я помню виктора настолько отчётливо, словно с нашей последней встречи и не прошло больше пяти лет. это странно, ведь мы виделись так редко за всю мою жизнь, так коротко в основном, да и он никогда не выглядел довольным тем фактом, что нам вообще приходится пересекаться. и ещё бы! заставляли общаться с какой-то малявкой, которая едва может связать пару слов или даже заглянуть в глаза. мне и самой от себя порой бывало тошно...
например, когда в свои пять лет я рассказывала при всех стих в гостиной (скорее неразборчиво промямлила), а потом дотошно пыталась отыскать общества мальчика, что был старше меня на целых четыре года. представляю, как выглядели со стороны мои неловкие попытки присесть рядом и начать диалог; он ведь в основном общался с другими детьми на этих небольших посиделках, больше подходящих ему по возрасту, а я была вроде как лишней. неудивительно, что он пытался избегать меня (в общем, успешно!). но я всё равно пыталась; и уже на следующий день я заявилась к нему в комнату с двумя куклами: - давай поиграем! - даже решительно заявила я, на что получила незамедлительный отказ.
или та абсолютно дурацкая ситуация в тот трагичный день, когда его мама умерла. не знаю почему, но на похоронах я могла думать только о словах, высказанных моим отцом с утра: - теперь зато не придётся ездить к ним, - я просто не могла перестать думать о том, что наши семьи больше не будут взаимодействовать. конечно, у нас не было глубокой связи с виктором, но я чувствовала какое-то странное желание подружиться с ним, и тогда я поняла - надежды точно нет! наверное, поэтому, когда он заговорил со мной о рыцарях, об артуре (заговорил сам! и это был шанс!) - я лишь посмотрела на него со слезами на глазах. - почему ты только сейчас решил спросить об этом?! - повысить голос, задать такой глупый вопрос - по детски, очень, хоть я и была ребёнком взаправду. и я ушла, зная, что мы всё равно едва ли встретимся в будущем.

конечно, иногда я видела его на балах или светских приемах, отмечала то, как он меняется и как становится всё крепче. девушки вокруг шептались о том, насколько было бы интересно взглянуть на его тело, на его мускулы, а я... не знаю, думала ли я о таком же? возможно немного. хотя я придерживалась мнения о том, что фантазировать о подобном - низко и вульгарно, неправильно для юной особы и леди. так меня учили. а ещё меня учили тому, что я должна следовать родительской воле безукоризненно.
- я думала, что ты выйдешь замуж за виктора, - как-то сказала моя мама после ужина, когда мы вместе сидели в гостиной; это очень удивило меня, а ещё заставило оживить в голове образ уже мужчины. - но твой отец против. из предложений, которые тебе прислали, он уже выбрал самое удачное. - я видела, как скользнула грустная улыбка по её губам. и понимала прекрасно, что слово отца - закон, которому мы должны следовать. я лишь сжала подол своей юбки, да натянула улыбку на губы. куда деваться? девушка рождается и живёт для того, чтобы вступить в семью, родить детей. - я смогу отправить приглашения на свадьбу сама? - я бы хотела, чтобы там присутствовали все наши родственники, даже если мы особо не видимся.
замужество никогда не виделось мне сладостным романом, о котором мечтают многие: это лишь исполнение обязанностей. и день, в который я прошла под восторженные вздохи к алтарю, был для меня ничем не примечательным. многие мечтали оказаться на моём месте, но больше всех - девушка, с которой у моего жениха отношения; разрушать их любовь жестоко? но что я могу сделать!

вот только чарльз не разделял моего взгляда; мы ни разу не исполняли супружеский долг, и он никогда не упускал возможности напомнить мне о том, что я не являюсь настоящей хозяйкой этого дома. его любовница, розалия, жила с нами, что принижало достоинство всей нашей семьи в глазах окружающих. но если бы только моего мужа это волновало... он предпочитал развлекаться со своей любовью, проводя вечера в пабах, и возвращался домой пьяным до ужаса. но это ещё ничего, это я могла терпеть, пусть это и унижало меня. новой гранью стал момент, когда его родные и мои надавили на него, чтобы он избавился от женщины.
он сделал как велено, но остался очень недовольным. и кто оказался виноват? к сожалению, я. мне приходилось терпеть побои, насмешки, издевательства, а также его пьяные выходки. я знала, что его состояние начинает пустеть со значительной скоростью и пыталась хоть как-то решать дела в доме, а иногда пыталась влезть и в бизнес, но мне напоминали о моём месте. так что приходилось просто смотреть и ждать, когда всё развалится окончательно. и даже это я могла терпеть!
но смерть моих родителей стала ударом; ведь один из слуг навел меня на мысли о том, кто мог стоять за инцидентом с каретой. мой муж ненавидит мою семью и меня саму, так что неудивительно, если он всё-таки решился. тем более, что после этого он снова вернул свою любовницу поближе. так для того ли всё было удачно организовано? побои мне продолжали доставаться, сопровождаясь словами о моей никчемности и безликости.

и эта ночь не была чем-то примечательна. я встретила его по обычаю на лестнице, как послушная и покорная жена. а стоит ли так себя вести по отношению к кому-то, кто тебя ни во что не ставит? - ты как мертвячка. ходишь как бледная и мерзкая тень. может, тебе лучше умереть взаправду? - от него несет алкоголем, а его попытки схватить меня за руки и встряхнуть, никем не пресекаются. да и некому. ведь слуги уже ушли, а значит я совсем беззащитна. но у всего есть свой предел терпения... - мои родители умерли из-за тебя? - я спрашиваю откровенно, желая узнать хотя бы эту малость. мерзкая ухмылка вползает на его губы, чем злит ещё больше. это он... это точно он. и не то что бы мои родители пример прекрасной семьи, которую я бесконечно люблю, но всё-таки. да и мама... мама точно не заслуживала такого!
- убери свои руки. - говорю коротко, на что он сжимает меня лишь сильнее, а затем ударяет наотмашь по лицу, при том продолжая удерживать меня одной рукой. больно! впрочем, как и всегда... так почему я продолжаю терпеть? - пошёл к чёрту! - ударяю его в ответ, смахивая и вторую руку со своего плеча. не знаю, ожидаю ли того, как он кубарем покатится с лестницы, как услышу хруст костей или крик, но испытываю неподдельное удовольствие. правда лишь до момента, когда я понимаю, что об этом наверняка узнают. - что мне делать?.. - спускаюсь вниз по лестнице, присаживаясь рядом с ним на колени и заглядывая в стеклянные глаза. - о боже... - испуганно отползаю от него; он мёртв? я должна вызвать кого-то!

так я и оказываюсь в полицейском участке, где мне вменяют убийство. но я... я не виновата, я не могу быть! или всё-таки? боже! я пытаюсь сосредоточиться на мыслях о том, что он был пьян, что он бил меня, что он виноват ничуть не меньше, но... это чертовски сложно! да и всё усложняется ещё тем, что все остальные продолжают заявлять мне о моём беспощадном преступлении. но я не такая! никогда не была такой!
наверное потому так бездумно цепляюсь за чужие слова, когда они звучат. - да! он часто пил, и... возвращался домой очень поздно. и я всегда встречала его на лестнице, потому что... потому что это правильно. - смотрю только в пол, опасаясь, что эта версия рассыпется в прах. что, если мои глаза выдадут меня? - мы повздорили в очередной раз... но я не ожидала, что он оступится и упадет, - вспомнить этот момент не составляет труда, и я даже вздрагиваю. - клянусь! я не хотела его смерти, - хотела, чёрт подери, и ещё как! - я была хорошей женой! я столько была рядом с ним, никогда не говорила ему слова против и не лезла в его личные дела, - все и так прекрасно знают, что он крутил шашни с любовницей, так что спустя столько времени мне не с чего убивать его так хладнокровно, ведь так? нет мотива! - я не убивала его! - я даже поднимаю голову, когда заверяю это с неподдельной решимостью. это ведь и вправду не был холодный расчёт, это просто стечение обстоятельств... его пьянство, его невозможность устоять на ногах, его беспардонные действия в отношении меня. но всё это даже отступает на задний план в это мгновение, потому что я вижу перед собой. - виктор... - шепчу я одними губами, не веря своим глазами. боже, я наверное выгляжу просто жутко, а ведь мы долгое время не виделись. - что ты делаешь здесь? ты отвечаешь за мой допрос?

меня могут повесить за смерть человека, который убил моих родителей? чёрта с два! должна же я хотя бы сейчас быть разумнее, должна же я хотя бы сейчас позаботиться о себе. знаю, что я была покладистой женой, молчаливой тенью подле своего мужа. но теперь его нет... теперь вообще никого нет. так есть ли вообще смысл держаться за жизнь? очевидно же, что для вдовы путь заказан. а может быть это наоборот стоит воспринимать шансом, данным свыше, чтобы начать всё заново? вдруг это возможное благословение свыше за все те мучения, через которые мне пришлось пройти в браке? хотя, пока больше похоже на наказание за содеянное - за то, что разделила двух влюбленных, видимо, и всё равно стояла на пути между ними всё это время. никому не нужная. боже, я действительно никому не нужна! это так забавно осознавать лишь сейчас.
но с чего вдруг виктору не все равно на меня? очевидно, что он решил вспомнить о родственных связях, раз я оказалась в беде; потираю пальцами, нервно облизывая губы. не стоит сейчас включать дуру и отказываться от помощи, даже если это и кажется странным. я верю, что его слово действительно может иметь вес, и я думаю, что он действительно может помочь кому-то, кто оказался в такой ситуации. но что, если у них есть какие-то доказательства того, что именно я виновата в произошедшем? что, если найдется кто-то из слуг, кто подтвердит это? или его любовница придет яростно настаивать на том, что была в доме в эту злополучную ночь? столько шансов всё равно оказаться на виселице!

покусываю свои губы, едва позволяя себе смотреть на мужчину передо мной. как-то неловко встречаться с ним спустя столько лет при таких обстоятельствах; вдруг он действительно сочтет меня убийцей? и будет не так уж далек от правды! ведь я, как минимум, получила удовольствия от мучений в последние минуты своего мужа. или то были секунды? сейчас уже сложно разобрать. я сумасшедшая, выходит? и едва ли могу называть себя хорошей женой теперь, хоть это и удаётся озвучить вслух с завидной легкостью. получится ли повторить это ещё раз? не знаю, пусть меня о том и просит виктор. - я постараюсь. с-спасибо, - внезапно запинаюсь, хотя обычно речь у меня была поставлена безупречно. дело в ситуации, или всё-таки в том, с кем именно я говорю? наверное, и в том, и другом.
последующие вопросы вызывают лёгкую дрожь; наш брак никогда не был безупречным, но я всегда молчала о каких-либо побоях, потому что не хотела позорить себя ещё больше, чем это уже было. всё-таки, благодаря любви моего мужа к той женщине, все кругом и так считали меня дурнушкой, не способной привлечь внимание к себе. мне хватало и этих разговоров, не доставало только о том, что я ещё вдобавок и дура, раз получаю тумаки. наверное, где-то в душе я надеялась, что кто-то когда-то сможет защитить меня, если узнает. но такого не произошло раньше.
а вот теперь виктор убирает волосы от моего лица, чтобы взглянуть на (уж наверняка уродливый) синяк, расцветший на моей щеке, благодаря далеко не слабому удару. смотрю на него краем глаза, надеясь наверное на... сочувствие? на сожаление? довольно глупо с моей стороны, ведь бить жену не считается чем-то настолько уж зазорным, так как она лишь глупое создание, которое нужно воспитывать.

вдыхаю с трудом полную грудь, прислушиваясь к дальнейшим вопросам. так, у нас здесь всё-таки не семейная беседа, а что-то вроде допроса. нужно дать больше доказательств, да? это сможет смягчить хоть кого-то? - а это поможет? - сама я в это слабо верю, если честно. - могли остаться отпечатки на предплечьях, да, - коротко говорю я, пытаясь припомнить, что ещё может быть. - есть шрамы, но они не свежие, так что... - задумчиво проговариваю я, замечая идущего к нам мужчину. кажется, сейчас начнется настоящий допрос? сглатываю неловко, опуская голову ниже; нужно знать своё место.
- значит, вас били? - начинает мужчина, словно подслушавший наши недавние слова. он садится напротив нас, поглядывая в основном на меня. - это почти вырисовывает нам мотив, из-за которого вы могли убить своего мужа. - но я ведь выгляжу слабой, нет, я и есть слабая! кого я вообще могу убить? они в своём уме? даже если это и правда... - но я не! я не убивала его. - и на что я вообще надеюсь? стоит ли в это вмешивать виктора? вдруг его достоинство тоже очернится из-за всей этой нелепой ситуации?

я - жертва. это звучит так правильно, словно это неоспоримый факт, который осталось лишь принять. надо мной ведь действительно издевались, да и мою жизнь едва ли можно назвать сладкой. но жертва ли я в действительности? была ли я той самой хорошей женой, которой назвалась чуть раньше? если мой муж не чувствовал ко мне совершенно ничего хорошего, даже банального сочувствия или безразличия, то может вопрос скорее в том, что я этого не заслуживала? он часто твердил, что я похожа на безжизненную статую - вечно без улыбки, да и вообще без каких-либо эмоций. ему было тошно от меня ровно также, как и мне от него. и я убила его, не сдержав свой гнев, хотя он видимо сдерживался куда чаще и дольше. так лучше ли я его хоть в чём-то? прикусываю свою губу изнутри с силой, чтобы не сболтнуть лишнего (свои сомнения, например, свои грехи).
тем более, что служащий мужчина, что приходит нам и сходу начинает допрос, считает совершенно иначе. а значит мне нужно быть сдержанной и контролировать свои высказывания, чтобы не навлечь беду. хорошо ещё, что в этот момент рядом со мной оказывается виктор, который может высказываться за меня и рассуждать здраво. хотя, он ведь покрывает сейчас убийцу... и потому мне тем более нужно обдумывать всё, ведь я не могу выставить его в плохом свете. нельзя даже подавать вид о том, какие мысли посещают мою голову.
поднимаю взгляд на свет, сжимая руки в кулаки. замечаю боковым зрением протянутую ладонь своего брата ( могу ли я его называть так хотя бы мысленно?) и едва скрываю улыбку. кандалы тяжелые и неприятно обвисают, натирая кожу, поэтому приходится прикусить губы, чтобы не издать и звука, когда я вкладываю ладонь в предложенную руку и поднимаюсь. металл бьётся о себя, извещая всех кругом, что заключенная уходит; неприятное ощущение уймы взглядов одолевает меня в ту же секунду, но я лишь выше поднимаю подбородок и расправляю спину. я всё ещё остаюсь леди, чёрт подери, что бы здесь не происходило. и как бы всё не закончилось. даже на плаху нужно идти с гордостью, которая только осталась.

когда мы проходим в комнату, освещенную лишь мерцающей лампой, мне даже снимают оковы и я растираю запястья, на которых остались красные полосы, а кое-где даже появились небольшие ранки. я волновалась куда больше, чем предполагала и дёргала руками куда чаще, чем мне казалось? видимо, так; теперь будет болеть. но кто знает, может скоро обо всем этом не придется беспокоиться совсем? я присаживаюсь на стульчик, разглядывая мужчин передо мной с толикой интереса; хотелось бы мне смыслить в чём-то таком... и не то что бы я совсем глупая, но мне явно не хватает экспертизы во всех этих вопросах. заглядываю через плечо виктора на фотографию, которому ему показывают; мой муж в неестественной позе, на дубовом полу места, которое так и не стало моим домом.
прикусываю свою губу, чтобы не улыбнуться случайно и склоняю голову с тяжелым вздохом, изображая сожаление, а может даже и боль. так будет лучше. - он не заслужил такой ужасной смерти. он любил выпить, но я никогда не думала, что это приведет к чему-то такому... - заявляю с тихим всхлипом, а затем сжимаю переносицу. служащий задаёт вопрос, который относится не совсем к делу, но явно он хочет избавиться от лишнего виктора, который явно мешает закончить всё тихо и просто. киваю пару раз, когда он озвучивает ответ на этот вопрос, и вновь же чуть едва не улыбаюсь. удивительно, что он решил не оставлять меня один на один с бедой. и дело не в том, что он - плохой человек, а скорее в том, что мы никогда не были близки. и довольно легко пройти мимо того, на кого тебе всё равно... но он человек более глубоких моральных принципов, чем подавляющее большинство. - да, моя семья погибла, и вот теперь муж... - сдерживаюсь от благодарностей в такой момент, и к счастью - в комнату входит ещё один человек.

мужчина с фотокамерой просит меня подняться с места и я покорно делаю это, параллельно добавляя: - наверное, также нужен врач, который составит протокол - когда были нанесены удары и какой тяжести, - не то что бы я сама сталкивалась с таким, но обсуждала с другими женщинами. служащий глядит на меня с явным недовольством, но всё же вздыхает и вызывает другого человека в эту комнату. фотограф делает снимки моего лица, спрашивая - есть ли что-то ещё? - можете отвернуться? - прошу двух других мужчин, а затем я опускаю один из рукавов, показывая только предплечье. врач тоже делает какие-то пометки в своём журнале, после чего я возвращаюсь на стул.
сейчас начнется худшее? - и так, вы уверяете, что вас били и при том вы не хотели его убить? - спрашивает мужчина, прищуриваясь и скашивая взгляд на меня. видимо, мне не особо здесь доверяют, да и не то что бы это удивительно. - в это можно поверить, потому что женщины - глупые создания, порой требующие воспитания. согласен, ха? - он смеётся, видимо и сам разделяя эту позицию с лихвой (сочувствую его жене). поворачиваю голову на виктора, чтобы посмотреть на его реакцию, но вообще-то важно не это. - всё верно. муж может сделать со своей женой всё, что захочет. - такая позиция - самая верная сейчас, да и она же - правдивая.

никто не заслуживает такой гибели? наверное, виктор прав, хоть я и думала (пусть короткое время), что мой муж этого заслужил. как минимум, по причине того, что убил моих родителей, а как максимум по причине того, как относился ко мне. да, мужчина может воспитывать женщину так, как пожелает; но вопрос в том, что он делал это вовсе не за какие-то промахи, а просто так - из ненависти, из нетерпимости. из-за того, что не мог быть с женщиной, которую хотел. понимаю ли я это? нет, не совсем, ведь куда важнее исполнить волю родителей, на что он согласился, пусть и с неохотой. а по факту оказался не готов к обязанностям, которые этот брак налагает. так в чём же здесь моя вина? до сих пор не могу понять.
но может мне стоит поинтересоваться у виктора? он же мужчина, пусть его взгляды и отличаются от тех, что разделяет большинство. ведь даже про побои он отзывается совершенно не так, как привычно в нашем обществе. может от того, что у него самого пока нет жены? но, видимо, ей очень даже может повезти. завидовать я не собираюсь, ведь мне никогда это место не было положено. так что вспоминать глупые слова матушки о том, что она хотела нашей свадьбы, не стоит тоже. но... почему-то я всё равно вспоминаю, и потому поджимаю губы, словно это может помочь отвлечься. смогла бы я стать ему хорошей женой? не знаю, я неплохо справляюсь с делами по дому, и с какими-то организационными вопросами, так что могла бы быть полезной. а разве остальные аспекты жизни так уж важны? разве женщина не нужна именно для этого, ну и ещё - для продолжения рода?

наверное, я слишком глубоко ухожу в себя, и в чувства меня приводит только щелчок следователя прямо перед моими глазами. моргаю несколько раз, слишком ошеломленная возвращением в реальность. что вообще происходило за это время? - простите... я немного... ушла в себя. - пусть думают, что это связано с потерей моего мужа, ведь нельзя же быть просто беспечной и радующейся вдовой. да и будем откровенны - радоваться здесь совершенно нечему; щека до сих пор болит, я могу пойти под плаху, да и чувство вины настигает меня всё больше, и больше. я поспособствовала его смерти, как минимум, и от этого греха мне никогда не отмыться. мы приносили клятвы под сводом церкви, и они уж явно были не о том, что один из нас убьет другого.
я ставлю свою подпись под словами, которые совсем недавно проговаривала, и после этого появляется возможность уйти отсюда. надолго ли? пока непонятно. но, по крайней мере, меня не повели на плаху уже сегодня, так что это маленькая победа, верно? и боюсь, она принадлежит вовсе не мне. поворачиваю голову и всё время, пока мы идем к карете, посматриваю в сторону своего брата. даже интересно, как я вновь вернулась к семейным узам... иногда в жизни случаются совершенно неожиданные вещи, и это - именно одна из них.
мне приходится быстро отвернуться, когда он сам разворачивается ко мне и подхватывает мои ладони, намереваясь их осмотреть. что это вдруг? - обработать? о, это вовсе необязательно! - бывало и хуже, что уж говорить, так что эти ранки вообще едва ли стоят внимания. хотя он и выглядит озабоченно... но почему? так и замираю на месте; спохватываюсь лишь спустя минуту и наспех забираюсь в карету, чтобы не задерживать его слишком надолго.

что же мне делать теперь? ведь дома у меня нет, а вернуться в поместье мужа... о, это кажется самым ужасным решением из всех возможных. наверняка его семья сейчас в недоумении, и скорее всего - они винят именно меня. а родительское имение уже давно отдано в счёт долгов... кажется, я молчу слишком долго, и уже в дороге заговариваю. почти в одно время с ним самим.
- боюсь, что у меня нет дома, - неловко говорить об этом, ведь мы оба - из высшего слоя общества, но я так быстро оказываюсь в самом низу. что же мне делать теперь? да и как он может говорить о том, что я против его вмешательства? если бы не он, то... боюсь даже представить! - мне так неловко просить тебя, ведь и так уже сделано очень многое, но... могу я пожить в твоём доме какое-то время? я отплачу тебе! может и не деньгами, но я могу помочь с организацией домашних дел, учётом финансовой книги, если ты мне дашь такой доступ, конечно. - не знаю даже, что ещё могу предложить!
- мы ведь не едем в больницу? - я узнаю эту дорогу, поэтому решаю всё-таки уточнить. неужели моих слов было недостаточно, чтобы отказаться от этой идеи? прикусываю губу, чувствуя себя неловко ещё и из-за того, что ему приходится делать столько лишних действий всего-то ради меня. - я могу сама обработать раны, правда! - заявляю я, но в ответ получаю лишь строгий взгляд. а затем, когда карета тормозит возле больницы, начинаю артачиться тем больше. не хочу, чтобы меня видели в таком... виде, да и вообще: - послушай, там ведь есть реальные больные, которым нужна помощь, а это пустяки! - на что получаю лишь большее непонимание.
уже спустя несколько секунд и вовсе оказываюсь перекинута на его плечо. - я ведь всё ещё остаюсь леди! что ты делаешь? - тарабаню по его спине, но без особого усилия, чтобы не причинить вреда ненароком. на входе нас встречает девушка-медсестра, которая разглядывает нас с явным недоумением. я поднимаю голову, чтобы пролепетать: - извините нас, пожалуйста. мы пойдем... - но мужчина перебивает меня, и опускает на стул лишь тогда, когда мы оказываемся в кабинете. почему он обращается со мной, как с маленькой? - а я говорила, что это не серьезно, - говорю врачу, который очевидно не желает это обсуждать, а просто выполняет свою работу. мне остаётся лишь вздохнуть и отвести глаза в сторону. странно, неправильно, приятно...

что за игру ведёт виктор? я действительно совсем не понимаю его! он приглашает меня в свой дом, по сути совершенно незнакомого человека, при том не на что не надеясь в ответ. сложно представить, что это может быть как-то связано с детской привязанностью или с родственными узами, ведь те никогда не казались особенно сильными между нами. он ведь всегда испытывал скорее неприязнь из-за моего общества, так почему именно сейчас всё изменилось? я не могу и не хочу быть против этого, да и странно отказываться от помощи, когда она действительно нужна, но смутное ощущение, вызванное непониманием, не оставляет меня всё равно. неужели дело в банальной жалости? видимо, он слишком добр, чтобы пройти мимо утопающего. и всё же - как-то странно осознавать своё положение, как-то странно думать об этом снова и снова. хотя, ненадолго всё-таки получается от этого ощущения удаётся избавиться...
ведь всё моё естество затапливает недовольство, смущение, и стыд, из-за того, в каком положении я оказываюсь, из-за того, с какой проблемой вообще прихожу в больницу (пусть и не своими ногами). разве это честно по отношению к людям, которым действительно может быть нужна помощь? возможно, я недооцениваю серьёзность собственных ранок и преуменьшаю их значение, но... виктор уж явно преувеличивает! - но ты ведь не ведёшь себя прилично! - заявляю я, больше с наигранным недовольством; не дай бог он пошутит о том, что он-то вообще не леди, чтобы строить из себя невесть что. он вполне может решать за женщину... хоть это и совсем не похоже на то, как мужчины обычно обходятся с нами. как бы сейчас всё ни было сделано - это всё сделано из заботы. думаю, что я не хочу, чтобы обо мне заботились... это скорее вызывает недоумение и стеснение. я не привыкла к такому обращению, да и не хочу ни на кого полагаться. доверие - вообще опасная вещь, по этой причине я никогда не тянулась к браку по любви, например, меня устраивал тот, что создавался по расчёту. по итогу это, конечно, привело меня... не очень-то и понятно к чему, к какой-то пропасти, буквально.

мне ведь придётся пользоваться чужим расположением, пока оно не исчерпает себя. нужно будет придумать как поступить, когда это случится; к сожалению, все владения моих родителей забрали в качестве уплаты долгов (количество которых теперь сложно оспорить, как бы мне не хотелось обратного), а про мужа и говорить нечего... сомневаюсь, что после смерти чарльза получится хотя бы ещё раз войти в эту семью, да и это было бы дискомфортно. они наверняка считают, что я убила его, и отчасти это даже так - я уж точно приложила к тому руку в прямом смысле этого слова.
но об этом стоит думать позже, уж явно не в больнице, в которую меня затащили силой. я взглядываю на врача, которому меня представляют, и склоняю голову в уважительном жесте. он избрал тяжелую профессию, и явно обычно не имеет дела с такими простыми случаями, да? но всем время от времени нужна перезагрузка, лучше смотреть на это с такой стороны. стараюсь не обращать внимание на слова о том, что моему брату уже неоднократно зашивали раны; о боже, сколько же шрамов на его теле? с лёгким интересом взглядываю на виктора, но почти сразу отдаю всё своё внимание доктору. уж лучше поговорить с ним, чем думать о мужском теле! да и с чего бы вообще?
- кажется, вы очень обходительны и заботливы. уверена, что вашим пациентам очень повезло... и мне, в том числе, - почему бы и не поблагодарить человека, который тоже помогает мне? конечно, большая заслуга здесь на стороне виктора, но сейчас думать о нём слишком странно. наблюдаю за тем, как доктор обхватывает мои запястья, а затем начинает их мягко обрабатывать. это даже приятно, если так задуматься... пусть и пощипывает, пусть и побаливает. встряхиваю головой, напоминая себе: нельзя слишком привыкать к заботе, но оно получается как-то само - лишь на короткий промежуток времени, к счастью.
когда же виктор предлагает взять кровь, то я пугаюсь; всегда боялась игл... - может не стоит? это кажется лишним. - вновь пытаюсь отпираться, замечая краем глаза, что врач уже последовал за шприцем. о боги! зажмуриваюсь как-то неосознанно, сжимаясь на своём стульчике. главное - не думать об этом, ведь со мной случались вещи куда хуже! - не волнуйтесь так. я всё сделаю быстро и аккуратно, - говорит доктор... я даже не запомнила его имя! как-то слишком уж мягко, будто имеет дело с ребёнком, и я лишь киваю головой. нужно вести себя по взрослому... открываю глаза и встречаюсь взглядами с виктором, который стоит чуть поодаль. неловко.

когда всё заканчивается, то я с удовольствием сбегаю из этого места и едва обращаю внимание (по первой) на то, что с готовностью принимаю помощь виктора. наше соприкосновение мимолетно - всего-то подать руку, чтобы забраться в карету, но почему-то вызывает мысли. впрочем, тоже мимолетные... - я не очень люблю такие места. привыкла справляться сама, - конечно, врачей мне тоже вызывали, но как-то... не люблю я их обычно. - хотя твой друг довольно приятный. - киваю один раз головой, чтобы как-то разрядить обстановку и таки сгладить своё поведение. - спасибо. - добавляю аккуратно, чуть склоняя голову.
особняк встречает меня неожиданным шумом, который заставляет встрепенуться. у слуг что-то стряслось? я не влезаю сразу, предпочитая расположиться и немного последить за происходящим со стороны. лишь спустя несколько дней становится очевидно, что в организации рабочей силы творится небольшой хаос. видимо, виктора это не очень-то и смущает? подумаешь, делают ошибки: пересолить еду, или не постричь газон, или не починить дверь вовремя.
- позволишь мне помочь по хозяйству? кажется, что у тебя не хватает для того времени, - говорю как-то за ужином, когда слуги оставляют нас наедине по короткой команде. - кстати, слышно ли что-то по моему делу? - кажется, об этом я спрашиваю чуть ли не каждый вечер и ответ всегда примерно один. интересно, сколько времени им нужно, чтобы расследовать каждую деталь? и делают ли они хоть что-то? или просто выжидают... неясно чего? - я читала статью в утренней газете... я прямо-таки стала знаменитостью, хотя моя вина и не доказана. - люди любят строить предположения и писать грозные, яркие тексты. - ты ещё не читал? если нет, то рекомендую. моя натура там описана настолько ярко, что я усомнилась в том, что вообще знаю эту женщину!

улыбка касается моих губ, когда мужчина всё же позволяет мне заняться порядком в этом доме; наверное, со стороны это может показаться чем-то странным, а может даже и надменны. но дело не столько в том, что я хочу вмешаться и сделать всё по своему, но скорее в желании помочь, отплатить как-то за его доброту. не каждый же готов позволить едва знакомому человеку жить в своём доме, какое бы родство нас не связывало. мало ли какой бы я могла оказаться! вдруг я всё-таки убийца; и вдруг я сделала это не случайно, а преднамеренно; и вдруг я бы оказалась сумасшедшей женщиной, которой самое место на плахе. не все эти "вдруг" так уж далеки от правдивости, если подумать, не все эти "вдруг" высосаны из воздуха. я убила, хоть и не совсем намеренно (и всё же хотела того, в глубине души определённо), да и сумасшедшей потому меня можно назвать вполне.
сжимаю свои ладони между собой, полностью отвлекаясь от ужина; его слова будто бы только добавляют масла в огонь, ведь он упоминает семью моего мужа, упоминает саму возможность поехать в их дом (я определённо встречусь с осуждением, если не с обвинениями). но стоит ли пытаться отказываться от его помощи? если он уже договорился, то не приехать будет слишком странно, и с большей вероятностью вызовет ещё больше вопросов, ещё больше подозрений.
сглатываю, надеясь что бесшумно, и поднимаю на него взгляд. - спасибо, - первое слово даётся мне с трудом, но после я беру себя в руки. - в любое время, когда тебе будет удобно. - я не готова ехать туда одна, но кажется моя просьба выходит слишком ультимативной. - ты ведь съездишь туда со мной? - наверняка он и не предполагал, что я поеду туда одна. - это хорошо, что ты подумал об этом. было бы странно не забрать свои вещи, хоть я и не думала о возвращении в этот дом, - потираю кольцо на безымянном пальце, хотя уже давно бы стоило избавиться от него.

вздыхаю, отвлекаясь от созерцания потерянного (и не очень важного), и припоминаю другие вопросы. - прости мою грубость. да, мне здесь довольно комфортно, - всяко комфортнее, чем было в доме мужа. там всегда ставился вопрос о моём месте в этом доме; скорее самим мужем, нежели слугами, правда. я предпочитала содержать дом, организовывать все дела сама, поэтому меня там вполне уважали. но против хозяйской воли не пойдешь, ведь так? а здесь... пока и непонятно, как будут идти дела. 
рассуждения про газету, прочитанную мной ещё утром, ставят под категоричное сомнение. он отчитывает меня, словно глупое создание, и рассказывает о том, как нужно правильно. это уязвляет немного, хотя не то что бы я не привыкла к такому отношению... в этот раз ведь оно даже заслуженное. - хорошо, извини, буду лучше молчать. - прикусываю губу и затем выдыхаю чуть в сторону, стараясь немного успокоиться и затем начинаю увлеченно заниматься едой. лучше лишний раз не раздражать мужчину, мне это известно не понаслышке. тем более, что мне нужно прожить здесь какое-то время, ведь идти больше некуда... так что виктор - мой приоритет, лучше побольше молчать в его присутствии, как и положено женщинам.

это оказывается не сложно - что во время вечерней трапезы, что во время завтрака, что по выходу из дома и поездки в карете. я в основном смотрю в окно, заставляя себя увлекаться видами за ним; мои чёрные одежды сделают меня достаточно неприметной, чтобы никто даже не подумал взглянуть в нашу сторону. очень надеюсь, по крайней мере, иначе вновь начнут говорить всякое... словно сейчас концентрация сплетен уменьшилась хоть на сколько-то. прошло слишком мало времени.
я выхожу из кареты вслед за виктором, принимая ладонь кучера, и взглядываю на здание перед нами. банк? смотрю на мужчину, пока он оговаривает причины такого визита. - спасибо, но это действительно лишнее, - ведь наверняка и за само открытые счета берут деньги? да ещё и переводить мне что-то! уверена, что смогу существовать какое-то время, если продам все безделушки из приданого и заказанные платья. вот только виктор, как и в случае с больницей, не слушает меня, и уже через несколько минут мы оказываемся внутри. мне остаётся лишь кивать головой.

с поездкой в дом моего мужа дела обстоят куда сложнее. тут мне уже оказывается сложно скрывать свои эмоции и держать рот на замке. но я стараюсь! лишь, когда мы оказываемся уже рядом, а я всё продолжаю сидеть в карете, выпаливаю: - пожалуйста, сходи со мной. - к счастью, он как раз предлагает помощь, так что смысла отказываться нет. сжимаю сумочку в своих руках, а потом всё же заставляю себе спуститься на землю. не позволяю себе поднять взгляд даже, чтобы взглянуть на фасад здания и скорее продвигаюсь, чтобы оказаться внутри. жаль, что лестницы не избежать - картинка сама по себе оживает в голове, и я вцепляюсь в руку виктора, замерев на месте. чёрт! дворецкий оборачивается на нас, словно мы уже успели что-то сделать, и я лишь коротко киваю ему, чтобы вёл нас дальше.
моя спальня находится вдалеке от комнаты мужа, в гостевой части дома, чтобы мы меньше пересекались. по крайней мере, я находила для себя такой плюс во всей ситуации. мне было всё равно в какой комнате жить. - на самом деле, это она и есть. муж поселил меня подальше от себя. думаю, ни для кого не секрет в том, что семьёй мы были сомнительной. - раскрываю свой шкаф, чтобы оценить немногочисленные платья и украшения в коробочках. - поэтому для сбора вещей не понадобится много времени. - заверяю его и начинаю вытаскивать всю одежду, кидая ту на постель. наспех складываю её в подставленный саквояж, туда же сверху накидываю украшения. нужно ещё разобрать тумбочку...
- так ты всё-таки посмела сюда заявиться? - конечно, без сцен обойтись не получится, верно? матушка почившего появляется на пороге, совершенно разъяренная, а за её спиной неприметной фигурой стоит и супруг. - не зря наш мальчик не смог быть с тобой! он чувствовал, что ты разрушишь его жизнь! - сжимаю руки в кулаки, горделиво поднимая подбородок, как делала это уже множество раз. в этой семье нельзя давать слабину, чтобы тебя не смешали с грязью. и хотя порой я позволяла это, но не сейчас. - хочу напомнить, что он не смог отпустить свою любовницу, с которой шарахался по кабакам целыми ночами и возвращался в усмерть пьяным. я разрушила его жизнь? он с этим справился сам. - заявляю с чрезмерной уверенностью, за что получаю удар по щеке. надо же, прямо туда же пришёлся удар, куда и тот самый от чарльза. - перестань, фрейя! - её останавливает муж, до того предпочитавший оставаться в стороне, и вздыхает протяжно. - отдохни в своей комнате, я разберусь сам. - он подзывает служанку, которая помогает ей ненавязчиво, чтобы она ушла. - рудбекия, - он коротко здоровается, а затем переходит к сути. - ты можешь забрать свои вещи и мы отдадим положенную часть наследства, но часть приданого уже была использована. - на что я вообще рассчитывала? вздыхаю, потирая переносицу, но особо и не желая спорить. - хорошо. когда я смогу получить свою долю наследства? - возможно, мой вопрос звучит слишком сухо, но что уж поделать. лучше не расшаркиваться. - когда твоя невиновность будет доказана. - киваю пару раз головой и поворачиваюсь к виктору, кивая и ему. - давай соберём вещи поскорее и уедем. - почему-то с каждым моментом становится всё тяжелее, очень хочется сейчас оказаться на постели и поплакать.

мне очень везёт, что на моей стороне оказывается виктор; даже не знаю, по какому сценарию бы всё пошло, если бы его сейчас не было рядом. хотя, почему не знаю? тут всё очевидно: меня бы даже не было в поместье, потому что уже давно и не было в живых. не думаю, что я смогла бы самостоятельно пройти через допрос, потому что я - женщина, а родители моего мужа наверняка хотят мести. даже странно, что пока им не удалось добиться таки моего повешения. но, видимо, не так-то просто сфабриковать доказательства, которых попросту нет. потому решили пойти иным путём? ведь очевидно - они пытаются присвоить то, что по праву принадлежит мне; и, откровенно, я уже готова отказаться от этого всего лишь бы поскорее уйти отсюда и никогда не возвращаться.
вот только - виктор с моим мнением не солидарен, и всё-таки вмешивается в мой разговор с отцом почившего мужа. потираю ладони между собой, поглядывая на мужчину со смущением. так неловко, что ему приходится решать все мои вопросы, потому что мне не хватает настойчивости, а ещё ума, чтобы правильно выстраивать диалог. чего не занимать виктору, ведь он неожиданно вставляет даже про особняк у берега моря... боже, как давно я там не была! наверное, последний раз в далёком детстве. мне там очень нравилось, но как-то не довелось проводить больше времени. и вернуть его очень хочется теперь! хотя ещё несколько минут назад я даже не думала об этом... почему он так борется за меня? почему он так добр ко мне? нельзя к такому привыкать, но между тем мне так не хочется просто упускать из виду такие новые открытия в жизни. что кому-то действительно не всё равно... хотя, какие у него интересы к тому?

верчу головой из стороны в сторону, понимая, насколько отвратительно думать о человеке хуже, чем это скорее всего есть. он вообще-то действительно пытается мне помочь. и в этом свете становится не так уж важно, есть ли при том скрытые мотивы... вздрагиваю от неожиданности, когда виктор касается моего плеча и чуть сжимает то. поворачиваю в сторону голову, стараясь оценить его эмоции. вот только - лицо кажется непроницаемым; может он делает это не из желания, а скорее из чувства какого-то неясного обязательства? не важно, ведь это всё равно приятно.
- спасибо тебе, виктор. я так хотела поскорее скрыться отсюда, что мне уже стало всё равно на то, отдадут они что-то или нет, - а ведь отец мужа таки сказал, что постарается восполнить всё, что полагается. - я и забыла про особняк у моря... мой муж бывал там несколько раз со своей любовницей, но я сама... помню то место лишь по детским воспоминаниям. а сейчас, благодаря тебе, у меня есть шанс оказаться там снова. - вот только, неплохой мыслью будет подарить его спасителю, верно? хотя, мне и самой надо будет где-то жить, а это сам по себе хороший вариант. придётся придумать что-то другое...
мы возвращаемся к сборам, которые занимают ещё один короткий промежуток времени, и я сжимаю в руках протянутую сумку с лёгкой улыбкой. - даже если и осталось, то это что-то не важное. пошли отсюда поскорее, - я выпархиваю из этого дома с лёгким сердцем, на самом деле. не думала, что когда-то удастся сбежать отсюда, но вот оно. позволяю себе вдохнуть полной грудью перед тем, как мы погружаемся в карету.
меня давно никто не касался... но вот это уже второй раз за день. поглядываю впереди себя, а затем неловко перевожу взгляд на его ладонь, коснувшуюся моего плеча. это ведь точно объятие! но лишь родственное, конечно же. - я больше не хочу думать о них, об этой семье, и... честно говоря, надеюсь, что скоро забуду об этом промежутке жизни. - может, теперь у меня получится начать новую главу - куда как более яркую и насыщенную?

всё действительно становится лучше, вот только - ощущение одиночества никуда не исчезает. знаю, что виктор мне лишь брат и уж точно не обязан быть рядом со мной больше, чем во время завтраков или ужинов, и всё же... не знаю зачем, но я сама начинаю искать его компании через какое-то время. дело ли в том, что мне наскучила проводить время исключительно в своей компании за время семейной жизни? или скорее в том, что я чувствую себя неловко, не видя истинного хозяина этого дома? не знаю, но хожу за ним / к нему, но только никогда не оказываюсь слишком близко. лишь наблюдаю с расстояния, пытаясь подобрать сначала какие-то слова или темы для разговора... вот только он ясно дал понять, что мы - разные; и что он не любит пустую болтовню.
оттого, становится очень неловко, когда он замечает моё присутствие во время тренировки. я пытаюсь скрыться за деревом, как глупенькая девчонка, но потом всё же выбираюсь на свет, чтобы подойти ближе. теперь уже поздно отрицать тот факт, что я смотрела на него, как какая-то... невоспитанная женщина. но зато у нас появляется возможность стать немного ближе, так ведь? с небольшим недоверием смотрю на оружие в его руках; будет неправильно отрицать, что я совсем не была заинтересована в таком искусстве. вот только, смотреть и делать - разные вещи. мужчина справляется с этим играючи, кажется, что очень легко, резко. а я... совсем другое дело. прикусываю губу, но всё же даже не думаю отказывать себе в любопытстве. я ведь хотела начать новую жизнь, так это шанс.
сжимаю короткий кинжал, который он протягивает мне, и медленно выдыхаю. всего-лишь несколько замахов, так? это не должно быть сложно. вот только - едва ли у меня получается настолько резко и точено, как у него (в целом, неудивительно). нужно вложить побольше ярости? это не сложно - воспоминаний, которые вызывают злость, хоть отбавляй. я делаю несколько выпадов, помогая корпусом силе удара, но каблук неудачно застревает в земле и я падаю прямо на неё, чудом не порезавшись об упавший рядом кинжал. - ах, чёрт. - чертыхаюсь на саму себя, не желая показывать подобной слабости. сразу же разочарование? вот уж нет. в иные времена я бы озаботилась состоянием платья, но не сейчас.
почти сразу поднимаюсь на ноги, сжимая кинжал, и поворачиваюсь лицом к мужчине. просьба получается очень простой (и, кажется, понятной): - научи меня, как защищать себя. - это важно, учитывая мой "удачный" брак, а ещё так мы сможем проводить больше времени вместе. вот только - хочет ли он сам того? но ведь предложил помахать кинжалом, а значит не против моего присутствия на тренировках? наверное...
- и смогу ли я научиться владеть мечом? - тыкаю на оружие свободной рукой, а потом подхожу чуть ближе, чтобы коснуться рукояти меча, которую сжимает мужчина. он передаёт его с лёгкой ухмылкой, которая оправдывается уже спустя несколько мгновений. ведь даже поднять его оказывается дюже сложно, не говоря уже о том, чтобы им действительно сражаться... поэтому я почти сразу опускаю его обратно на землю, наблюдая за тем, как мужчина ловит его за рукоять меча. удивительно, что ещё не смеётся надо мной. - мне нужно тренировать руки? чтобы суметь совладать с таким оружием? - поворачиваю голову чуть вбок, представляя, какими могут быть тренировки. зато они точно помогут забыться.
- ты не против учить меня? знаю, что это скорее будет нелегко... - нужно пробовать что-то новое! может, и он того же мнения? может и он хочет, чтобы с ним тренировался кто-то ещё? правда, я то совсем неумеха. - а ещё никогда не думала, что скажу такое, но кажется мне понадобятся брюки. - смеюсь самой себе, неловко опуская взгляд к земле. сейчас на мне платье в пол, которое слишком сильно мешает, да и туфли с каблуком ни капли не помогают. нужно что-то более комфортное... - если только ты захочешь. - выставляю одну руку вперед, предполагая, что уж слишком давлю на него.

интересно, что сам виктор думает о женщине, которая вдруг удумала учиться вполне мужскому ремеслу? я слышала, что сейчас всё больше женщин открываются новому, ищут себя не только в тех областях, которые привычны в обществе. но сама я ни разу таких не встречала, даже не видела (хотя, не то что бы мне особо часто доводилось выходить куда-то). но что по поводу него? знает ли он таких лично? неожиданно эта мысль даже смущает; ведь наверняка в сравнении с ними я выгляжу, как ребёнок, да и действую совершенно слабо, неумело, может даже бесхарактерно.
хорошо ещё, что я не вижу, как мои выпады выглядят со стороны, и ещё удачнее, что не понимаю, как смотрелось падение. хотя очевидно, что смехотворно... леди должна уметь хорошо держаться на ногах в любой ситуации, чтобы походка и повадки были грациозными, а лицо сохраняло привычное спокойствие. я умудрилась разрушить все эти представления буквально за одну минуту; ещё и непристойно выругалась, что подцепила наверное от своего муженька, который часто был крепок на словцо. это замужество принесло одни только беды...
хоть сейчас это уже и не важно. скорее уж, интересно, как ситуация складывается прямо здесь и сейчас. а она такова: он не смеётся надо мной из-за падения, и не подмечает то, насколько я неловкая (хоть это и становится очевидно). лишь говорит о необходимости более подходящих вещей, и тут он явно прав. слои юбок, жмущий корсет, каблук (пусть и невысокий) - всё же сковывают движения, и не только за счёт своего очевидного неудобства, но ещё и из-за мыслей о том, как выглядеть лучше во всём этом, женственно. пусть сейчас всё и переходит к более мужскому.

но в том и причина - нужно бы помнить, что я всё равно останусь женщиной, и как он верно подметил - едва ли смогу сравниться в силе с кем-то из мужчин. отчего-то, это неожиданно задевает и заставляет упасть в лёгкую волну грусти; тогда для чего всё это? смогу ли я победить хоть кого-то, если кто-то нападёт на меня? ситуация с моим мужем была совершенно другой, да и едва ли значила что-то вроде победы (отчасти - да). едва не теряюсь в собственных мыслях, упуская самое главное; не так уж и важно быть мечником, чтобы быть найти шанс стать кем-то более значимым. два кинжала... они могут нанести большой урон тоже, если знать куда бить.
- я довольно низкая, так что это может сработать, - довольно отмечаю я, заглядывая ему прямо в глаза со странным воодушевлением. неужели я так рада тому, что смогу кого-то ударить, а может даже и лишить жизни? нет, дело точно не в последнем! улыбка пропадает в момент, когда он проходится пальцами по всей моей руке; отчего моё сердце бьётся настолько часто, отчего все мысли упархивают, а взгляд сам собой опускается к земле? - ты пытаешься найти мышцы? думаю, их нет. - стараюсь сгладить неожиданно повисшую неловкость (особенно, со своей же стороны). - но тренировки точно всё улучшат! - я не собираюсь сдаваться просто так, да и толком даже не начав. что он тогда подумает обо мне?

- твои брюки? - я даже переспрашиваю от неожиданности, да и потому, что сначала будто восприняла не предложение целиком, а только эту часть. опускаю взгляд ниже - на его длинные, и уж наверняка накачанные (а это уж видно через обтягивающие брюки) ноги, и чуть прикусываю нижнюю губу. и о чём я снова думаю только? прикрываю рот ладонью, зажмуриваясь на долгое мгновение. - да, в твоих я точно утону... мне нужны собственные. - стараюсь как можно скорее проговорить это, чтобы не акцентировать внимание на более ранней реакции.
никак не ожидаю, что он даже попытается научить меня рукопашной борьбе, но... это неожиданно захватывает. лёгкая улыбка появляется на моих губах и я вновь подступаю поближе, правда даже так - едва успеваю отступить в сторону, чтобы не получить его удар. уверена, что с его кулаком даже лёгкий удар ощущался бы довольно болезненно. встряхиваю головой, припоминая что он сказал дальше? выставить руку? так... с этим я уже запаздываю, так как его рука прошла мимо моей головы и выставлять свою руку для блокировки уже бесполезно. зато ещё есть возможность попробовать нанести ответный удар, и для того я неожиданно вкладывая большую часть своей силы. и о чём только думаю?
ожидаемо, что он легко ловит мою ладонь, а затем выворачивает её, из-за чего мне приходится повернуться к нему спиной. мы оказываемся в крайне смущающей позиции, когда всё моё тело плотно прижимается к его собственному телу! моё сердце колотится как бешеное в эти секунды, а дыхание сбивается. это так странно, что я даже не акцентирую никакого внимания на возможной боли в заломленной руке. так и замираю, думая, что никогда не была настолько близка к мужчине! и лишь, когда чувствую, что он отпустил мою руку, делаю сразу несколько шагов вперёд, стараясь успокоиться.

прикрываю своё раскрасневшееся лицо двумя руками и оглядываюсь на него, чтобы встретить лёгкое недоумение. наверняка он не почувствовал чего-то такого, как я? это ещё более ужасно! - я... я... - даже и не знаю толком что сказать! что я должна? что может помочь? - это было так неожиданно. ну, ну... может нам стоит сейчас заняться подходящей одеждой? вернее, ну, поиском. не из твоей одежды! из моей... вернее, сначала её нужно выбрать с портнихой. - почему я такая несобранная? наверняка звучу просто смехотворно сейчас! мягко постукиваю себя по щекам пару-тройку раз, чтобы собраться, и уже через мгновение окончательно распрямляюсь и смотрю прямо в его глаза с куда большей уверенностью.
- искренне извиняюсь, что тебе пришлось увидеть эту мою сторону. я буду более собранной! и, пожалуйста, давай сейчас вернёмся и вызовем портниху. возможно, у тебя есть познания в том, из каких материалов лучше делать костюм для тренировок? и нужны ли мне уже кинжалы? можем тогда просто съездить в город, чтобы сделать всё сразу. - предлагаю такой вариант, чтобы заодно развеяться. хотя, не будет ли мне странно провести с ним столько времени за день? и не будет ли это неловко? - или я могу попробовать сделать всё сама? - просто быть женщиной, и тем более вдовой, довольно сложно, и передвигаться тоже. но что-то придумать можно.

и почему его прикосновение поднимает настолько большую бурю эмоций в моей груди? мы ведь просто брат с сестрой, которые, ко всему прочему, едва друг друга знают. может быть, дело в том, что в далёком детстве я слонялась за ним по пятам, хоть и оставаясь в тени? может быть, дело в том, что он защитил меня, когда никто казалось бы уже не мог? не знаю, но что бы это ни было - ощущения смущают, заставляют меня чувствовать себя ещё более скованно. ни один мужчина не касался меня так, и из-за того я чувствовала себя не слишком-то желанной. но всё дело, конечно, было в моём муже...
сейчас же - дело определённо не в чувстве, что может расцветать между мужчиной и женщиной. мы ведь всего-лишь тренировались, а это объятие - на деле захват; приём, который используют в борьбе. и не с чего пытаться романтизировать то, что на деле таким не является! поджимаю губы, когда отхожу на определённое расстояние, и радуюсь его согласию заняться портнихой. это чуть облегчает мои душевные терзания, а ещё уводит от странных мыслей поодаль. например, к подходящему орудию для последующих занятий: - да, тренировочный... как я сама не подумала? - неловко отзываюсь в ответ на его предложение, невольно поднимая на него взгляд, хотя он и не смотрит на меня в ответ. оно и к лучшему, учитывая только что случившееся.
обратно к дому мы возвращаемся в неловком молчании; я терзаю свои губы всё это время, смотря ровно на дорогу перед собой, и стараюсь не думать о том, насколько безразлично всё может быть виктору. потому что это даже... немного обидно? он совсем не воспринимает меня, как женщину? хотя, и с чего бы? несмотря на то, что моя мама однажды говорила о надежде на то, что мы поженимся, но он едва ли об этом знает. а что, если знает? что, если эта мысль вызывала скорее его раздражение и может даже отвращение? и зачем я только сама себя накручиваю!

его неожиданные слова заставляют меня очнуться и удачно, ведь я чуть не споткнулась о ступеньку. - за что ты извиняешься? мне было не больно... напротив, твоя хватка была довольно мягкой, - чуть потираю своё запястье, вспоминая о прикосновении вновь. боже, почему это так смущает вообще? а он подумал о том, что моя реакция была такой из-за боли. может оно и к лучшему? хоть я уже и опровергла ту. - спасибо тебе за урок сегодня. - поворачиваюсь к нему на короткое мгновение, улыбаюсь легонько и исчезаю в коридоре, ведущем в мою комнату.
замечаю в зеркале, насколько я растрепанная и раскрасневшаяся. - боже, почему ты настолько жутко выглядишь, руби? неудивительно, что никто тебя никогда не любил... - хоть у меня и были поклонники, но скорее потому, что я принадлежала неплохой семье (и никто не знал, насколько мои родители действительно в долгах). а вот любовь - дело совсем другое, до такого никогда не доходило. да и хотела ли я того? не знаю, раньше не очень, но теперь... чувствую себя неполноценной из-за постоянного одиночества. а теперь вряд ли есть на что надеяться...
отмахиваюсь от этих размышлений, припоминая моё положение сейчас: вдова, без особых перспектив, под следствием и под опекой брата. какие мне вообще мечты об отношениях, и уж тем более - о любви? откуда во мне взялась такая наивность после настолько неудачного брака только? покусываю ноготки на своей руке, не особо то замечая поначалу, и смотрю в окно. карета, что как раз подъезжает к поместью, явно намекает, что пора выходить. поэтому, опережая служанку, я уже кидаюсь к выходу и иду в сторону гостиной.

возиться с выбором будущей удобной одежды оказывается интересно и познавательно; женщина довольно много рассказывает мне о разновидностях ткани, о том, какие фасоны удобны для такого необычного рода занятий, и какое нижнее бельё к этому лучше подбирать. я внимательно слушаю её, воодушевленно качая головой; и время от времени всё же кидаю взгляды на своего брата с лёгкой улыбкой. лишь благодаря ему, мне вообще открыта подобная возможность, да и ко всему прочему - именно на его имя оформляется заказ. и это уже неудивительно, а вот кое-какие слова всё ещё способны вызвать удивление. он говорит о том, что я буду встречать гостей после траура, словно... планирует, чтобы я была хозяйкой дома. как родная сестра, или даже настоящая жена. виктор странный, будто совсем не знает законов этого времени, прав женщины. и это вызывает улыбку.
он даже позволяет выбрать из оружия, которым пользовался сам. ведь я определённо угадываю одно из них, которое так беспардонно взяла в детстве, надеясь, что смогу заполучить толику его внимания. вот только - меня отругали, и пришлось отдать без личной встречи с ним... мне лишь сказали, что виктор был очень расстроен из-за пропажи своего самого удобного орудия. а может оно имело какой-то больший смысл? я даже не знаю. касаюсь рельефной рукояти с лёгкой улыбкой, и даже благоговением. это всё было так давно! - уже тогда ты выглядел так статно, так по рыцарски, пусть и с тренировочным мечом. - вспоминаю об этом и чуть вздыхаю. того времени уже не вернуть. да и это даже лучше? - я любила наблюдать за тобой... - лишь затем понимаю, как это звучит! краснею, наспех укладывая меч обратно и выбираю пока один клинок. - вот это - хороший выбор? расскажешь, как ухаживать?

после этого мы часто занимаемся, но почему-то в основном держим дистанцию. думаю, всё решил тот захват, из-за которого мы оба почувствовали неловкость; теперь же он показывает, а я выполняю. до спаррингов пока дело не дошло, потому что мы учим основы... но вообще - я жду момента, когда мы сможем сблизиться чуть больше ещё и физически. а может это нечто грязное во мне желает повторение того захвата?
за ужинами мы стали общаться больше тоже, ведь появилась тема. я интересуюсь у него рыцарскими делами, а он в ответ - моими домашними. это всё даже кажется уютным в какой-то мере, словно мы искренне делимся друг с другом чем-то более личным. печалит лишь одно - моё дело всё ещё не закрыто, и это остаётся весомым камнем на моей груди, который постоянно мешает дышать более свободно.
и когда меня с опекуном вызывают в суд - становится лишь хуже. в карете я постоянно тяжело вдыхаю, сжимая свои ладони в кулаки; ведь не могу перестать думать о том, что вся эта жизнь может оборваться теперь. - что, если меня не оправдают? - высказываю вслух свой страх, поворачиваясь лицом к виктору. расстегиваю свое пальто, желая получить больше воздуха и прохлады, потому что это всё слишком невыносимо! обмахиваю себя ладонями, постукивая каблуком по половице. вот только - понимаю, что важно сейчас совсем другое! - если всё закончится, то я хочу, чтобы ты знал - я благодарна тебе, очень, и если бы не ты, то у меня не было бы даже шанса! ты сделал очень многое и даже больше. спасибо. - поворачиваюсь к нему и нерешительно протягиваю ладони, чтобы неловко приобнять на пару мгновений.

я даже радуюсь тому, что виктор решает пропустить мои слова, связанные с нашим общим прошлым, мимо ушей. наверное, ему всё равно? а может и неприятно думать о том, что я могла следить за ним в детстве? уж наверняка я раздражала своей навязчивостью тогда, и мысли о тех временах едва ли доставляют много приятных ощущений. ведь я была совершенно другой - слишком активной и чрезмерно эмоциональной; такие черты характера не то что не красят леди, они попросту непозволительны. мама долго и упорно прививала мне кротость, учила меня принимать всё со спокойствием и выверенными эмоциями. - если кто-то не хочет твоего общества, то нельзя навязываться. это никому не делает хорошо: ни тому, кто испытывает на себе давление, ни тому, кто не получает желаемого. - я знала, что она права, но смириться смогла не сразу. ещё какое-то время пыталась бороться за внимание мальчика, который столь многое время уделял тренировкам. даже пыталась уговорить родителей отдать меня на те же занятия, которые подходили только мальчикам. мне нравилось наблюдать со стороны за тем, как другие делают резкие выпады, или как стараются выбить меч из рук другого. это захватывало куда больше, чем вышивка или игра на пианино.
но то время и тот отказ дали понять мне, что женщины и мужчины - слишком разные, что в нас ценится совершенно другое. тогда я почувствовала лишь разочарование (из-за того, что не смогу таки подружиться с виктором, из-за того, что не смогу попробовать то, что искренне понравилось мне). а что теперь? я наконец дорвалась до того, что хотела маленькая я... и общение с братом, и возможность попробовать настоящие тренировки. этого более, чем достаточно! не стоит быть слишком жадной. поэтому я поворачиваюсь к нему с яркой улыбкой, наблюдая за тем, как он чётко делает все выпады. не стоит бы думать о том, как красиво он выглядит в своей увлеченности, но не могу ничего поделать. отвлекаюсь когда он поворачивается спиной и просит следовать за мной. вздрагиваю всем телом, спохватываясь наконец, и добавляю лишь: - да, подожди меня. - приподнимаю юбку, чтобы было удобнее пробежать несколько шагов и потом следовать за ним на расстоянии в шаг. это позволяет мне беззастенчиво разглядывать его, хотя это и неправильно.

на тренировках я тоже иногда ухожу в себя, наблюдая за ним. даже не уверена, какие именно мысли преследуют меня, какие именно желания вычерчиваются в моём сердце. наверное, он просто выглядит привлекательно, а ничего больше быть за этим не должно... не может даже. или может? ведь всякие мысли возникают в голове из-за наших совместных завтраков и ужинов; мы становимся всё больше похожи на настоящую семью, которой никогда не были в прошлом. это приятно, согревает сердце, которое с давних времён привыкло только к плохому. так вот оно каково - жить с ним? была бы я счастлива замужем за ним, даже если бы это были просто дружеские отношения? думаю, что да. нет, я уверена в этом.
хотя иногда его вопросы ставят меня в неловкое положение, потому что создаётся ощущение, что меня пытаются проверить. и я боюсь эту проверку не пройти. вдруг окажусь недостаточно сообразительной? ведь уже помню, как всё пошло, когда рассказала про новости из сомнительных газет. он явно не выносит глупых людей... но и придумывать какое-то мнение, которое не разделяю, неправильно. потому припоминаю как можно больше деталей про дело безобразной невесты; я много думала о позиции женщин, о вседозволенности мужчин, и о мести. - призрак... это будоражит кровь. но я не думаю, что это дело рук призрака. просто, так легче уйти от наказания? если все будут думать про потустороннее. - я понимаю женщин, которые решились на подобное; порой, жить рядом с мужчиной становится невыносимо. стоит ли говорить о таком? вдруг подтолкну к неуместным мыслям? но мне одновременно и хочется быть откровеннее рядом с ним. - думаю, что кто-то решил таким образом высказаться: мы больше не можем терпеть. - завершаю свою мысль простыми словами, поглядывая чуть в сторону. не стоит бы настолько погружаться в себя. но как?.. я ведь сама долгое время жила с мужчиной, который ни во что не ставил меня, а теперь меня судят за его убийство. кто, если не я, смогу понять мотив этих женщин, верно?

но мне стоит скрывать это особенно тщательно в суде, потому что иначе я попаду в капкан, из которого мне никто не поможет выбраться. я делюсь своими переживаниями с виктором ещё в карете, и он отвечает мне своими. я чувствую его эмоции настолько ярко, что удивляюсь тому. не думала, что он будет настолько волноваться обо мне? но это так приятно, что мне даже становится легче! объятия выходят такими прелестными, что я едва сдерживаю слёзы - слёзы счастья. приятно, что кто-то настолько заботится о тебе и пытается помочь, что кому-то ещё есть дело в этом мире до меня... так странно! но я лишь прижимаюсь к нему поближе, надеясь, что таким образом мы оба успокоимся. ведь к приезду мы должны выглядеть уверенно, несмотря на бурю в душе.
когда карета останавливается, я утираю проступившие слёзы и вдыхаю поглубже. всё будет хорошо, ведь так? киваю пару раз головой сама себе, и спускаюсь по ступенькам, обхватывая ладонь мужчины. здание суда выглядит особенно тёмным сегодня, особенно грузным; почему-то хочется сбежать отсюда на край света, подальше от этой отягощающей атмосферы. хорошо, что рядом со мной есть виктор, который готов повести меня буквально за ручку внутрь.
зал оказывается наполнен людьми (почти все здесь - мужчины), и я тяжело вздыхаю, усаживаясь за небольшой столик. первый же вопрос в мою сторону заставляет меня вздрогнуть. - вы убили чарльза фитцроя? - и почему только этот вопрос вызывает такие эмоции? ведь я слышала его уже много раз. но здесь становится особенно не по себе. чувствую, как под столом мои пальцы находит виктор, и чудом не поворачиваю голову к нему. уверенность, вот что он пытается передать мне. поэтому я отвечаю лишь одним чётким: - нет. 
дальше же начинается целая конфронтация двух сторон: моей и моего мужа. как я и предполагала, им хотелось бы уничтожить меня просто потому, что осудить больше некого. но ничего не выходит; ведь даже служанка, которую они приволокли, неожиданно говорит всё в мою защиту. я улыбаюсь мягко таким тёплым словам, а ещё понимаю кое-что другое - нужно будет помочь ей, потому что вряд ли её теперь оставят в покое фитцрои.
когда всё заканчивается моей свободой, то я готова броситься в объятия своего брата, но сдерживаюсь, ограничиваясь одной лишь улыбкой. наблюдаю за тем, как он целует мою руку, и от того теряю все слова, что хотела сказать. что он делает перед всеми? сглатываю шумнее, чем хотелось бы, и сжимаю вторую ладонь в кулак. нужно собраться! - всё лишь благодаря тебе. и вообще - я желаю этого обучения больше, чем ты видимо думаешь! - надуваю губки, строя из себя обидевшуюся особу и сама же начинаю смеяться. нельзя, не здесь, не в этом месте.

свободнее становится, когда мы выходим на улицу; и кажется, что мой брат чувствует то же самое. никак не ожидаю от него столь предложений, да и такой близости - тоже. мы смотрим друг другу в глаза, и я почти забываю о том, как дышать. почему это настолько неожиданно? и как в таких условиях думать над его сложными вопросами? - откровенно говоря, я бы хотела побывать в совершенно другом месте, в совершенно другом государстве! - но, думаю, что это слишком безумное желание на прямо сейчас. а что можно в рамках этого города?
его собственное предложение выбивает меня из колеи; моргаю несколько раз, поглядывая на него в недоумении. - а это возможно? я думала, что туда не допускаются женщины? - это даже удивительно! но как я могу отказываться, когда это предлагает виктор? улыбаюсь ему и с готовностью киваю головой, чтобы потянуть его прямо к карете. всё-таки, лучше не идти до туда пешком, так как я всё ещё остаюсь вдовой, о которой могут пойти всякие слушки.
- а мы пойдем через главный вход, или чёрный? о, прости, это так волнительно! я видела только тренировочный зал, который был в вашем поместье, ещё в далеком детстве. он был такой просторный и светлый, я бывала там несколько раз одна, даже позволила себе хватать всякое, - что уж, даже позволяла махать себе оружием, чем чуть не обеспечила себе ругань со стороны взрослых. - извини за это! просто пока подглядывала за тренировками - выработался интерес, и вот. - снова я об этом! легонько бью себя по губам, напоминая таким образом о сдержанности. - мне неловко просить, но ты сможешь взять ту служанку-свидетельницу к себе на работу в поместье? она очень хорошая, её зовут элиза катберт, я могу поискать её резюме и пригласить самостоятельно, если позволишь. просто боюсь, что её могут ждать неприятности. - после этого, я всё же решаю по большей части молчать; хотя улыбка и не сходит с губ, ведь я действительно свободна!
зато когда мы оказываемся в штабе, молчать уже не получается. рыцари, которые встречаются нам, поглядывают на меня со смесью интереса и пренебрежения, но я об этом особо не думаю, покуда виктор рядом. - а ты проводишь много времени конкретно в штабе? у тебя есть свой кабинет? - не знаю почему, но мне бы хотелось его увидеть. может прочувствовать атмосферу, в которой мужчина находится ежедневно. посмотреть на его почерк, узнать творится ли хаос или полный порядок на его рабочем столе. складываю руки на груди с мечтательной улыбкой, и потому врезаюсь в другого человека. - простите меня, - поднимаю взгляд на мужчину, смотрящего на меня с недовольством. правда, вскоре он забывает о моём существовании: - о, вик, ты проводишь экскурсию? девка, конечно, ничего, но это же сердце рыцарей. думаю, твоих боевых шрамов было бы достаточно в постели, - он подмигивает мужчине, а мне отчего-то становится тошно. ещё и от того, как я стала невидимкой. - вам бы улучшить свои манеры. во-первых, я вам не девка, которая готова сразу лечь в постель. а во-вторых, не делайте вид, будто знаете виктора, хотя это вовсе не так. - потому что все прозвучавшие слова кажутся полным бредом!