я рублю поленья, старательно замахивая топор над головой снова и снова, пока плечи не начинает сводить. после смерти отца обходиться с хозяйством стало совсем непросто, но мы с мамой потихоньку привыкаем к новому укладу жизни. или скорее привыкаю я? ведь она-то, конечно, уже начала причитать, что мне бы нужно найти себе мужа, чтобы не заниматься мужской частью работы самостоятельно и чтобы у нас была своя помощь в семье, если что-то понадобится. но я... я как-то пока не готова к замужней жизни. хотя, раньше я не была готова и к дальнейшей жизни в этом месте, но вот она я, всё ещё здесь.
когда-то я грезила о большем, но сейчас уже привыкла к обыденной и размеренной жизни в нашей небольшой деревушке. какой толк отправляться куда-то ещё, если без силы и статуса ты никем большим не сможешь быть? здесь я хотя бы в окружении тех, кого знаю всё свою сознательную жизнь. здесь не может случиться ничего плохого. разве что, какой-то мужчина напьется и может ударить кого-то или утонуть в речке.
это было самым страшным, что происходило в этом месте за все годы, которые я прожила здесь. и хотя некоторые торговцы, иногда кочующие через наши земли, рассказывали о пугающих захватчиках, чьи цели до конца не ясны, но я никогда не воспринимала все это всерьез. что можно взять в наших землях? не так много земли, не так много богатств, не такая щедрая почва, да и речушка неподалеку совсем маленькая. разве что, мы просто будем препятствием на их пути? страх зарождается в самом сердце, но столь же быстро отступает. это просто абсурд и страшные сказки от торгашей, которые хотят продать информацию подороже.

и почему я вообще думаю об этом? встряхиваю головой, замечая краем уха странный шум. непривычный. внутри всё напрягается, и потому я сжимаю топор покрепче в своих руках. моя мама высовывается из окна и мы обмениваемся встревоженными взглядами. первый крик заставляет нас обеих вздрогнуть. - мам, собери вещи, - говорю я ей, подходя ближе к углу дома, чтобы взглянуть на приближающуюся угрозу. шумно глотаю, замечая странно одетых мужчин, восседающих на конях. они стреляют подожженными стрелами в дома, один спрыгивает со своего коня и говорит что-то на тарабарском другому. через несколько мгновений он идет в сторону дома и выходит с девчушкой мэдлен наперевес. она брыкается, а он бьёт её по заднему месту. скорее игриво? и мне от этого становится мерзко.
- надо бежать, - я вхожу в дом, торопя маму со сборами. нам повезло, что мы располагаемся не в самом начале деревни, хоть я и не уверена, что нам удастся уйти? но может они просто не будут преследовать нас. или скорее я так наивно считаю. на деле же, когда мы выходим с заднего входа, ведущего в лес, кто-то что-то кричит на незнакомом языке, а затем кидается следом за нами. один ли? я оборачиваюсь через плечо, замечая одного наездника с почти полностью скрытым лицом. хотя бы так. - мам, беги, - неподалеку здесь есть ещё одно поселение, надеюсь, что ей удастся добраться до них. значит, не зря взяла топор?

отпор я ему дать не смогу, но может хотя бы отвлечь и повеселить получится. мне тяжело этим топором даже замахиваться, но всё же я делаю это, наблюдая за тем, как он останавливается передо мной и стягивает ткань с лица. он совершенно отличается от нас, не могу даже сказать красив он или уродлив. мужчина говорит какие-то слова, но я могу понять лишь то, что он насмехается. это следует из тона и кривоватой улыбки.
он спрыгивает с лошади, параллельно доставая продолговатое, изогнутое и невероятно острое оружие. у меня нет ему названия, но страх немедленно поднимается из груди. может проще сдаться прямо сейчас? иначе он просто убьет меня. а так хотя бы будет шанс сбежать потом. я ведь выиграла маме достаточно времени? да и кто знает - может он просто заберет меня? как мэдлен, хотя мне и страшно представить для чего мы им. судя по их улыбкам и странному влечению, сквозящему во взгляде, приятно нам не будет.
поднимаю руки вверх, обозначая, что сдаюсь. он облизывает губы, а затем запрыгивает на свою лошадь. в какой-то момент мне кажется, что он всё же погонится за моей матерью, но нет. он хватает меня прямо на ходу и переваливает перед собой в седле. на этот раз я не пытаюсь бороться с ним, решая, что сейчас выигрышнее экономить свои силы и надеяться на более подходящий момент.

я не открываю глаз, когда мы проезжаем мимо деревни, но чувствую запах гари, паленой плоти и крови. ироды, отродья дьявола! почему им никто не может дать отпор? стискиваю губы покрепче, стараясь не заплакать или не закричать. зачем им сдалась наша обычная деревушка? им не хватает своих женщин? чёрта с два я им дамся!
ведь уже в шатре мне весьма ясно, даже без внятных слов, дают понять то, чего от меня ждут. он взрезает мое простое платье, под которым остается лишь нижняя сорочка. я сжимаюсь, всё ещё стоя на месте. второй мужчина, сидящий в уголке и срезающий кожуру с яблока, одобрительно присвистывает. они обмениваются фразами, которые мне совершенно непонятны. а потом я слышу слово знакомое. - раздеться или умирать, - он снимает брюки, обнажая свой член, который я предпочла бы не видеть. быстро оглядываю комнату, пытаясь отыскать хоть что-то полезное. и нахожу. прямо на его брюках. у него в ремешке есть нож. а шатер расположен в лесу, я следила за дорогой, примерно сориентироваться смогу.
скидываю верхнее платье, позволяя им думать, что выполняю приказ. приближаюсь аккуратно и опускаюсь перед ним на колени, чтобы он подумал, будто я буду ублажать его. он довольно улыбается, смотря на меня сверху вниз. - а ты умница, - стоит ему только сказать это, как я обхватываю рукой его член и он блаженно выдыхает. второй, судя по виду его брат, при том близнец, смеется и говорит какую-то колкость? мне плевать. я выхватываю ножик из ремешка и взмахиваю им, попадая прямо по члену. кровь брызгает мне в лицо, мужчина отступает, трясясь за свое достоинство и крича какие-то ругательства.

я тут же вскакиваю и бегу прочь из шатра. думаю, что меня нагонит второй, но видимо он больше заботится о своем брате, чем о какой-то девке. хоть что-то хорошее. у шатра стоит лошадь, привязанная к вбитому колышку. отвязываю её и я взбираюсь как можно быстрее. мне нужно убраться отсюда, потому что теперь меня живой точно не оставят.
тяну за поводья, всё ещё сжимая нож в своей руке. я никогда не ездила верхом, но ведь это не должно быть сложно? с силой встряхиваю поводья и пугаюсь того, насколько быстро лошадь начинает скакать. вжимаюсь почти всем телом вперед, чувствуя, как вся подрагиваю из-за скорости и непонимания как этой скоростью управлять. - чуть медленнее, чуть медленнее, - она притормаживает, но кажется вовсе не из-за меня. позади слышится крик, затем ещё один.
а на третий меня попросту выбрасывают из седла. из-за этого я случайно задеваю свою руку острием, чувствуя острую боль. не до этого сейчас! меня явно нагонят такими темпами. поднимаюсь с земли и бегу дальше, чуть похрамывая из-за неудачного падения на землю. хорошо ещё, что лошадь не задавила меня.
стоит только порадоваться, как говорится. я резко торможу, замечая, как прямо на меня несется другая лошадь с другим наездником. это может быть и мой шанс? или он тоже из них? слишком темно, непонятно. - пожалуйста, помогите мне, - взмахиваю руками, надеясь, что он затормозит.

должно быть, падение с коня вышибло мне последние мозги. иначе почему я решаю попросить помощи у первого встречного, словно он не окажется одним из тех, кто разрушил мою деревню? чёрт-чёрт-чёрт! надо было хотя бы попытаться удрать. хотя я слишком явно чувствую боль в лодыжке, так что вряд ли бы мне действительно удалось. может быть меня бы убили в погоне, пожалуй это лучше, чем ублажать этих ублюдков в постели. или как-то ещё.
но теперь варианта бежать у меня нет, так как мужчина спешивается с коня и задает вопросы. говорит он почти чисто, хотя акцент все равно присутствует. кто он такой? в отличие от тех, кто привел меня в шатер, он знает язык очень хорошо. прищуриваюсь, теперь опасаясь что попала на рыбку побольше, но пока непонятно принесет ли это больше проблем или каких-то решений. пока больше походит на первое. - какая разница? - говорю я вместо ответов; но действительно - какой ему прок от информации кто я (ведь для них мы не больше, чем тараканы) и у кого украла лошадь (будто это что-то изменит, тем более - я понятий не имею кто это был. правда, так и хочется съязвить словами: какие-то мужики, похожие на тебя). я покрепче сжимаю нож, который приберегла со своего импровизированного побега, и завожу его чуть за спину. хорошо, что сейчас достаточно темно и его не видно...
сбоку на меня налетает разъяренный мужчина, который хватает меня как раз за руку с ножом. сохранить его не получается, из-за чего я нервно опускаю взгляд к земле и пропускаю удар по лицу. это больно, врать не буду, но я не собираюсь просить его пощадить меня. было бы проще, если бы он сразу убил меня в таком случае. ведь за этим же пришел? ухмыляюсь самодовольно, вспоминая, как наградила его мужчину. надеюсь, что он будет страдать до конца жизни и больше никого не сможет поиметь. оно определенно стоило того! ведь какая ещё жизнь ждала бы меня в мерзком месте с мерзкими узкоглазыми ублюдками?

за вторым ударом нового не следует. двое мужчин переговариваются между собой на своем таробарском, пока я вынуждена искать глазами нож на земле. где же он? почему нет ни блеска, когда так нужно? или?.. прокусываю свою губу, когда обозленный мужчина накручивает мои волосы на кулак, и склоняюсь на колени. вовсе не потому, что не могу оставаться стоять (хотя, надо признать, что это чертовски больно - я чувствую, как отрываются волоски и это отвратительно), но потому что хочу взять нож. рукой я нащупываю его на траве, торжествующе улыбаясь. нельзя настолько откровенно показывать свои эмоции. вдыхаю, поднимая взгляд на двоих мужчин.
когда второй, который хорошо знает мой язык, проделывает с моими волосами то же самое, что и первый, то я почти скалюсь. может, пустить нож в ход уже сейчас? по крайней мере, не я одна умру. но страх всё же пульсирует слишком сильно, чтобы решиться на убийство. да и смогу ли я убить? думаю, что этот выпад будет стоить мне дороже.
хотя он не спешит убить меня, вместо этого срезает всю длину моих волос, а они доходили мне почти до колена и заплетать их было мучительно. так что потеря не то что бы большая. если бы я не знала что это значит. быть рабыней этого ублюдка? я резко встаю с коленей, едва не вскрикивая от боли в лодыжке, и замахиваюсь с ножом на главного. а он определенно главный. вот только второй недовольный останавливает меня, останавливая руку неподалеку от груди мужчины. тяжело дышу, но всё же нахожу себе силы вгрызться в руку остановившего, как там его, раиль? надеюсь, что хоть немного боли я причинила. руку мою он выпускает, но на этот раз я не решаюсь пытаться убить своего "хозяина", но подношу нож к собственному горлу. один глубокий порез и все закончится.
но я слишком медлю, а раиль оказывается слишком быстрым. он заламывает мои руки и силой опускает на колени перед новым хозяином. - нет. ты будешь раб, - горько усмехаюсь, поправляя его ошибку как-то на автомате. - рабыней. - поднимаю голову, чтобы взглянуть в глаза мужчины, стоящего теперь надо мной. по крайней мере он не заинтересован в том, чтобы я обслуживала его, как шлюха. - напугал. это всё то, что приходится делать каждому в деревне. я никогда не раскаюсь в том, что лишила одного из твоих людей возможности насиловать женщин. - плюю ему в ноги, хотя очень бы хотелось в лицо. - ублюдки. надеюсь, вы все сдохнете мучительной смертью. - и что он мне сделает? убьет? даст работу ещё хуже? мне плевать. теперь осталось только искать возможность сбежать или убить себя. хотя с последним у меня уже сложились проблемы.

для чего ему вообще понадобилась рабыня в моем лице? хотя очевидно, что не то что бы ему нужна я. просто это наказание хуже смерти. но хотя бы лучше, чем отдаваться кому-то из раза в раз. второй мужчина выглядит вполне довольным решением своего старшего и тем, что мне предстоит несколько лет унижений [скорее всего, дольше прожить просто не получится, потому что рабы делают абсолютно всё, но при этом почти не едят и не спят; по крайней мере, из рассказов других можно сделать такое заключение]. но если мне удастся сбежать... хотя теперь это будет сделать гораздо сложнее, ведь за мной будут следить и скорее всего держать в закрытом месте так, чтобы у меня не было даже возможности добраться до оружия, лошади, да и открытой местности.
недовольство на моем лице сохраняется и в момент, когда меня предлагают пустить по кругу, но ещё к нему добавляется плохо скрываемый страх. намекает на то, что мне стоит вести себя лучше, чтобы не оказаться в положении ещё хуже? видимо, устроить ад на земле всё же возможно, если у тебя есть достаточно власти над чужой жизнью. а они явно профессионалы в этом деле.
поджимаю свои губы, кое-как сдерживая себя от язвительных комментариев и попытки сбежать ради получения смертельного удара в спину. но что, если он окажется не смертельным? тогда предстоят мучения, а это очень сильно страшит. моя бравада слишком напускная, просто чтобы не пасть в глазах этих мучителей до легкой добычи. может это и глупо, может стоит вести себя как кисейная барышня и они пощадят... вот уж нет, я буду строить из себя больше, чем оно есть на самом деле. хотя бы потому, что так мне не будет стыдно перед самой собой, что пытаюсь лебезить перед ублюдками.

когда меня оттаскивают в шатер, то я безо всякого удивления обнаруживаю, что он выглядит куда больше и роскошнее, чем тот, в котором я была до этого. все-таки этот мужчина занимает более высокий ранг, но какой именно - предположить сложно. да и есть ли смысл гадать, если я даже не представляю какие ранги у них вообще есть.
мужчина, который пошел сюда со мной, тот самый мужчина-с-уцелевшей-гениталией из первого шатра, касается моей груди и сжимает ту, общупывает всё рядом, словно я всерьез могла что-то туда положить. что и как? приходится с силой закусить губу, чтобы не попытаться дать ему по морде. кажется ему стоило сначала связать меня...
он опускается всё ниже, порой даже задерживаясь где-то, хотя на мне только нижняя сорочка. разворачиваюсь к нему резко, когда облапывания уж слишком затягиваются. - как у меня что-то может быть? - может он пытается нащупать какие-то ремешки, подобные тем, что есть у них, но ведь они бы выпирали! - ты заслуживать быть по кругу, - даже с отвратительным произношением и ошибками я прекрасно понимаю о чём он. пинаю его ногой по икре и в тот же момент получаю по лицу. что ж, теперь меня хотя бы свяжут и оставят в одиночестве.

хотя сидеть здесь, возле этого позорного столба, оказывается тяжело. я напеваю себе под нос, чтобы занять себя хоть чем-то, и стараюсь не думать о недостатке воды или еды. ещё только первый день, так что изнывать от этого было бы как минимум странно. и всё же, когда с улицы начинают доноситься ароматы мяса, всё внутри буквально сжимается от боли. ещё и этот напыщенный индюк возвращается, кидая на меня взгляд, словно я какое-то отребье. хотя так и есть, даже без того, что я стала рабыней, я ведь жила в небольшой деревеньке и мало что знаю о мире.
склоняю голову, чтобы не наблюдать за мужчиной (а я невольно делала именно это). неужели мое бытие рабыней будет заключаться в том, чтобы сидеть посреди шатра и портить общую картину? видимо, позже это нужно будет обсудить с ним лично.
позже, потому что он приходит и почти сразу же уходит. наверняка есть... боже, лучше не думать об этом. закрываю глаза и стараюсь уснуть, чтобы не думать лишний раз о еде, но у меня это совсем не получается. и положение неудобное, и руки больно натирает, и заднице холодно. я лишь дремлю, но слишком поверхностно, чтобы перестать думать о чарующем запахе снаружи.
а потом, словно в качестве издевки, возвращается хозяин с тарелкой в руках. я смотрю на него исподлобья, наблюдая за чуть неровной походкой, которая выдает то, что он позволил себе выпить алкоголя. расслаблялся после того, как разрушил с сотню жизни? как мило. это заставляет меня разозлиться ещё больше. он присаживается напротив, чему я даже удивляюсь, и подносит тарелку с мясом к лицу. нервно втягиваю воздух, почти тут же жалея о том; в животе начинает урчать, потому что последний раз я ела ранним утром. а мясо - так вообще редкое удовольствие в нашем доме, поэтому всё воспринимается даже хуже. вжимаю ногти в свои руки, стараясь не выглядеть настолько жалко, насколько себя ощущаю. - быть умницей? дрессируешь меня? - недовольно произношу я, но рот всё же открываю, потому что только глупец будет отказываться от возможности набираться сил. я подхватываю мясо языком и жую его, стараясь не запрокидывать голову от удовольствия. нужно выглядеть обычно...
нужно обсудить с ним другие вопросы, чтобы он не мнил не пойми что, потому что я послушно ем с его рук. - когда я приступлю к своим обязанностям? признаться, сидеть привязанной мне совсем не нравится. тут ещё и не поспишь. - приоткрываю рот, когда он подносит новый кусок мяса. даже остывшее оно слишком прекрасно. кажется, такого я вообще не пробовала? тяжело сглатываю, понимая, что жую слишком быстро. старательно дышу размеренно, а потом смотрю чуть в сторону. - вы боитесь меня? - чуть улыбаюсь, заглядывая в его глаза. очевидно же, что я сижу тут связанная не просто так. он опасается, что я убью его во сне, что в целом разумно. - я не глупая. я не буду убивать вас здесь, в вашем же шатре. тут кругом ваши люди, я просто не смогу сбежать после этого. вот если выпадет шанс, когда мы будем совсем одни в лесу, да ещё и с лошадью, тогда я может и рискну.

интересно, его просто забавляет то, что я злюсь? иначе я не могу понять зачем он так старательно передразнивает меня. по хорошему, мне бы тогда не стоило снабжать его тем, что он и пытается получить, но спокойно реагировать у меня не получается тоже. хоть и знаю, что сама дала ему пищу для не самой удачной шутки. наверняка в его глазах я действительно выгляжу как бездомная шавка - с обкромсанными волосами, в перепачканной нижней сорочке и безо всяких манер. но последнего у меня уж точно побольше, чем у всех людей в этом лагере вместе взятых.
цокаю, но никак не отвечаю. отрицать или соглашаться с его словами было бы странно в любом случае, да и еда не ждет. вдруг он решит, что и нечего меня кормить, если буду воротить нос? а я все же намерена пожить подольше и как-то выпутаться из всей этой ситуации. подхватываю еду, думая про себя о невозможном. интересно, если бы у меня был муж, то он смог бы спасти меня? или я бы разочаровалась в мужчинах несколько раз за день?
теперь я уже чужая рабыня, так что конечно эти рассуждения не имеют никакого смысла. пока остается разочаровываться только в тех, кто всё разрушил и захватил большинство девчонок, чтобы оприходовать, я уверена. но у важной шишки в шатре никого нет (кроме меня), что даже удивительно. где же его пассия на этот вечер? прищуриваюсь, разглядывая его не без интереса. а вдруг это я? вообще-то он смотрит на меня скорее со снисхождением, чем с желанием. может мы, как народ, просто не привлекательны для него? интересное и, наверное, приятное открытие.
- пока ты не будешь доставать свое достоинство, чтобы я тебя ублажала, оно будет в порядке. я бы положила руку на сердце, но не могу, - отмечаю с неудовольствием, чуть усмехаясь и дергая своими руками, чтобы обозначить, что я привязана. достаточно ли этих заверений, чтобы он освободил меня? - думаю, что я тебе и не нравлюсь внешне, не так ли? особенно теперь, - вообще-то сложно даже представить как я выгляжу. для этого нужно взглянуть в зеркало. но мои волосы точно были основным украшением по мнению многих, так что теперь все стало явно хуже. - так что и мне бояться нечего, и тебе соответственно тоже. я кусаю только тех, кто хочет причинить вред мне, - открываю рот, чтобы прихватить кусочек мяса и вгрызться в него, как недавно было с рукой того мужчины, вроде его имя равиль.

кривлю рот, когда слышу очередную издевку. отхожие ямы? впрочем, какая разница что их нужно будет выкопать. не то что бы поработать лопатой будет так уж тяжело. наверное. я всё же достаточно приучена к физическому труду. - неужели твоим людям стоит опасаться всего-то женщины? - хлопаю глазками наигранно, улыбаясь так, как обычно девчонки улыбаются тому, кто нравится. правда, это выражение лица быстро тает, сменяясь серьезностью. - я не хочу спать в скрюченном состоянии. и раз уж моя судьба вырыть пару ям, то так тому и быть. - плюс - так я смогу хоть как-то вынашивать планы на свободу. а в этом шатре, ничего не делая и ничего не видя, это представляется едва ли возможным.
я слышу, как в его кружке плещется жидкость, и сглатываю остатки мяса. мне действительно сейчас очень бы не помешало запить состоявшуюся трапезу, да и просто смочить горло. но что это вообще такое? не успеваю спросить, так как он уже подносит кружку к губам и мне остается лишь запрокинуть голову. это всё странно, и как-то даже интимно, но я стараюсь не думать об этой части вопроса.
глотаю сладковатую жидкость, в которой есть нотка кислинки, и тут же чувствую тепло, разливающееся внутри. это точно не вода, но может быть сок? или?.. давлюсь от внезапного осознания, ведь мужчила вошел обратно в шатер захмелевшим. склоняю голову, едва не выплевывая остатки жидкости на ковры. - я не пробовала алкоголь, - говорю я, понимая, что голову уже начинает немного кружить. слишком много выпила, или слишком быстро? очень хочется хвататься за свой рассудок, но какой уж там.

в первое мгновение мне хочется просто подскочить с места, но попытка оказывается неудачной. веревки натягиваются, удерживая меня на месте, и я вдобавок ударяюсь о столб. боль разливается по затылку, а потом стихает. - почему нельзя было принести воды? - мой язык заплетается, я слышу это, но ничего не могу с собой поделать. всё пройдет, всё пройдет. может я вообще попросту паникую? просто знаю я что иногда делается на пьяную голову. девчонки лезут к мужчинам, а те и рады стараться. может и хорошо, что я сейчас связана. - а где ваш трофей? очевидно что я тут оказалась по воле дурацкого случая. - прищуриваюсь, вглядываясь в глаза и думаю: а что будет, если он прищурится? наверное глаза будут словно закрытые. это веселит меня и я хохочу, но хорошо, что хватает мозгов оставить шутку при себе.
втягиваю воздух не без удивления. - боже мой. неужели вам не нравятся женщины? вы что же, по мужчинам? - приходил к нам в деревню как-то торговец открытых взглядов, который подкатывал к парнишкам. те лишь старательно сторонились его, но поговаривали, что холланд даже согласился на рандеву. - вы не волнуйтесь, я никому не скажу. я дорожу своей головой. - киваю пару раз, чуть слышно хихикая. вообще-то даже хорошо, что он не такой, как остальные. хотя, почему он тогда не прихватил какого-нибудь парнишку? - вам вдобавок нравятся только такие, как вы, да? ну... с узкими глазами и желанием к захватам?

алкоголь ударяет по мне слишком сильно. я это понимаю, кажется, в ту же самую секунду, как жидкость опускается вниз. это проблема, но видимо хозяин шатра желал именно чего-то такого. коротко усмехаюсь этому абсолютно нелепому открытию; ему настолько хочется поиздеваться надо мной? что ж, хотя бы на вкус это было неплохо, да и ощущения приятные. если исключить отключение рассудка и сфокусироваться на обжигающем ощущении.
правда, помимо этого теплого чувства внутри, я ощущаю нечто теплое и снаружи. поднимаю взгляд, стараясь сфокусироваться на том, что это тепло вызвало. понять получается только то, что рука мужчины протянута ко мне и, судя по всему, касается щеки (хотя рассмотреть это невозможно, не с моего ракурса; вот если бы я могла выйти из тела). - ну если я теперь учиню проблемы, то пеняй на себя. - хмыкаю, стараясь осознать выражение его лица. что бы оно могло значить? он смотрит с каким-то неожиданным интересом, который я не замечала раньше.

но едва ли это интерес ко мне. а может и простое отсутствие интереса в женщинах совсем. не то что бы я хочу это осудить, однако насколько это принято у них?.. все-таки они живут в мужских лагерях, ходят в эти набеги, кто-то берет себе женщин, а кто-то может довольствуется и исключительно своими мужчинами в лагерях. боже-боже, что если сюда кто-то нагрянет ночью? не уверена, что я готова слышать мужские стоны, или хоть чьи-то стоны.
но мне ли осуждать вкусы захватчиков? тем более, что это лучше чем насиловать наших женщин. возможно, этот мужчина лучше многих здесь? это наивысшая оценка от меня захватчику, который вообще-то наверняка убил многих и не жалеет о том. вздрагиваю, когда он начинает хохотать, и из-за этого теряю всякий фокус окружающего мира. меня даже начинает немного подташнивать и в какой-то момент кажется, что съеденное выйдет обратно, но я сдерживаю всё в себе. к счастью.
зато не могу сдержать удивления и короткого что?, когда он заговаривает о своей родственнице и своих неожиданно ещё более диких наклонностях. как можно с кем-то, кто одной крови с тобой? хотя один бог знает как у них всё работает в этих варварских землях; я ни разу не встречала кого-то подобного. какие у них нравы и обычаи - вопрос. с другой стороны, я много слышала, что смешение крови в королевских семьях - дело обычное, например. - неужели ты из этих... принцев? или не знаю как у вас это называется. значит, ты ещё можешь жениться на своей родственнице? чтоб не мешать кровь с кем-то не подходящим. - пожимаю плечами, когда он снова начинает хохотать. да что с ним такое? серьезные вопросы и серьезный разговор вообще-то. хочется ударить его, но мне такая роскошь недоступна.
хорошо ещё, что дальше мне дают возможность поспать. если это можно так назвать. даже с двумя одеялами, я никак не могу пристроиться поудобнее. руки натирает веревками, а заднице все равно прохладно, потому что моя сорочка слишком тощая. но алкоголь понемногу убаюкивает меня; хотя, поначалу это становится проблемой - из-за алкоголя все перед глазами кружит, словно я нахожусь в диком полете, но это же и усыпляет в конце. плюс общая усталость, конечно же.

просыпаюсь несколько раз, но даже не разлепляю глаза. поэтому резкое пробуждение поутру мне совсем не нравится. голова гудит и я не сразу понимаю где нахожусь. - мам, ещё чуточку посплю и пойду работать, - пытаюсь отмахнуться, но понимаю что не могу пошевелить руками свободно. это странно. как и мужской голос. щурюсь, стараясь разглядеть мужчину перед собой. почему у нас дома вообще есть кто-то из мужчин?
понимание накатывает как-то волнами, вместе с воспоминаниями, которые я бы предпочла забыть. - чёрт, - выругаться сейчас кажется самым естественным. точно, я ведь стала чужой рабыней. но в туалет мне действительно нужно. - скажи хоть как называть тебя, а то я не могу перейти на более личные оскорбления в своей голове. - наблюдаю за тем, как он связывает меня по другому. это отвратительное ощущение от того, что кто-то именно обладает мной. как вещью. хотя в этом вся суть рабства.
он тащит меня на улицу и меня тут же окутывает холодный ветер. я ежусь, но молча иду следом за ним. не хочу даже думать о том, как смотрят на меня все остальные в этом лагере. как на легкую добычу? или как на врага, который посмел причинить вред одному из них? в любом случае, приятного мало. мы отходим подальше ото всех, хотя взгляды на себе я словно бы продолжаю чувствовать. - а теперь развяжи меня и дай спокойно сходить в туалет. мне неловко делать это в такой непосредственной близости с кем-то, - недовольно бурчу я, переходя с ноги на ногу, потому что видит бог - вот-вот описаюсь.

он не называет своего имени, но зато спрашивает мое. получается, никакого обмена между нами не получается, так с чего бы мне отвечать? возможно, хотя бы потому что это было бы разумно, учитывая, что я теперь рабыня этого мужчины, но у меня нет никакого желания раскрывать хоть какие-то детали о себе.
но что будет, если он просто будет кликать меня "эй", "девка" или "рабыня"? может мне было бы приятнее слышать свое собственное имя, но вот только здесь важно чьими устами оно будет произнесено и с какой интонацией. от него же явно не будет доброжелательности или заботы; грубоватый тон, да ещё и вдобавок повелительный. точно ли я хочу чтобы мое имя звучало из этих уст? даже если его голос кажется мне немного красивым, то уже слова, которые обычно звучат, заставляют желать удавиться чем-нибудь.
особенно теперь, когда мы стоим на небольшой опушке, на которой он предлагает мне сделать свои дела, будучи привязанной к нему буквально. издевается? он определенно не желает уступать и поступаться принципами, отработанными годами. могу понять это, но к сожалению это вызывает лишь больший приступ ненависти. они определенно ничего не смыслят в женщинах и в том, как это всё дискомфортно. особенно, если женщина - девственница. особенно, если мужчина рядом вовсе не какой-то близкий человек. хотя я понимаю, что его угрозы вполне реальны, поэтому наверное не стоит играться с огнем. отступаю на три шага от него и намеренно накреняюсь так, чтобы потянуть его за собой. но даже если он и не ожидает этого, то удерживает меня слишком легко и почти не напрягаясь. кривлю губы недовольно, чувствуя, как внутри всё сжимается. так, нет, сначала писать, а потом ненавидеть.

когда мы возвращаемся обратно к лагерю, я намеренно падаю на него и вцепляюсь ногтями в открытую кожу на его руке. - простите, я потеряла равновесие, - невинно хлопаю глазами, глубже вонзая свои ноготки, а затем всё же делаю шаг назад. не стоит мне играть с огнем, но кажется уровень моего бешенства слишком высок и совсем не хочет спадать. но я стараюсь думать о лучшем для себя. нельзя злить того, кто называется теперь моим хозяином. а сейчас было бы неплохо вернуться в шатер, даже если там придется быть привязанной, так как на улице прохладно (особенно потому, что стоит довольно раннее утро), а на мне нет нормальной одежды. интересно, мне вообще выдадут что-то или так придется щеголять в сорочке? больше кажется, что действительно будет второе.
когда я уже вижу пестреющий силуэт временного жилища, мужчина тащит меня куда-то в совершенно другую сторону. мне почти хочется взвыть, но я молчу. какой смысл? замечаю мальчишку, ради которого он так стремительно развернулся, и почти жалею его. заснул на посту, когда у тебя такое начальство... мда, надеюсь, что он хотя бы сносит голову на плечах. тем более, что он явно не чистый их соплеменник? мог ли он быть тем, кого захватили в наших землях и заставили служить? может я смогу найти в нем поддержку? задумчиво разглядываю мальчишку, но совсем не знаю, как могу его очаровать. да и хочу ли? неужели дать ему то, чего от меня хотели только вчера? прикусываю губу до боли, а потом вспоминаю, что мои волосы отрезаны под мальчика. и вряд ли я получилась мальчиком симпатичным. значит, план заведомо проигрышный.

но мне дают совершенно другую карту? значит, будем вместе работать? это кажется не самым плохим занятием, да и из всех здесь присутствующих - он выглядит самым безобидным. надеюсь, что это чувство не обманчиво. хочется ещё, чтобы он оказался наивным. но я цепляюсь за другое, когда мне говорят о предстоящем занятии. - так тебя зовут галискаха? - конечно, не то что бы удалось хорошо расслышать, но звучало примерно так. имя не самое красивое, но я ничего и не ожидала. - имена бывают разные, да, красивые или не очень, - киваю пару раз головой, а затем меня толкают в плечо, чтобы шла заниматься делами.
- почему вы думаете, что мне есть дело до жизни этого мальчишки? если я решу сбежать и подвернется возможность, то мне будет всё равно. - действительно ли это так? поворачиваю голову к рыжему ребенку, который судя по всему понимает оба языка. кажется, я только что лишилась шанса сыграть на его наивности, потому что теперь он будет следить за мной во все глаза. чёрт, язык - мой враг.

вообще-то мы оказываемся неплохой командой. пока он все режет, я придумываю что из этого можно сделать и тушу огромный ушат рагу с овощами. в отличие от многих здесь, кеншин не смотрит на меня как на белую ворону и в его взгляде нет ни капли пошлости, которую я видела вчерашним вечером от другого. - так ты из них? или из моего народа? - спрашиваю я, не уверенная в том, насколько это в целом корректный вопрос.
- что? - кажется, такому вопросу он удивляется и даже обижается. я лишь вздыхаю, понимая, что уже второй раз промахнулась в своих планах. - я - гордый воин, пусть ещё и не совсем дорос. - он так мило дуется, что мне невольно хочется ткнуть его в щеку. он чем-то напоминает мне брата, который погиб несколько лет назад. не знаю даже чем. глупые мысли, если так разобраться.
- я закончила. пойду обратно к своему шикарному месту у шеста, - пожимаю плечами, но кеншин тормозит меня и натягивает веревки, чтобы довести меня до туда. ну да, конечно, я не могу самостоятельно идти куда-то. раздражает.
- я привел её, галиаскар-хан, - говорит он с чрезмерным чувством, а потом выходит прочь. мы остаемся вдвоем и я кидаю взгляд на хозяина. его имя все же странное, пусть и не такое, как я услышала в первый раз. - еда готова. я не травила её, потому что нечем, и не плевала, потому что иначе кеншин бы донес. - делаю короткий доклад, продвигаясь вглубь шатра. - можно спросить, в какой путь вы собираетесь? неужели собираетесь захватывать другую деревню? - недовольство сквозит в моем тоне, хотя не думаю, что это разумно.

наверное, даже к лучшему, что я не разбираю ни словечка, которыми обмениваются все кругом? иначе бы небось услышала рассказы о пролитой крови, изнасилованных женщинах, или просто насмешки в мою сторону. последнее в целом не должно задевать, но почему-то вот раздражает одна только мысль о том, что они обсуждают меня своими грязными языками. ещё и приходится готовить для них завтрак, тьфу!
но с новой ролью нужно как-то примиряться, иначе моя жизнь пойдет псу под хвост (или скорее под меч моему новому хозяину, впрочем от пса он не слишком сильно отличается). поэтому я стараюсь думать о том, что просто готовлю на всю свою деревню - для друзей, знакомых, родных. для тех, кто мне дорог. а потому вкладываю душу в свое простенькое, но сытное блюдо. и заодно стараюсь как-то подружиться с пареньком, которого поставили заниматься всем рядом со мной. наверняка ему неловко, ведь остальные мужчины поглядывают на него косо. как на недостойного. рявкнул бы на них разок или показал свою силу, чтобы не попадать под их горячие и уничижительные взгляды, да жил бы спокойно. но видимо он боится своих старших товарищей. интересно, убивал ли он кого-нибудь? выглядит слишком невинно, даже наивно.
но его видом мне не стоит обманываться, ведь все равно он остается одним из моих прямых врагов. нужно быть осторожнее со своими словами и действиями, хотя это дается мне тяжелее всего. потому что я презираю здесь чуть ли не каждого, а желание врезать кому-нибудь становится все острее с каждой секундой. хоть и понимаю, что это абсолютно глупо - моя атака даже не дойдет до цели. ночью мне действительно повезло, потому что тот извращенец был слишком занят своим хозяйством.

кстати, я не вижу ни его, ни его дружка, который вчера отрезал мне путь отступления. жаль, даже не одаришь особо нежным взглядом, который наверняка для них будет достаточно острым, чтобы пожелать мне врезать. но осмелятся ли они притронуться? хотя, я ведь не женщина их главного, а всего-лишь рабыня. может они имеют право делать все, чего только пожелают? меня переполняет дрожь при одной только мысли об этом, но я не стараюсь отклониться от чувства омерзительности. лучше помнить об этом, чтобы не увидеть в них случайно людей в какой-то момент. как в этом парнишке кеншине, который помогает мне.
но помогает не потому, что хочет, а потому что приказали. вот что важно. а теперь хочется просто вернуться в одиночество и тепло, поэтому после готовки я возвращаюсь в палатку и встречаю недовольство своего хозяина. наигранное, конечно же, приправленное издевкой. - странно, обычно собаке еду приносит хозяин, а не наоборот. раз уж я собака, то может принесете мне завтрак? гав-гав, - улыбаюсь ему столь же остро, как и он мне. не надо, наверное, так, но я и не думала, что он не захочет есть снаружи. - но вообще-то я думала, что вы будете завтракать со своими людьми, на кой мне нести сюда?

но вот остальные дела, которые я не выполнила, застают меня врасплох и заставляют краснеть. не думала, что упустила столько из внимания. - посуду мы решили мыть после того, как все позавтракают. там все равно будет целая гора. - пожимаю пальцы второй рукой, стараясь смотреть чуть в сторону. с чего бы мне теперь переживать из-за этого? я ведь сделаю то, что было приказано. просто нужно попросить то, что явно поможет в этом деле.
- пожалуйста, дайте мне хоть какую-то одежду, хотя бы мою старую. щеголять в сорочке мне не очень нравится, да ещё и прохладно, - пусть думает, что я ною, но как иначе? я не собираюсь расхаживать перед убийцами и насильниками почти голой, что это за бред? как бы ему не хотелось меня наказать, но это ещё и не практично. - если я заболею, то не смогу хорошо исполнять приказы, а зачем вам обуза?

меня так сильно раздражает, что я в конечном итоге оказалась во власти этого варварского народца и конкретно этого самодовольного хлыща. честное слово, понятий не имею как мы с ним сойдемся и не попытаемся убить друг друга. наверное надо просто напоминать себе быть умнее, потому что, в отличие от меня, он обладает навыками сражений и он знает как хладнокровно убивать. возможно, он и терпелив со мной прямо сейчас, но в какой-то момент ему все надоест. просто должно надоесть.
видимо, из-за преобладания разума над чувства я все же послушно сажусь перед ним на ковер, опуская взгляд вниз, чтобы он не заметил недовольства или даже страха. поджимаю губы, краем глаза наблюдая за тем, как он вынимает кинжал и кое-как заставляю себя не зажмуриться. каким может быть наказание за неповиновение для рабыни? я вела себя слишком опрометчиво, пожалуй, испытывая его терпение из раза в раз.
поднимаю взгляд к его лицу, замечая во взгляде намек на оценку. он рассматривает меня, очень пристально, а потом говорит об отвратительности. да что не так? не то что бы я была первой красавицей на селе, но при том не считалась такой уж дурнушкой. - знаешь, шрамы только испортят и без того неудачный вид, - стараюсь как-то отговорить его от выбранного наказания, чтобы остаться с целым лицом. но он все равно склоняется ближе и я невольно сцепляю зубы, чтобы не закричать. но боли не следует. разве что приглушенная, когда он натягивает волосы и... срезает их.

наблюдаю краем глаза за тем, как пряди падают на пол, и испускаю вздох облегчения. значит, он решил избавиться от того беспорядка, который вчера устроил самостоятельно? я стараюсь почти не двигаться, пока он подрезает мои волосы; в основном, потому что опасаюсь, что кинжал по воле судьбы или его желания может оказаться в моем горле. - спасибо, - пытаюсь задобрить его хоть как-то? или разбавить гнетущую тишину, повисшую между нами? - за то, что исправляешь тот кошмар, который натворил сам. - а вот этого добавлять, конечно, не стоило, но сдержаться не получилось. - уверена, с длинными волосами я была чуть привлекательнее. зато теперь я больше похожа на парня? - вообще-то мне действительно интересно как именно я выгляжу, но пока что мне не встретилось зеркал. по крайней мере тех, в которые я могла бы свободно посмотреться.
он опускается со мной на один уровень и в моей голове мелькает крамольная мысль - попробовать нанести удар. но зачем? все равно я не смогу выбраться из этого лагеря живой, сейчас все уже проснулись и готовятся к завтраку. сглатываю свои жутковатые мысли и вымученно улыбаюсь, благодарная хотя бы за то, что смогу одеться в одежду потеплее и получше моей собственной. а ещё возможности помыться! - благодарю вас за такие возможности. - отчасти я звучу искренне, но отчасти я чувствую долю сарказма в своем голосе. потому что, если бы я все еще жила в своей деревне, в своем родном доме, то таких проблем вообще бы не возникло. но они устроили мне проблемы, так что я не могу быть полностью благодарной хоть за что-то. может, мешает злопамятность?

честь поесть в кругу его воинов? я вовсе не хочу такой чести. приходится прикусить губу, чтобы не сообщить об этом вслух. тяжело поднимаюсь и иду вслед за ним, стараясь особо не думать, что буду сидеть в кругу тех, кто по сути является моими врагами. как минимум, они все мне противны. что бы такого сказать, чтобы избежать участи? можно было бы предложить заняться более важными делами - вроде сбора провианта, о котором меня попросили ранее, но... кажется, если я сейчас ослушаюсь слов своего господина, то могу таки отхватить проблем.
поэтому приходится принять небольшую тарелку с едой из рук кеншина и отправится на одно из бревен. сажусь я между своим хозяином и пареньком-кухаркой, надеясь, что все просто пройдет. молча, без лишних вопросов и нервов. поначалу даже так и кажется, я просто ем приготовленное рагу и даже не пытаюсь смотреть на остальных, а потом...
потом появляется самый отвратительный персонаж. он портит мне настроение мгновенно, заставляя таки оторваться от трапезы. поднимаю на него взгляд, едва не хихикая из-за его ярко-выраженного акцента и ошибок. как можно всерьез воспринимать угрозы, сказанные в таком ключе? - я вкушаю пищу, которую приготовила сама. а здесь, потому что меня сюда позвали. - кидаю взгляд на галиаскана, а потом продолжаю есть свое рагу. что мне еще ему надо сказать? быть привязанной к лошади? что это вообще за дикость? - если бы вы с братом, или кто он тебе там, поменьше пытались брать
женщин силой, то у тебя бы не было повода настолько злиться. как там его достоинство? полагаю, уже не настолько достойное. - я улыбаюсь едва заметно, но видимо даже этого хватает, чтобы разбудить в мужчине самого настоящего зверя. может он и не понял всех моих слов до конца, может он и додумал вложенный смысл, но вряд ли он уж настолько отличался от правды.
всё происходит очень быстро в следующие несколько мгновений. разиль достает нож из-за пазухи и оказывается прямо передо мной, приставляя острие прямо к горлу. - ты бы не быть такой... дерзкой, если бы не галиаскар-хан. может быть, все же позволите распотрошить её? - на этот раз он обращается к хозяину, который смотрит на нас с какой-то снисходительностью и чем-то еще, куда более жестким.

наверное, этот мужчина даже считает, что проявил милосердие по отношению ко мне? что ж, он ошибается. если бы он убил меня быстро, то это можно было бы назвать милосердием. а выслушивать эти оскорбительные вещи от человека, которого даже человеком назвать сложно - все же кажется чем-то слишком. меня так и подмывает ответить ему: сначала про то, что он считает меня недостойной (кто бы говорил о достоинстве?), затем про мое место в гареме или притоне (ублажать мужчин? разве он забыл о том, что я чуть не отрезала член одного из них, лишь бы этого не делать?), но с последним моему терпению довольно быстро приходит конец.
мне хватает ума лишь для того, чтобы высказаться тихо. но может недостаточно, чтобы не быть услышанной? - а кто в здравом уме захочет рожать детей таким, как вы? - почему я вообще оказалась во всей этой нелепой ситуации? никогда в жизни я не ощущала себя в ловушке, а теперь я именно в ней. возможно, будь я умнее и спокойнее, то уже бы делала из себя вид послушницы - спокойной и кроткой. но у меня просто не хватает сил для такого.
мама всегда мне говорила, что мой острый и длинный язык однажды подведет меня под плаху. что ж, она была не так далека от истины... кидаю косой взгляд на мужчину, который подрезал мне волосы, и решаюсь прикоснуться к ним. так коротко, наверняка выглядит просто жутко. вздыхаю, понимая, что теперь и нет толка красоваться вообще чем-либо. ни в притон, ни в гарем я не хочу. чем более отталкивающе я буду выглядеть для них, тем лучше, не так ли? так что для меня теперь оскорбление внешности - это комплимент. еще бы от форм как-то избавиться, чтобы не привлекать внимание. но это невозможно.

зато я привлекаю внимание совершенно другим. наверное, показушным отсутствием страха? если бы я молила о пощаде, то наверное не оказалась бы в ситуации, когда к моему горлу приставлен нож. но он пугает меня не настолько сильно, как наказание, избранное моим хозяином. я с силой прикусываю щеку изнутри, надеясь не показать свой страх до последнего. но не могу думать о последствиях... о, это может быть очень и очень мучительной смертью. будет зависеть от того, насколько быстро будет нестись лошадь. содрется ли вся моя кожа до костей? сломаются ли какие-то кости? что, если на меня наедет другая лошадь? что, если при всем этом я выживу и буду существовать вот так? едва ли они станут меня лечить. кожа будет гнить, кровь пропитается заразой...
меня начинает тошнить от картинок в моей голове. - что, неужели не хочешь сам убить меня? - сейчас в моем голосе не так уж много гордыни. не могу ничего с собой поделать: уж лучше так, лучше прямо здесь от одного точного удара ножом. даже если не с одного, то это все равно не будет так мучительно. но этот ублюдок лишь ухмыляется, оставляя меня без мгновенной смерти.
после этого я поднимаюсь на ноги и иду к шатру, где мы готовили. там может быть нож? но я не смогу убить себя сама! да и за мной увязывается этот дурак кеншин, который следит за мной, как за воровкой. приходится заняться посудой, а затем и сборами. удивительно, что даже сейчас я должна исполнять роль рабыни. черт, черт! надо что-то придумать, но что я могу, окруженная исключительно врагами? где же все девушки, которых они захватили, почему никого из них не видно?

встряхиваю голову, почти не слушая голоса своего хозяина, слишком занятая мыслями о предстоящем. смогу ли я бежать достаточно быстро и достаточно долго, чтобы выжить? но таким исходом будет недоволен тот ублюдок, а это как раз то, что нужно. - я не особо верю в ваши обещания, но буду надеяться дожить до душа. - поворачиваюсь лицом к мужчине, который уж явно должен быть доволен своим решением. - если что, убейте меня одним ударом, пожалуйста. так сказать, возможное последнее желание. чего я конечно постараюсь избежать, но... - если он понесет свою лошадь галопом, чтобы проучить меня, то все будет кончено. я и так не слишком хороша конкретно в беге, хоть выносливости у меня и достаточно, но скорости обычно не хватает. из-за женских форм, как раз таки.
повезло еще, что я не настолько устала, чтобы наверняка не вынести этого путешествия. но может стоило хотя бы попытаться уточнить примерное время? и может даже местность... хотя едва ли он это сам знает. завязываю последний узел, медленно выдыхая, словно действительно готовясь к своей казни. не плаха, но может и что похуже. мама бы сказала, что я просто идиотка, которая совсем не умеет выживать. и была бы права. если удастся выжить, то может стать умнее?

зачем он наказывает меня, но при этом дает новую обувь? может он просто хочет, чтобы я продержалась как можно дольше и позабавила их всех? может он просто не хочет, чтобы я умерла в конце этого пути? хотя второе кажется чем-то сомнительным, потому что я ему никто и ему все равно на мою судьбу. должно быть, по крайней мере.
и мне бы не стоит думать об обратном. потому что он даже не шелохнулся, когда я попросила добить меня с одного удара. но здесь я могу быть и впервые ему благодарна за милость, которую он мне окажет в самом плохом из исходов. по крайней мере, я могу быть уверена, что он не промахнется в случае чего, потому что убивать приучен. должен быть. если бы не был, то он бы и не ответил так уверенно на мой вопрос.
я надеваю новые сапоги; они оказываются добротными, достаточно теплыми, и выглядят невероятно дорого. я такую роскошь даже и не видела, не говоря уже о том, чтобы носить. для кого именно они сделаны изначально? уж явно не для простой крестьянки-рабыни. что ж, отказываться из-за чувства что это мне не должно принадлежать, я уж точно не собираюсь. если это даст мне преимущество и возможность выжить, то я им воспользуюсь во что бы то ни стало. и всё же мой страх никуда не девается и не становится меньше. и всё же я понимаю, что даже с этими роскошными сапогами могу не выдержать испытания для своего тела. да и разума тоже? ведь это очень и очень унизительно. я буду плестись за ним, как рабыня. впрочем, я ведь она и есть... к этому сложно привыкнуть. и с этим сложно смириться.

особенно, когда я вижу отблеск былой жизни в лицах нескольких девочек, которых забрали с моей деревни. что ждет их? вряд ли они стали рабынями, а значит займут место в гареме или притоне, как и сказал этот галиаскан. не знаю что хуже, мне кажется я уже совсем ничего не знаю. всё внутри меня обрывается, когда я слышу голос мэдлен; я ведь знала что ее забрали, но все же это оказывается больно. она всегда принадлежала к числу мечтательниц - ей хотелось светлой любви, много детишек и уютное семейное гнездышко. она не слишком-то привыкла к тяжелой работе, она больше любит симпатичные платья, нежели практичные, она рисовала большую часть времени, потому что отец позволял ей и даже хвалил за это.
но что же будет с ней теперь? я оборачиваюсь к ней, чтобы поймать полный боли взгляд, но затем почти сразу отворачиваюсь. нет в этом всем смысла, я не смогу ей помочь. стискиваю зубы между собой, чувствуя как все внутри меня клокочет, пока меня обвязывают веревкой. мне нужно сосредоточиться на этом, а не на мэдлен. она хотя бы поедет на коне, пусть и с каким-то уродом. полагаю, боль в ее глазах была вызвана именно моей ситуацией?.. о, ей лучше бы не жалеть меня.
впервые за все время поднимаю взгляд на мужчину, чьей рабыней остаюсь, и неожиданно понимаю что он очень близко. следующие слова заставляют меня напрячься. он снова пытается помочь мне? да что вообще творится у него в голове? смотрю на него и не понимаю ни черта! лишь киваю коротко, хотя он уже и не смотрит.

сам путь начинается довольно легко; мы едем не то что бы быстро, поэтому я бегу, не используя всей своей силы. может мне даже удастся выстоять до самого конца? все это время я бегу, смотря лишь себе под ноги, будто это убережет меня от падения в случае чего. но если бы только в рядах не было человека, который это падение желает. это наверняка тот второй, равиль или как его там, которому я лично никакого ущерба не нанесла (а жаль). он кидает в меня камни, словно какой-то пятилетний ребенок, но стоит быть благодарной хотя бы за то, что он не набрал вариантов покрупнее. и всё же это отвлекает, заставляет меня дергаться иногда, из-за чего скорость тоже становится ниже.
через какое-то время, и я даже не понимаю какое, на меня начинает наваливаться усталость ко всему прочему. где второе дыхание, когда оно так нужно? я понимаю, что дышу через рот, и стараюсь это как-то изменить. но в момент моего нового вдоха между лопаток прилетает камешек покрупнее предыдущих и заставляет притормозить. с трудом сглатываю воздух, понимая где-то на периферии сознания, что вот, всё, сейчас я упаду. но... лошадь как будто чуть тормозит вместе со мной? я поднимаю взгляд, смотря на спину военачальника, который даже не смотрит в моем направлении, но говорит с мужчиной. тем, который все пытался незаметно добиться моего падения глупым способом. но действенным.
наверное, мне все же везет? я смогла перевести дыхание, а еще этот придурок поравнялся теперь с лошадью своего капитана, так что продолжать свое мерное дело не смог. у меня открывается второе дыхание, но оно не может продолжаться вечно. когда же мы уже доедем? стоит мне только подумать об этом, как мужчина неожиданно пускает коня вперед куда быстрее. на этот раз я действительно чуть не падаю лицом в грязь, но кое-как переставляю всё же ноги и не заплетаюсь в них. у меня совершенно не осталось сил, но все же я заставляю себя бежать, хотя всё, чего мне хочется - это упасть ничком и плакать.

возможность появляется только... я даже не понимаю когда. я даже не могу разглядеть где мы, потому что все плывет перед глазами. как только тело тормозит, то оно даже не думает о том, чтобы продолжать гордо стоять на месте, но падает прямо на землю. я справилась, но черта с два, я слишком вымотана. глотать воздух оказывается больно и тяжело, глотку дерет и вяжет. я хочу пить, но при этом не могу встать.
краем глаза замечаю какое-то движение совсем рядом, а потом чувствую как ослабевают узлы. черт, как же все болит - и руки, и тело в местах перевязи, еще небось и синяки от дурацких камней. мне надо вымыться и попить, надо пересилить себя. опираюсь на дрожащие руки и кое-как приподнимаюсь на колени, а затем и встаю в полный рост. все плывет перед глазами, но я все же иду к воде, едва перебирая ногами. мне кажется что я вот-вот упаду, но может упасть в воду - не так уж плохо. хотя утонуть после всего будет просто нелепо.
сначала я заставляю себя помыться в реке, скинув на берегу те самые дорогущие сапоги, которые наверняка не выглядят так уж хорошо теперь. сорочка прилипает к коже, содранную кожу жжет, но всё же освежающая прохлада воды заставляет меня вздохнуть полной грудью впервые за весь день. приятно, пусть даже и холодно. опускаюсь под воду с головой, чтобы смыть пот и с волос, и выныриваю, едва начинает не хватать воздуха. сейчас даже хорошо, что прическа такая, особо долго возиться не надо.
кое-как выхожу обратно на берег и иду к ручью, чтобы напиться чистой воды. хорошо еще, что все это оказывается почти что частью одного целого. оборачиваюсь через плечо на своего хозяина, который уже успел возвести шатер на полянке и кое-как поднимаюсь, чтобы теперь доползти до него. обнимаю свое тело, которое начинает подрагивать от прохладного воздуха, словно сообразило только сейчас что оно все мокрое вдобавок. - вы ведь позволите мне просто поспать сегодня? - потому что я не выдержу сейчас каких-то заданий. мои ноги дрожат настолько сильно, что я вот-вот упаду на землю ничком снова. - я могу поспать и снаружи, чтобы не мочить ваши дорогущие ковры, - позволяю себе усмешку, хотя на самом деле мне совсем не смешно. тут будет холодно, но зато и вид красивый, и не надо спать привязанной. - все равно я не смогу убежать, даже уйти-то не смогу. - и это действительно так. мои ноги от напряжения уже вот-вот подкосятся.

может, именно таким образом они ломают своих жертв? все-таки после такой «‎прогулки» повторения не хочется точно. а чтобы это не повторилось - нужно вести себя соответствующим образом: не влипать в неприятности, не строить из себя не пойми что и не смотреть на всех мужчин здесь, как на моральных уродов. не уверена, что у меня получится исполнить хотя бы один пункт, несмотря на то, что я совсем не хочу повторения такого рода наказания. но гордость попросту не позволит мне стелиться перед ними и действовать, как рабыня.
не позволит, да, но сегодняшний вечер - исключительный. сегодня я не чувствую в себе сил разводить браваду на ровном месте, чтобы не выглядеть жалкой. сегодня я действительно жалкая. все мое тело буквально кричит об этом, удерживая меня на ногах усилиями последней воли, ещё оставшейся внутри меня и трепещущей, как маленький огонек. я тяжело сглатываю, чувствуя, как дерет горло так, словно по нему провели наждачкой, и едва не вою от этой неожиданной (ожидаемой) боли. любой легкий ветерок усиливает мою дрожь, уменьшая мою волю к тому, чтобы стоять на ногах, стремительно.
и как я могла додуматься предложить сон снаружи? должно быть я сошла с ума, думая, что так мне будет комфортнее. в шатре хотя бы тепло, хотя бы ветра не будут продирать настолько. и я даже вздыхаю от облегчения, когда он не позволяет мне спать на берегу реки. я бы действительно не смогла выжить в таком случае, это было бы попросту нелепо! пройти весь этот путь и заболеть...

усмехаюсь своим собственным горьким мыслям, а затем понимаю, что не могу заставить себя ступить шаг. ноги будто задеревенели. слежу за тем, как мужчина лазает по своим сундукам, и жажду пройти следом за ним. жажду оказаться в тепле тоже, но никак не могу. сглатываю еще раз, понимая, что совершила ошибку и тут, слишком поздно. дергаюсь из-за возникшей боли в горле, но не концентрируюсь на ней. ударяю по своим ногам в надежде, что это поможет мне размять их и таки двинуться с места.
- да я бы и сама рада уже оказаться в тепле, но дурацкие ноги и дурацкие мышцы... - бью по ним, надавливаю, чувствуя, как сердце начинает стучать все сильнее от усердия и напряжения. слишком мало сил. но я всё же начинаю двигаться, хоть это и отзывается очень и очень сильной болью.
внутри меня окутывает тепло и я наконец могу оценить место, на котором буду спать (и, если честно, желание плюхнуться на матрас настолько сильно, что я едва заставляю себя сдержаться). но зато плюхаюсь рядом. хотя бы сидя, уже не настолько тяжело. беру полотенце в руки и понимаю, что сначала придется снять сорочку. раздражает! поднимаюсь, но только на колени, и стягиваю ее через верх, косясь при этом на хозяина. уверена, что он в этом показе не заинтересован, но неожиданно наши взгляды все же пересекаются когда я как раз выбираюсь из сорочки. мои руки на мгновение зависают в положении вверх, но потом стремительно отбрасываю тряпку чуть в сторону и хватают полотенце, чтобы прикрыть оголенные телеса. я не то что бы стесняюсь своего тела... хотя, уж в своих мыслях, можно это и признать. оно кажется мне слишком форменным, некрасивым. хотя с чего бы мне нужно быть красивой для этого?

- я могу сжечь сорочку самостоятельно завтра, - говорю спустя минуту молчания, чтобы как-то хотя бы попытаться заставить его развидеть меня. обтираюсь полотенцем, заставляя себя снова подняться на ноги, чтобы уже надеть на себя вещи. или скорее вещь? и снова же - очень красивую, благородного оттенка зеленого с украшением в виде роскошной вышивки. я провожу по ней пальцами, на мгновение даже забывая о боли. очень красиво. но всё же это остается халатом? - а нет чего-то менее... дорогого? ведь мне нужно будет заниматься явно неприятными делами, оно испортится. - не знаю почему вдруг так волнуюсь о вещи, но она словно не подходит мне. вернее, рабыне, которой я стала.
легкий ветерок заставляет меня вспомнить, что я все еще стою абсолютно голая. теперь, когда сняла и нижнее белье, прикрывавшее нижнюю часть тела. мне бы его выстирать, но этим я смогу заняться только завтра. пока придется поспать без него. - но отказываться от одежды я не собираюсь, не подумай. видимо, у тебя просто нет другой, более приземленной. ты какой-то принц? - я уже задавала этот вопрос, хоть ответа и не получила. накидываю зеленый халат и берусь за пояс, но все оказывается в этой системе не так уж просто, как бывает с халатом. он решил поиздеваться надо мной? у меня и так дрожат все ноги от изнеможения, пока я стою тут, еще и дурацкая одежда. может просто лечь, не запахиваясь? никто ведь не увидит меня, даже если оно и распахнется за ночь, а одеяло спустится вниз? и все же рисковать не хочется. - черт, - выругиваюсь, усаживаясь на ковер. поднимаю взгляд на мужчину, на этот раз недовольный. - это очередное наказание, а не одежда? за что на этот раз?

конечно же он не отвечает прямо на вопрос о его титуле, снова. наверное, он все-таки никакой не принц. да и если задуматься, то разве такие высокопоставленные люди ходят в походы с обычными смертными? едят ли столь низменную пищу? обходятся ли без слуг? наверное, он богат просто потому, что расхищает тех, на кого они нападают. хотя, в деревнях особо не наживешься, а вот в местах покрупнее - еще как. с чего я это взяла? все по рассказам кочевников, которые часто передвигаются из места в место и наблюдают за течением чужих жизней так, словно у них нет своих собственных. и всё же - это интереснее, чем сидеть на одном месте, так? раньше я мечтала уйти с ними, но потом поняла, что не смогу оставить родителей. а со смертью отца о возможности уйти даже мысленно не шло речи. правда, теперь я вот оказалась вдалеке от дома (который не факт что теперь существует), еще и под властью мужчины.
этот галиаскан определенно выше рангом, чем все здесь. видимо, ходит под истинным государем. что-то вроде генерала? или какие еще бывают военные должности?.. не так уж много я и знаю; из нашей деревни в имперскую армию забирали лишь единожды, поэтому новости и разговоры по этой теме не были особо слышны. а я никогда и не интересовалась войной, потому что всегда желала мира. а теперь мне что же, придется наблюдать за тем, как эти варвары врываются в дома слабых и забирают их жен, убивают мужей?
эта мысль напугала бы в обычное время, но сейчас внутри меня слишком мало огня, поэтому она улетучивается куда-то, словно и не было. вместо этого я все  пытаюсь понять куда должны протягиваться нити от халата и как вообще потом повязать этот широкий, достаточно длинный пояс. может быть не слишком удобно во сне, но мне ли жаловаться на комфорт? это лучше, чем мокрая и, откровенно плохого вида, сорочка. вот только это явно не какая-то простая одежда, она с подковыркой. и он прекрасно знал об этом, когда давал? не мог же он не подумать о том, что простая крестьянка будет разбираться в таких замысловатых одеждах. ярость из-за очередного укола издевки просыпается во мне, но почти сразу затухает. может из-за его выражения лица? в моменте он выглядит почти как щеночек, странного вида, но тем ни менее. а потом вдруг становится агрессивным настолько, что внутри меня что-то замирает от страха. трясущиеся пальцы даже как-то сами нашли в себе силы обвязать пояс просто так.

с его уходом в шатре становится так тихо, что я не могу не позволить себе вздохнуть от облегчения. даже напряжение как будто спадает, тело наконец обмякает и я укладываюсь на матрас. мягко, тепло, хорошо. возможно я даже ловлю себя на мысли о том, что здесь эта импровизированная постель даже мягче, чем дома... но это наверняка кажется из-за общей усталости тела и разума. я обманываюсь, потому что хочу сейчас отдохнуть.
я проваливаюсь в сон - беспокойный, немного отчужденный, и возможно слишком надуманный. в нем происходит слишком много всего - и странная свадьба, и пожар, и какие-то беспокойства среди граждан. в месте, которого я никогда не видела, с людьми, которых я никогда не знала. это странно. была ли я вообще собой в этом месте?
мой мозг активно работает, но хоть тело отдыхает. когда ко мне обращаются, я смаргиваю сон почти что сразу. чувствую себя помято, а еще желудок действительно урчит настолько сильно, что хочется попросить его замолчать, чтоб не позорил. так что сейчас лучше не отказываться от всех подарков, которые преподносит судьба. вот только когда я приподнимаюсь на своих руках, то всё в моем теле отзывается такой сильной вспышкой боли, что я ахаю и падаю обратно на матрас. еще и запястья жжет с новой силой... теперь адреналин весь вышел и остались только последствия, так ведь? сглатываю, заставляю себя дышать, а потом повторяю попытку еще раз. да, больно, да, безумно хочется лежать дальше, но есть тоже хочется сильно. может даже сильнее.

бреду к столику и своему хозяину, усаживаюсь на предложенной подушке, думая о том, что для лагерных условий и это неплохая деталь. по крайней мере, не застудишь себе все и это достаточно комфортно. а уж для рабыни это вообще условия со всеми почестями.
как только еда оказывается перед нами, я уже не замечаю всего остального. беру тарелку и вдыхаю аромат, который действует на меня, словно дурман. черт, слишком хорошо. оглядываюсь в поисках нормальных столовых приборов, но нахожу лишь что-то, похожее на палочки с деревьев. только ровные. это еще как? недовольно вздыхаю, пытаясь взять их также, как галиаскан, но руки, которые и без того дрожат, вообще отказываются слушаться. по итогу просто втыкаю по палке в картофелину и кусок мяса и приступаю к трапезе. откусываю картофель, а потом мясо, а потом снова картофель. можно было бы сказать спасибо тому, кто это приготовил, но здесь нет хороших людей, так что и не стоит оно того. и всё же - я чувствую, как все внутри меня поет оду этому прекрасному человеку, который не оставил меня без еды.
хотя, видимо, это человек - тот, кто сидит передо мной? так-то бы и вряд ли выделили что. - спасибо, и вам приятного. - благодарность как бы за все, но дается она мне тяжело. и может звучит лишь как ответ на что-то конкретное. да и все равно как он там посчитает! я активно жую пищу, прикрыв глаза от удовольствия.
но потом меня огорошивают неожиданным вопросом. даже приходится отложить еду в сторону. - ты играешь со мной? - прищуриваюсь, пытаясь найти усмешку на лице напротив, но нахожу лишь холодную решимость. что с ним и что это вообще должно подразумевать? - конечно я хочу свободу. кому понравится быть рабыней? - прикусываю губу, вновь поднимая взгляд лишь тщательно обдумав ответ. - я готова пойти на многое, чтобы снова быть властной над своей судьбой. но неужели ты оценил меня без одежды и пришел к выводу, что можно использовать меня и в других целях? - с сомнением произношу я, потому что уж думала, что он до такого не опустится. но хотя бы он предлагает мне выбор (хоть в данном случае это и сродни тому, чтобы заставить). - если речь про притон, то нет, к такому я все равно не готова. боюсь, что к моменту свободы от меня не останется живого места. но если есть что-то ещё, о чем я даже не могу подумать сейчас... то расскажи мне. я действительно готова пережить и сделать очень многое, но не ублажение мужчин.

откуда мне вообще знать про их обычаи? он так говорит о палках, словно это само собой разумеющаяся вещь, а я просто невежа. но это не так, не для меня. наверное, я даже надуваю губы от обиды. серьезно, не ждет ли он от меня слишком многого, если толком ничего не объяснил? я даже не знаю кто они, не говоря уж о том, как они живут, чем едят, что одевают. между нами очевидно миллион и одно различие, но я о них могу пока только догадываться. а за время, которое я проведу здесь, мне придется выучить их природу. хотелось бы, чтобы это время прошло быстро...
держу язык за зубами, просто продолжая есть. все равно я не смогу сейчас орудовать этими столовыми приборами иначе, слишком мои руки слабы, слишком неподатливы пальцы. может мне просто не следует оставаться с ним за одним столом, чтобы не маячить перед глазами? тогда могла бы хоть руками поесть в уголке подальше.
но, может и к лучшему, что я остаюсь? ведь он заговаривает о свободе, отсутствие которой я тяжело переживаю в эти последние два дня. кто бы мог подумать, всего-лишь два дня, которые ощущаются как целая отвратительная вечность! наверное потому что здесь всё ново, и потому, что люди здесь меня скорее пугают, а ещё злят. они относятся к людям как-то иначе, они не понимают переживаний тех, кого захватывают? а если и понимают, то думаю привыкли об этом особо не задумываться. и наверное они не привыкли, что кто-то из захваченных позволяет себе много лишних мыслей вслух.

по крайней мере, мои рассуждения и ответы будят самого настоящего зверя внутри мужчины передо мной. что ж, таким я его еще не видела. поднимаю на него взгляд, сжимая руки в кулаки так, что напрягается и подрагивает вся рука от предплечья до кончиков пальцев.
ты из никчемного поселка, тебя взяли по праву силы, ты слаба, ты зависишь от воли сильного. сглатываю, с каждым словом все сильнее сжимая оставшуюся палочку крепче в ладони. интересно, я смогу сбежать, если получится вонзить её прямо в глаз мужчины? но хочу ли я его убивать? возможно, в моменте, но по правде я не представляю, как смогу пережить кого-то и потом спокойно жить с этим. да и наверняка я не преуспею даже в том, чтобы подняться на ноги.
прикусываю нижнюю губу, вообще-то прекрасно понимая, что он прав. у меня сейчас нет никаких прав высказываться, хотя он сам задал мне вопросы, на которые не захотел выслушать ответ. так зачем вообще со мной разговаривать изначально? раздражает, ненавижу это всё всей душой.
- право силы... - задумчиво произношу я, откладывая палочку на тарелку. такое интересное выражение, если подумать. любой мужчина может взять почти любую женщину, просто потому что он сильнее физически. усмехаюсь сначала тихо, а затем и вовсе смеюсь вовсю. есть ли хоть какие-то силы, способные держать в узде эту мерзость? думается мне, что нет, раз всё это произошло и будет продолжаться. - есть ли смысл желать жить в таком мире? не понимаю почему не хочу сдохнуть. - шепчу самой себе под нос, кое-как поднимаясь с подушки. да, тело еще не скоро перестанет болеть, но надо быть паинькой, верно?
- буду ждать ваших поручений. приятного аппетита и доброй ночи, господин. буду как мышка. или как рабыня. в общем, не услышите меня без нужды, - делаю глубокий поклон, наигранно улыбаясь. ковыляю обратно к своей постели, забираясь под одеяло. это всяко лучше, чем быть пущенной по кругу. это всяко лучше, чем рожать одному из них. это всяко лучше, чем бездумно умереть, верно? хотя быстрая смерть тоже звучит неплохо. но едва ли такая роскошь будет доступна такой, как я - простой крестьянке, вышедшей из крошечной и никчемной деревеньки. может быть принцессе бы еще устроили такое? да, положение решает в этом мире. и сила.

останавливаюсь вместе с новыми словами хозяина, позволяя себе закатить глаза, раз уж он все равно этого не увидит. самодовольный хлыщ. и мой хозяин, - стараюсь напомнить себе без излишнего яда, хоть он прямо-таки чувствуется на кончике языка и желает прорваться наружу ответными словами. вместо этого я продолжаю идти и быстро забираюсь под одеяло, словно ничего и не было. какой смысл сейчас отвечать что-то? моя жизнь действительно в его руках, нужно быть тише воды, ниже травы, чтобы хоть что-то в дальнейшем вышло. он должен поверить в то, что я могу быть послушной и тогда... тогда, возможно, он ослабит бдительность и мне удастся прибегнуть хоть к какому-то плану. хотя, его бы не помешало придумать для начала, хотя бы устремиться в его сторону немного.
но пока я быстро падаю в пучину сна, от которой и не хочу освобождаться. потому что мне снится свобода, возвращение к матери и попытка найти новую жизнь в совершенно другом месте. здесь я становлюсь подмастерье местного травника, который рассказывает мне больше, чем рассказывали когда-либо книги. здесь я могу свободно гулять по округе, собирать в прилесках травы, которые помогут людям. здесь я могу быть собой, а не бледной и безвольной тенью. здесь мне не нужно злиться или желать убить кого-то, здесь мне не нужно искать способы сбежать, потому что я вполне себе счастлива. или не очень?..

резко просыпаюсь, когда всё во сне внезапно становится мрачнее, и пытаюсь отдышаться. чего именно я испугалась? ничего такого даже не произошло. может это вообще из-за мерзкой боли в теле? или из-за того, что возвращение к нормальной жизни мне не светит? да, сейчас я жива, но сколько мое тело выдержит рабский труд? сейчас конечно больше издевательств, чем труда, но я думаю одной только готовкой и сборкой вещей не обойдется. ведь такое чувство, что я одна рабыня на весь этот лагерь. потому что, судя по всему, остальных женщин взяли для совершенно других дел, а наших мужчин вообще не было видно. в этом случае, сумею ли я вообще найти свободу когда-то? или закончу брошенной где-то в канаве?
и всё из-за него. я тяжело поднимаюсь со своей постели, смотря вглубь шатра, где спит захватчик. сейчас он беззащитен, или скорее выглядит таковым, потому что иначе он бы не позволил врагу спать рядом с ним без какой-либо охраны. глупо даже думать о том, чтобы причинить ему вред, но всё же ноги ведут меня ближе. может просто из желания оценить обстановку, а может и из желания попробовать что-то безрассудное. он ведь сам говорил о праве силы, не так ли? но проблема в том, что я не сильнее его. но может получится быть проворнее, или хитрее? прикусываю губу, вжимая ноготки в кожу все сильнее и сильнее. - я так ненавижу тебя, - произношу одними губами, все еще вспоминая его вчерашние слова. может, он и пытался говорить со мной раньше не на привычном грубом языке, может, он в чем-то и был со мной мягче, но в конечном итоге я лишь пыль для него. для них всех.

я выхожу из шатра с горечью на языке; возможно, это из-за съеденной за ужином пищи или из-за ненависти, изливающейся вполне реальной желчью. в любом случае, свои рабские обязанности выполнять теперь нужно. он не должен подозревать меня в чем-либо, он не должен даже сомневаться в том, что я чего-то не исполняю или препятствую его воли. просто нужно заземлить свою ненависть поглубже.
кеншин смотрит на меня с чуть приподнятым подбородком, видимо памятуя о моем вчерашнем поведении с одним из их людей. нет, он мне тоже не союзник, пусть и выглядит невинным. интересно, он рассматривает меня, потому что я криво режу (ведь пальцы не слушаются) или потому, что все на столе ходит ощутимым ходуном (ведь я оперлась на него, чтобы не упасть на землю из-за дрожащих ног). причина не так важна. - будешь смотреть или будем готовить завтрак? - говорю с легкой улыбкой, желая уже, чтобы он перестал пялиться.
пока я наблюдаю за всеми монстрами, собирающимися за завтраком, то не могу перестать думать о том, что я бы могла убить их всех, знай я подходящие травы для этого. но проблема еще и в том, что ее нужно будет найти (а меня не отпустят), а потом еще и взять где-то силы, чтобы применить их (я ведь не такая, как они). хотя меня раздражает то, как они смеются и повседневно общаются, словно они в действительности не наносят никакого вреда людям.

но я ведь вижу девчонок, которых они забрали с собой из нашей деревеньки, дрожащих и боящихся любого шороха. какие уж тут безвредные люди! - пошевеливайся, - перед моим лицом хлопает в ладоши какой-то мясистый мужчина с колючей щетиной и глазами-щелочками. кажется, я слишком часто отдыхаю в их понимании? мне еще не удалось присесть с самого утра, теперь еще и приходится грузить их тюки (которые местами кажутся не подъёмными), просто потому что я рабыня.
на "эй", предназначенное мне, я откликаюсь не сразу. просто потому что не понимаю сразу, просто потому что слишком занята тем, что пытаюсь отдышаться и заставить свои ноги не шататься так сильно. - эй, идиотка, к тебе обращаются. - меня хватают за шкирку и подталкивают вперед, к галиаскану. я бреду под тяжестью чужих взглядов, прикидывая за что могу быть наказана в этот раз. за то, что я рабыня? и, к сожалению, не принцесса.
но считается ли за наказание то, что я еду вместе с командиром вообще? для кого-то бы может это был почет, но для меня это очень напряжно. еще и тело не перестает дрожать. что ж, хотя бы не плестись за лошадью, или не быть перекинутой через нее, как какой-то груз. - ладно. - коротко говорю я, хотя вообще-то не хочу изучать их. на кой черт мне эта информация?

но на деле, конечно, чужая культура местами кажется интересной. скорее именно тот факт, насколько мы различны, насколько у нас разные ценности и взгляды. то, что я бы не сочла нормальным, для них вполне обычное дело. может потому мне так сложно понять и принять их куда как более животную натуру? например, они имеют привычку заводить себе не одну женщину, а несколько. у нас такое не то что бы порицается, но это принято скрывать, а не выставлять напоказ. но зато становится понятнее почему они похищают наших девиц; им просто нравятся женщины, владеть ими. мне такое совсем не нравится, но я все же начинаю воспринимать их особенности чуть проще.
к моменту, когда мы неожиданно оказываемся внутри самого настоящего города, мое тело не чувствует себя настолько жутко и побито. поэтому я стараюсь оценить каждый закоулок, каждого здешнего жителя (которых, видимо, держат в страхе? иначе сложно охарактеризовать их реакции). я совсем не думаю, что меня не оставят в нижней части с большинством воинов и обычных жителей, но видимо мне не доверяют в достаточной степени? или черт знает почему еще я оказываюсь в самом настоящем дворце (или это просто роскошный дом?) мне сложно понять наверняка, но в таких условиях я еще не жила.
зачем я понадобилась галиаскану я узнаю уже в комнате. проверять пищу на наличие яда? в целом, для рабыни это вполне логичное занятие, но гиблое. хорошо, что я знаю запахи некоторых опасных трав, но не всех. может так и помру, пробуя чужую еду. отвратительно. но второе задание и вовсе вгоняет меня в ступор. он касается моего подборка и задает вопрос куда сложнее. достаточно сложный, чтобы я не знала как должна ответить. наверное поэтому я не отвечаю? по крайней мере, не сразу. - что ты сделаешь, если опасения подтвердятся? что станет со здешним правителем? он один из ваших или вы оставили кого-то из наших? - возможно, я снова сую нос туда, куда не надо. моя неделя послушного молчания спешит прямо таки кануть в лету. сглатываю, разглядывая глаза, в которых горит огонь схожей ненависти, как и в моих собственных. - если ты хочешь помочь простым жителям, то мне можно доверять в этом вопросе. - не знаю как еще должна ответить? он кажется мне жутким, но и врать прямо глядя в глаза я не могу. - можешь добыть мне книгу про травы? я хочу изучить то, что опасно, потому что как ты отмечал недавно - подыхать я не хочу, насколько бы не была никчемной.