымотавшаяся из-за слёз, всё же уснула. взглядываю на своего мужа, который аккуратно перебирает локоны френсис. - давно ты так не касался моих волос, - замечаю с определённой толикой грусти, хотя собиралась заговорить о совершенно другом. - я знаю, что ты хочешь вернуться в альгамбру. но просто доверься мне на этот раз. - протягиваю ладонь вперёд, но так и не решаюсь коснуться его пальцев. да и расстояние слишком большое, было бы нелепо.

уже на следующий день, когда мы приезжаем и нам предлагают устроиться в раздельных покоях, я заявляю, что мы будем спать вместе, так как мы - семья. и пока девочка моется с помощью моей личной служанки, я начинаю объяснять ход своих мыслей. - сначала уточню, что мы живём вместе, чтобы была возможность защититься. здесь вы можете доверять только мне, и только я же смогу обеспечить вашу защиту. - опускаюсь на диванчик, предлагая ему устроиться раньше, чтобы слова ненароком не достигли чужих ушей. - ещё я нашла решение. но оно радикальное, и я не знаю, какими будут последствия. - я всерьёз готова подвести себя под плаху ради ребёнка? господи, совсем обезумела.
склоняюсь ниже, чтобы прошептать мужчине на самое ушко: - я убью отца. тогда проблема решится. пока мне сложно представить последствия, но если они и будут, то я постараюсь их разрешить самостоятельно, не вовлекая вас. больше рассчитываю на то, что никто и никогда не узнает, кто пробрался в покои к королю, чтобы вонзить в его сердце кинжал. это, конечно, худшее - убивать того, кто даже не может попытаться защитить себя. зато действенно, а сейчас это важнее. - это нарушает мои принципы, но сейчас они не так важны.

я совсем не понимаю людей, верно? хотя, не совсем так: я всегда могла увидеть огонёк в их глазах, когда возносила оружие над их головами; сразу становилось очевидно, насколько они отчаянно хотели продолжать жить. некоторые в таких случаях впадали в истерику, некоторые же просто смиренно и молча принимали судьбу, а иные даже не дергались. что ещё я могу различить за чужим взглядом, за чужими словами? не так уж много, на самом деле. например, моя дочь отчего-то хочет моего внимание - так мне говорят служанки, так мне твердил даже муж все эти годы; но я почему-то считала это чем-то иным - вроде, рефлекторной тяги к той, кто подарила жизнь. крылось ли за этим что-то большее? мне казалось, что нет, не может, потому что я холодна и неприступна. как вообще можно хотеть от кого-то такого... хоть что-то? правда, если вспомнить моё отношение к отцу, то... я тоже не сразу потеряла надежду; да и потом ведь продолжала делать всё, чтобы он мной гордился. и вот к чему всё это привело.
к тому, что мне приходится ехать сейчас в родные земли, чтобы отдать ребёнка. хотя, не совсем так, ведь родилась (и уже давно) гениальная мысль по поводу того, как можно всё устроить и не погубить альгамбру. правда, убить родного отца... конечно, именно он воспитал меня способной на такое. так стоит ли вообще удивляться? хотелось бы мне поделиться этими непростыми мыслями хоть с кем-то, но с кем? у меня нет друзей, никогда не было, да и с союзниками всё сложно. сиэль, может быть... но как сказать об этом тому, кто предпочитает всё решать мирным путем? ведь неспроста это ему даже в голову не приходило, верно? сглатываю, поглядывая на него с осторожностью; говорит, что обещала ему детей? звучит так, словно он этого хотел. - ты ведь не хотел детей от меня, да и разве я заслуживаю такого? - кидаю короткий взгляд на девочку, что устроилась на его коленях. надеюсь, что она совсем ничего не услышит. - той ночью ты сказал правду, так что это не обвинение. я никогда не представляла себя матерью. - так и получилось, что никудышность оправдалась. но кое-что достойное для неё я сделать смогу; может, и мама меня когда-то защищала также. может даже за это и поплатилась жизнью? вздыхаю, так и не решаясь перебраться к ним, потому что... чёрт, всё как-то неправильно и совсем не так.

лишь в замке, в серости и относительной тьме, от которой я отвыкла, позволяю себе быть немного ближе. словно теперь мои ужасные мысли и действия соответствуют месту, а значит всё не так зазорно. - не совсем. я думала об этом варианте, но это было на крайний случай, если не найдется чего-то более безопасного. - оказывается, довольно сложно делиться подобными мыслями, хотя мне и становится неожиданно легче. от того, что теперь высказала эту предательскую мысль? плохая я дочь ведь, получается. - как ты понимаешь, другого способа нет. наверное, я отказывалась принимать, что это единственный вариант в случае с моим отцом, с фъердой. - мы уже неоднократно говорили на эту тему, так что он и сам всё прекрасно понимает, в этом я уверена.
- когда дело касается моего отца, сложно быть в чём-то уверенной до конца. но я хочу воспользоваться эффектом неожиданности, и я не дрогну, когда настанет нужный момент. он причинил достаточно боли, - только благодаря жизни в альгамбре я осознала, насколько моя жизнь была жуткой, на самом деле. насколько сильно меня не любил родной отец. - наверное, ты думаешь, что я ужасна, раз готова сделать такое с родным отцом. - хотя, его жест говорит об обратном? давно же мы не прикасались друг к другу, и сейчас это ощущается куда как более особенно.

закрываю глаза на мгновение, чтобы втянуть воздух; мы такие странные! что с нами вообще не так? - что? нет, нет, и нет. его дочь могут и не заподозрить, но тебя... мне это не нравится. - говорю, возможно, излишне резко, но внутри что-то прямо закипает - возможно, страх? потому лишь после я задумываюсь над второй частью сказанного. - как ты хочешь убить его? яд? - склоняю голову вниз, наблюдая за тем, как он утыкается лицом в мои руки, целует пальцы. - постой. ты хочешь сказать, что рубин действительно не так прост? - у нас, конечно, не те отношения, чтобы я могла об этом знать, но всё равно против здравого смысла мне становится неприятно. прикусываю губу, раздумывая над этим вариантом; так всё будет проще, безусловно. безопаснее.
- это хороший вариант, но... - аккуратно вынимаю свои пальцы и обхватываю его лицо двумя руками. встретиться с ним взглядами сейчас кажется хорошей идеей. - если что-то пойдет не так, то последствия будут катастрофическими. я не уверена, что готова рисковать так сильно. ты нужен френсис куда больше, чем я. ты нужен всем куда больше, чем я. - это просто факты, ведь он - король, да и человек гораздо лучше. - я - другое дело. хотя, конечно, рассчитываю выжить и выйти из всего этого без последствий. но, если что, мой брат куда лучше отца. - он всегда был мягче нас двоих в семье, что не очень нравилось папе, но что он никак не мог искоренить полностью. надеюсь, что и не удалось. я подготовила письмо для эдварда на случай, если меня поймают за руку, но теперь не уверена, что им придётся воспользоваться. - просто я может и смогу организовать встречу, это не сложно, скорее всего - он сам пригласит нас. - и я знаю, что мой отец доверяет нам настолько, что позволял оставаться наедине. но то было раньше; вдруг что-то изменилось? - ещё меня беспокоит, что мы оставим френсис одну. я не знаю, что на уме у моего отца. - к сожалению, старость привносит ещё больше изменений, так что и предположить сложно. может поэтому воспользоваться силой камня - хорошая идея? тем более, что он явно будет рад его увидеть. - но если ты уверен, что сможешь сделать это быстро и незаметно для остальных, то есть отличный предлог остаться наедине. мы можем сказать, что покажем ему рубин, но никто больше свидетелем быть не должен. я порежу себе ладонь, а ты излечишь меня. небольшая показательность не будет лишней, да и так он вряд ли будет ждать подвоха.

мы никогда не были достаточно близки, чтобы скорбеть друг по другу, ведь так? по крайней мере, я была уверена в том, что моё исчезновение станет для него скорее освобождением, возможностью начать с чистого листа (пусть и через столько лет). он ведь даже сохранил наложницу подле; правда, я так и не уверена, что между ними было что-то большее, чем просто разговоры. проверять я уже не стала, потому что в моём положении это был бы просто позор, и выставление напоказ ревности, не стоящей и гроша. мы уже давным-давно ничего друг другу не обязаны; даже ведём себя соответствующе, словно незнакомцы. спасибо ещё, что не как враги.
поэтому мой план по первой кажется идеальным, решающим сразу несколько сложных вопросов. ведь, если бы я осталась в живых (на что я рассчитывала), то проще было бы освободить его от брака и отпустить, позволить воспитывать дочь с кем-то, кто готов показать ей любовь. так почему сейчас он вдруг заговаривает о том, что я нужна ему? поворачиваю голову чуть в сторону, чтобы скрыть возникшее непонимание ситуации. и что с нами двумя не так вообще? выдыхаю медленно, прикидывая, что именно он хочет донести до меня? это что-то вроде признания? хотя, столько лет прошло, а я всё ещё толком не смыслю в этом. может, это просто дело привычки или даже страха? менять что-либо, отказываться от прошлого. а может и в чём-то большем.

его извинения не улучшают ничего, только больше путают, а ещё заставляют сомневаться в искренности. хотя, и логично, что этот поступок всё меняет. но одно я знаю точно: - тебе не за что извиняться, сиэль. я именно такая, какой ты меня считал. - он должен понимать, что перед ним внезапно не появится милая девушка, о которой он всегда грезил. - я не проявляю эмоций там, где они нужны и холодно просчитываю ситуацию там, где оно не надо. я бы могла наслаждаться, также как и ты, появлением на свет дочери, но меня интересовало другое. я никогда не смогу стать такой матерью, какой была френсис для меня. и никогда не смогу стать такой женщиной, которую ты бы хотел видеть рядом. - пыталась ли я измениться? кажется, что фъерда настолько глубоко въелась в меня, что её теперь ничем не отмыть. да и стараюсь ли я теперь только ради дочери? кажется, что в куда меньшей степени; а по большей части - ради того, кто сидит передо мной. почему такой, как он, смог заполнить моё сердце? хотя, а кто же ещё? генерал фъерданской армии? да он даже не способен на проявление хоть каких-то чувств, кроме похоти. и, видимо, то, что сиэль дал мне за время нашего небольшого единения, отпечаталось слишком глубоко.
вздрагиваю против воли, чувствуя его прикосновение к своим волосам; сжимаю кулаки, чтобы собраться с силой и не проявлять лишних эмоций. да и потом меня накреняет в сторону удивления. - что? ты ни разу не пробовал эту силу? я понимаю, что ты хочешь верить в успех, но что если... - закрываю лицо одной рукой, понимая, что мы можем очень сильно подставиться таким образом. я хочу думать, что сиэль справится, но он не из тех, кто спокойно может убить. - ты уверен в том, что сможешь? смотреть на то, как человек умирает перед тобой. - решительный кивок почему-то почти сметает все сомнения; сиэль готов пойти на всё ради дочери, мне давно бы стоило это понять. улыбаюсь едва заметно, обхватывая ладонь мужчины двумя руками. - ради тебя и будущего альгамбры - я справлюсь.

убить своего отца - какая же абсурдная мысль! но для меня это единственный выход. и он уже не кажется таким сложным; а почему? потому что я видела, как ведёт себя любящий отец по отношению к своему ребёнку, я поняла, что никогда не была любима алексисом фъерданским. он воспринимал меня, как оружие или как марионетку, но точно не как свою дочь. так почему я должна испытывать к нему хоть какие-то теплые чувства? он ведь сам воспитал меня такой, так что придётся пожинать плоды.
зал, в котором король фъерды соглашается нас принять, кажется даже непривычным после всего светлого и тёплого в альгамбре. склоняюсь в поклоне перед своим отцом, приветствуя его вежливо. он прокашливается и начинает с короткой фразы: - жаль было потерять такого воина, - а затем сразу же направляет свою мысль в сторону рубина, который сжимает в пальцах мой муж. конечно же, отец спохватывается и просит всех выйти прочь; разумно, мне нравится, так и надо. мы аккуратно сокращаем расстояние, объясняя это лучшей видимостью - с этим даже не поспоришь.
выхватываю клинок из своего ремешка, делая большой надрез по всей ладони, а затем протягиваю руку в сторону сиэля. - этот камень способен заживлять раны, исцелять болезни. но есть и лимит. - можно рассказать ту информацию, которую он уже знает, да и то - унесёт в могилу. оглядываюсь через плечо к своему мужу, убирая кинжал обратно и снимая привязанный платок. это наш небольшой сигнал.
именно он позволяет мне резким шагом оказаться не на ступеньке перед троном, а чуть сбоку, чтобы была возможность обхватить горло отца. платок отлично пригождается для того, чтобы запихнуть тот в его рот. мычание, конечно, может доставить проблем тоже, но здесь уже ничего не поделаешь. приставляю к его глотке кинжал, что заставляет его умолкнуть и злобно взглянуть на меня. да, разочарование, куда без него. да и мне самой... это не доставляет большого удовольствия. - я сделаю то, что необходимо, отец. прости меня.

неужели мы, наконец, расставим все точки над «и»? я сомневалась, что мы хотя бы раз поговорим о наших отношениях. или об их отсутствии? последние годы все, что нам оставалось, — сидеть по разным комнатам, позабыв о существовании друг друга. хотя, с небольшой поправкой — на больших мероприятиях мы все же продолжали хоть как-то взаимодействовать для какого-то вида. верил ли хоть кто-то, что между нами есть что-то большее, чем политический брак и общий ребёнок? сомнительно. хотя раньше, ещё до того, как родилась френсис, возможно кто-то и считал, что мы нашли точку взаимодействия друг с другом. даже мне казалось, что нашли.
и вот теперь — неужели она снова проблескивает на горизонте? я вслушиваюсь в его слова, но едва могу уловить смысл полностью. вроде бы, он оговаривает все то, что я сказала раньше, но с более мягкой подачей. словно все это не плохо, а просто иначе в сравнении с тем, как принято в альгамбре. — френсис будет похожа на тебя. — говорю коротко, стараясь как-то сконцентрироваться на иных мыслях, но не на его… комплименте? даже не знаю что это именно. — хотя, конечно, может и стоит добавить немного моей холодной рассудительности. — я даже ощущаю смущение из-за этих слов, дергаюсь как-то, словно признаю желание участвовать в процессе воспитания. странно. — и мне все ещё сложно понимать, но ты имеешь ввиду, что готов попробовать жить со мной, как с женой? — завоевала его сердце? это слишком метафорично, слишком возвышенно для такой, как я. поэтому я решаюсь переспросить, уточнить его чувства и намерения. что же до моих собственных? — я тоже хочу попробовать. мне кажется, что мы хорошо взаимодействовали тогда. и… — замолкаю, не зная даже, как выразить свои чувства и обличить их в слова. тем более, что прошло столько времени и не все помнится настолько хорошо.  — мы ведь нравились друг другу тогда? — отвожу взгляд в сторону, чувствуя себя до безумия глупо. — я просто хочу сказать, что чувствовала к тебе что-то, чего не испытывала раньше. и если это было взаимно, то имеет смысл попробовать ещё раз. — кто знает, что ждёт нас завтра; я должна хотя бы попытаться высказать все, что лежало на сердце долгое время ещё с тех пор. закрываю глаза, наслаждаясь прикосновением к своим волосам; даже если это конец, то он определенно не так плох.

раньше я никогда не думала, что дойду до убийства короля; такое бывает в некоторых государствах — во время переворотов, или ввиду абсолютно случайных / неожиданных смертей наследников / правителей.  конечно же, последнее тоже часто является сложно доказуемым убийством, и именно его мы задумали провернуть сегодня. имею ли я право вообще убивать того, кто поспособствовал моему рождению? хотя, далеко не факт, что отец хотел того или был хоть сколько-то рад. но поскольку прямой наследник с крепким здоровьем уже появился на свет, — топить меня всё-таки не планировали. а потом и применение нашлось неплохое, кто бы мог подумать. о нем правитель фъерды даже упоминает перед тем, как мы устраиваем небольшое представление.
а уж оно перерастает в самое настоящее шоу с кульминационной развязкой — опасное, почти зверское (ведь это все не назвать иначе, кроме как предумышленным убийством). мы рискуем очень сильно сейчас, даже наши позиции подле короля свидетельствуют об этом. но что меня действительно волнует… почему я не испытываю достаточной жалости, чтобы усомниться в правильности наших действий? я думала, что когда дело дойдёт до развязки, то моя рука дрогнет. кажется, дело в том, что фъерда научила меня и жестокости, и решительности.
и я слишком устала быть марионеткой в его руках; и отдавать для того же дочь… моя мать никогда бы не позволила такого при жизни. это заставляет меня сделать хватку ещё крепче. взглядываю на сиэля и легонько киваю, наблюдая за тем, как рубин окрашивается в тёмные оттенки бордового. стало быть, работает. ведь при исцелении цвет совсем другой, да и эффект тоже. отец же в моих руках слабеет все больше с каждой секундой. и уже вскоре настаёт мгновение, когда от лишних инструментов можно избавиться — убираю наспех кинжал и платок (с последним возникают сложности, ведь его зубы крепко сжали ткань). — почему я не чувствую сожаления? — короткий вопрос в пустоту, шёпотом; человек ли я вообще в конце концов?
когда на пороге появляется слуга, то я уже заботливо поддерживаю отца сбоку и держу его руку. наверняка он хочет убить меня в этот момент, но даже сил на разговоры уже явно нет. а думать? тоже не факт. сиэль говорит дельные вещи, которые я озвучиваю вслух через весь зал. — королю стало плохо. экзарх пытается помочь ему, но нужны лекари. срочно. и… позовите принца эдварда. — тревожный знак, который отражается на лице слуги неясной гримасой. когда он выбегает из залы, оставляя напитки, я закрываю глаза и считаю секунды. — думаю, что мы сможем уехать примерно через неделю. сейчас будут похороны, а затем и коронация брата. ты не против побыть здесь ещё? я могу попросить возможность для отъезда тебе и дочери, если хочешь. ведь ты тоже управляешь королевством и не можешь отсутствовать так долго. — хотя, всяко лучше присутствовать при таком событии, чтобы не вызвать подозрений. но заставлять мне не хочется совершенно. прижимаю пальцы к сплетениям голубых вен на запястье алексиса, не находя пульса.

когда в зале объявляется с десяток разных людей, приходится отойти от короля в сторону. эдвард выглядит ошеломлённым, но не настолько, чтобы выражать это долгое время. сейчас он должен быть куда сильнее прежнего, чтобы править. думаю, мы оба эти понимаем. — я могу помочь тебе с организацией всех мероприятий. — предлагаю, хотя сама не уверена, понадобится ли ему такая помощь?
не решаюсь тогда же обсудить вопросы про нашу с сиэлем дочь, которая должна бы остаться во фъерде. но через несколько дней эдвард сам припоминает о цели визита, заявляя, что это ему не нужно — тем более, сейчас. я принимаю его решение, в тайне испытывая облегчение.
— мы сможем свободно уехать после всего, эдвард не разделяет желаний отца и лишние заботы ему ни к чему. — говорю уже в спальне, пока мы с сиэлем бодрствуем поздней ночью. — так что френсис теперь ничего не грозит. — складываю руки у груди, не решаясь инициировать какие-то прикосновения. — мы сможем попытаться стать семьёй. правда, кажется, что твоя девчонка нравится френсис куда больше? я про наложницу.

так странно спустя столь большое количество времени понимать, что между нами все же было что-то неуловимо правильное в тот год. упустили ли мы все возможности? не знаю, но немного похоже на то. забавно; раньше я даже представить не могла, что буду думать в подобном направлении, что это будет волновать, но пожалуй жизнь в альгамбре меня смягчила. я ведь почти перестала думать о сражениях, о желании вернуться на поле битвы, хоть и не прекращала свои тренировки на случай, если моя сила действительно пригодится. ведь в остальном, как жена, я была откровенно плоха; вышивка, музицирование, даже выбор оттенков для мероприятий или блюд — как же все это раздражало, ведь там нужно слишком много концентрации. ну и, учитывая, что у меня не было опыта в таких вещах, все складывалось непросто. как и взаимоотношения с людьми, которые отвечали за мероприятия, например; о, кажется, мы взаимно друг друга ненавидели. они со своей дотошностью вечно пытались занять все пространство своими вопросами, мне же напротив хотелось свободы. в такие моменты я искала поддержки у тигра, который тоже предпочитал прогулки всяким делам. хотя, какие дела могут быть у большого кота, если так подумать? я даже завидовала ему.
ещё и в том, что он мог быть близок с моей семьей без зазрения совести; тигра безумно любила и дочь, и муж. и только я осталась не у дел; но вот вопрос — а подходила ли я для подобной идиллии? у меня всегда были сомнения. и сейчас они есть тоже, но раз мужчина хочет исправить все, раз он… любит меня? даже неловко думать о таком. но его поцелуй по какой-то причине дал понять об этом чуть более ясно. и почему же это неожиданно приятно? касаюсь своих губ, когда он отодвигается, чувствуя себя максимально глупо. что, если по итогу я останусь не у дел или по какой-то причине он заберёт свои слова обратно? кто знает, к чему все приведёт.

но одно становится очевидно совершенно точно — убийство отца необходимо исполнить с филигранной точностью, и с большой уверенностью. которую, кажется, чувствуем мы оба и исполняем сложное без особых сомнений или остановок. действительно ли по итогу мы никогда не пожалеем о содеянном? я взяла на себя далеко не один грех, если вдаваться в каноны веры, а вот мой муж… едва ли ему доводилось до этого. но его руки даже не дрожат! это немного удивляет, но я стараюсь не акцентировать на том внимания.
да и куда важнее оказывается его желание остаться здесь, со мной; кажется, он слишком мягок для этих земель. и об этом я думаю, несмотря на то, что мы совершаем самое настоящее предумышленное убийство! — если передумаешь, то дай мне знать. — коротко говорю я, понимая, что это возможно и будет зависеть от того, как будет меняться настроение / окружение в здешних краях.
да и его собственное восприятие произошедшей ситуации. это прямо сейчас он кажется спокойным и собранным, но кто знает, что произойдёт уже сегодня вечером? в конце концов, экзарх альгамбры, чтящий человеческие жизни, сегодня действительно забрал одну из них, не моргнув даже. он сделал это ради того, чтобы защитить дочь; но что, если это аукнется его внутренним состоянием? кто знает, как все отразится немного позже. странно, но я действительно беспокоюсь об этом…

мы разговариваем довольно часто (в сравнении с тем, как все было раньше), но самый особенный разговор происходит лишь через несколько дней. когда наша озорная дочь уже спит, а мы оказываемся предоставлены сами себе. прикосновения сиэля по прежнему вызывают мурашки, по прежнему заставляют испытывать небольшое внутреннее смущение. — мой отец был не самым хорошим человеком. думаю, что он заслужил эту участь, поэтому не слишком жалею. но ты… ты ведь считал любую жизнь ценной. как ты? — приподнимаю одну бровь, поглядывая на него со смешанными чувствами.
— я не ревную. — небольшая ложь, — просто думала, что френсис может быть лучше именно с кем-то таким, как твоя наложница. я вряд ли чему-то смогу научить, кроме искусства войны, — и это был просто факт, который я хотела озвучить. наверняка та девушка сможет дать больше полезного для девушки, которой не нужно сражаться. — мне бы не хотелось, чтобы наша дочь шла на поле битвы хоть когда-то. — у меня не было выбора когда-то, хоть и была предрасположенность. — если ей такое будет не по душе, то и не стоит. — а большему я и не могу научить. так как можно быть полезной матерью? как такая может нравиться? с чего бы френсис вообще желать нашего воссоединения? это нелогично, никак не вяжется в моей голове.
и все же мне не хватает сил, чтобы возражать против отъезда зиглинде со двора. если она будет дальше, то и мои странные ощущения сойдут на нет? с другой же стороны, она может привнести много хорошего, так стоит ли отказываться? прикусываю губу, заглядывая прямо в глаза мужчине. и почему только мы настолько близко? наверняка ни одна мысль от него не укроется. так и оказывается, когда он говорит, не дожидаясь моего ответа и в яблочко. становится даже немного не по себе, но я лишь усмехаюсь. — разумное решение, экзарх. — надеюсь, что это не звучит чрезмерно властно? стараюсь смягчить и потому, когда наши губы соприкасаются, то подаюсь чуть вперёд. почему бы не позволить себе больше?

и если поначалу я отношусь к налаживанию наших отношений со скепсисом, то со временем он уходит на второй план. мы действительно проводим куда больше времени вместе; да что уж — даже поселяемся в одной комнате. поначалу это кажется немного диким, непривычным; даже с тем, что мы жили именно так во фъерде. но потом становится неотъемлемой частью семейной жизни. и пусть я далеко не сразу учусь тому, как быть матерью (такому вообще можно научиться?), но по крайней мере стараюсь. и, вроде бы, френсис не против такого.
вот только у каждой идиллии есть своя не самая приятная сторона. и она случается уж слишком резко; хотя я замечала в последнее время, что что-то с сиэлем не так, но он все отмахивался от врача и ссылался на усталость. но этим утром просто не смог встать с кровати. внутри меня поднимается самая настоящая противоречивая буря — страх, даже злость, досада. — что ты ещё говоришь такое? это неправильно, экзарх должен следить за своим здоровьем. — вот только я не уверена, а слышит ли он меня вообще?
потому что потом случается полное «исчезновение», когда я не могу до него дозваться. такое доктор никак не может классифицировать. — у него есть жар, но природа этой болезни непонятна. — мне хочется закричать о том, насколько мужчина бесполезный, но я лишь крепче сжимаю ладонь своего мужа. как же так все выходит? неправильно, бесчестно. да ещё и в такой день! есть ли связь?.. потом я приглашаю ещё нескольких лекарей, но вердикт один и тот же. и от него я порядком устаю. — уходите, раз ничем не можете помочь. — единственное решение, которое приходит мне на ум и которое я считаю верным.
тем более, что у нас есть кое-что очень важное; я зову френсис, отыскиваю тот самый рубин и сжимаю его в пальцах, словно хоть сколько-то понимаю, как им пользоваться. легкое свечение заполняет небольшое пространство рядом с нами, а когда дочь касается его, то свечение усиливается в несколько раз. — мы должны помочь, ведь так? думаю, только мы можем. — я не готова сдаться просто потому, что какие-то идиоты сказали, что не знают. да и с чего бы? смахиваю свободной рукой капельки пота с его лба, оглаживаю пальцами щеку и осматриваю беспокойное лицо. неужели дело в сегодняшнем дне, в самой дате? я никогда не верила в подобное, но вот случившийся кошмар налицо. мы с френсис сжимаем камень покрепче, а затем пускаем мягкое свечение, призванное излечить, по его венам. — очнись, сиэль. — это почти приказ, хоть и наполненный отчаянием. что же будет, когда я открою глаза? дочь неожиданно приникает ко мне ближе, когда нам остаётся ждать после попытки вызова к свету. после попытки исцеления; по большей части постаралась именно наследница, но даже я почувствовала нечто приятное и странное одновременно.