сначала виктор стал для меня слабым лучом надежды, едва искрящимся во мраке моей никчемной жизни, затем стал опорой и защитой, которую я едва ли рассчитывала обрести. а теперь... виктор ван ариас - мой любимый человек. и я даже перестала бояться этих мыслей, хоть и стесняюсь произносить те вслух. вдруг он всё же посмеётся надо мной, скажет, что я всё ещё слишком глупенькая и наивная, раз верю в сказочную любовь?
но его забота, его участие, его присутствие рядом со мной, да и что скрывать - прикосновения, порой весьма откровенные и распаляющие, заставляют всё чаще возвращаться к мыслям о сказке. ведь можно подумать о себе, как о девушке, что всё это время жила ужасно, да, но всё для того, чтобы затем встретить своего принца... и это была любовь с первого взгляда! слишком уж романтично, но отделываться от этой мысли не спешу. как и от мечтаний о счастливом конце, который просто обязан случиться для нас.
или таки нет? всё происходит неожиданно. вот я прощаюсь со своим мужем с утра, желая ему приятной поездки и удачной встречи, я целую его щеку и улыбаюсь ему мягко, с лёгкой грустью, уже чувствуя, что скучаю по нему. - возвращайся скорее, виктор, - знаю, как сейчас на нас смотрит его мать. она всё ещё недолюбливает меня, и хотя я не могу игнорировать это полностью, но сейчас всё же отношусь гораздо терпимее к этому факту.
уже вечером же её недолюбливание перерастает в нечто куда более значительное, куда более не сдерживаемое. она заявляется в мою комнату, сокращает расстояние до балкона, на котором я стою в ожидании возвращения виктора, и наотмашь бьёт меня по щеке. - это всё ты! ты прокляла моего сына! нельзя было пускать тебя на порог этого дома. я говорила, говорила миллион раз, что нужно отправить тебя подальше отсюда. но виктор оказался слишком слеп! ты обворожила его, дьяволица? иначе чего он мог найти в тебе! - вся эта речь выплескивается на меня без остатка, хоть я и не понимаю до конца чем ту заслужила. потираю свою щёку, глядя из-под ресниц на женщину. да, она в ярости, но есть что-то ещё... скорбь, боль? мои глаза расширяются в ужасе, когда приходит осознание. - ч-что с ним? где виктор? - дальше начинаются причитания о том, что я ещё и строю из себя саму невинность. но это становится абсолютно неважным, весь остальной мир теряет свои краски, оставляя лишь страх. я иду к выходу из комнаты, абсолютно потерянная и не уверенная, что должна теперь делать. как смогу помочь.
хотя, одно становится очевидным, когда я встречаю отца виктора. - садись в карету, - мягко говорит он, и я следую за ним по пятам. и пусть в воздухе на протяжении всего пути витает недовольство, пусть на меня сыплется миллион обвинений, но всё это не важно. я увижу его, а значит смогу сделать хоть что-то... смогу ли?

когда я вижу его на кровати - бледного, перепачканного кровью (видимо, его ещё не успели вымыть), без сознания, - мне хочется лишь рыдать. и я не сдерживаюсь, касаясь его ладони совсем легонько. правда, почти сразу получаю удар со стороны. - не смей касаться его! он и так настрадался из-за тебя. и что теперь будет?.. - я понимаю её боль, поэтому ничего не говорю и отхожу в сторону молча. слушаю вопросы родителей, запоминаю рассуждения врача; сам тот факт, что существует вариант того, что мой муж не очнется - пугает, сдавливает легкие. как же быть?
той же ночью я прокрадываюсь к нему в палату, когда все кругом расходится, и наступает полная тишина. поглаживаю его ладонь, рассматриваю его безэмоциональное лицо и ёжусь от ужаса. - господи, если ты существуешь, то, пожалуйста, прошу тебя, спаси его! ты не можешь позволить виктору умереть... - я ведь не могу быть в этом виновата? я ведь не принесла несчастье в его жизнь своим присутствием?
я навещаю его тайком: читаю книги из его библиотеки, оставляю поцелуи на его лице - совсем невесомые, приношу цветы, которые собираю в саду каждое утро. мне хочется, чтобы этот кошмар уже закончился! но врачи говорят, что с каждым днём ему становится всё хуже. хотя я рассчитывала, что моё присутствие может оказать совершенно другой эффект, раз уж мы влюблены. господи, как наивно и как глупо!

- ты должна уехать ради него. я нашла священников, которые смогут тебе помочь. если они очистят тебя, если изгонят дьявола, то мы сможем спасти нашего сына! - этот разговор не первый, и если раньше я пыталась отпираться, то теперь надежда, что раньше теплилась в моем сердце, начала угасать окончательно. сжимаю юбку у своего платья, уже зная, что скоро вновь пройду через нелегкие испытания. хорошо ещё, что сейчас это всё ради виктора! - я готова на всё ради него. - что, если после этого я смогу быть рядом с ним и он будет в безопасности? так и должно быть! на этот раз всё получится, я хочу верить. а если и нет, то он выживет, сможет продолжить жить полной жизнью.
последний раз я прокрадываюсь прямо к нему в палату, чувствуя, как частит сердце, как я задыхаюсь от собственных слез. - виктор, я люблю тебя. - шепчу прямо в его губы, чувствуя, как слеза скатывается по щеке и я размазываю её во время поцелуя. - ты обязательно будешь в порядке, слышишь? - глажу его волосы, не позволяя себе прижаться ближе, чтобы не навредить лишний раз. - я так хочу остаться с тобой, но... я стала слишком самоуверенной рядом с тобой. забыла о том, какова реальность, о том, что моё место в одиночестве. - хоть и не хочу в это верить. но его выздоровление это подтвердит, его выздоровление оставит меня далеко-далеко от него, чтобы я не смогла вновь принести одни только неприятности. - до встречи, любимый. - я даже забыла думать о том, что могу погибнуть вновь. выберу ли я брак с ним в следующей жизни? рискну ли?

только об этом и остается размышлять в серых стенах моей новой обители. мои глаза здесь всегда закрыты плотной лентой, и лишь наедине мне развязывают руки, позволяют снимать повязку. всё же - здесь все глубоко верующие, боятся даже соприкосновения со мной. проповедники собираются под сводами этой церкви для церемонии омовения, и каждый же раз я неосознанно начинаю бороться, когда становится нестерпимо больно. они кричат о том, что это демон пытается прервать божественный обряд, и иногда мне кажется, что это действительно так...
я теряю счет дням, моя родня (если их можно так назвать) не приезжает ко мне больше, а попытки узнать хоть что-то о викторе оборачиваются полным провалом. никто не желает разговаривать со мной. поэтому все дни сливаются в один, особенно в почти постоянной темноте: меня расталкивают, ведут на утреннюю молебню в отдельный зал, дают завтрак, снимают повязку, капают в глаз что-то, вызывающее адскую боль, надевают повязку обратно, оставляют в одиночестве моей комнатушки, затем вновь ведут на молебню, а потом наступает время омовения.
я пытаюсь считать дни в своей голове, но ничего не получается. и всё же кажется, что процесс очищения проводят лишь раз в три дня, или чуть больше... да и так ли это важно? лишь бы это сработало! я напоминаю себе каждый раз о том, ради кого и ради чего я это делаю! поэтому, когда меня привязывают к столу в очередной раз, не сопротивляюсь и просто закрываю глаза под плотной маской. вскоре её снимают и начинают сначала читать молитвы. этот момент не страшен, хоть и неприятен. а вот то, что идёт следом куда как более отвратительно: они начинают прижигать мою кожу священным огнем, что призван выдворять дьявола наружу. я стискиваю зубы, когда они прислоняют первый кончик к моей груди. странно, что они ещё не экспериментировали с глазом...

внезапный голос останавливает всё; до боли знакомый голос, кричащий моё имя. - виктор! - на моих губах расцветает улыбка, несмотря на небольшой ожог, образовавшийся на коже. - виктор, ты в порядке! ты жив! - значит, всё было не зря! значит, всё это действительно помогает. - вам нельзя находиться здесь прямо сейчас. - двое мужчин преграждают путь моему мужу, загораживают мне весь обзор тем самым. - он - мой муж! - ведь всё ещё? - п-пожалуйста... позвольте мне поговорить с ним. - не знаю, мои ли слова убеждают ли их, или скорее грозный вид мужчины, зашедшего сюда, но они расстегивают оковы.
слезаю со стола, с дуру кидаясь к нему прямо с объятиями. торможу резко перед мужчиной, почти сваливаясь с ног. - я так хочу коснуться тебя, но... это невозможно, пока демон не уйдет до конца. они сказали, что я смогу вернуться к тебе однажды, когда не буду представлять угрозы. - провожу рукой по воздуху рядом с его лицом, впитывая черты его лица. жаль лишь, что теперь я не могу видеть его достаточно чётко. и не знаю, смогу ли видеть его в будущем, будет ли ему нужна немощная жена... ведь непонятно, через сколько истязаний придется пройти прежде, чем всё получится. - виктор, я так счастлива, что ты очнулся. я боялась... так сильно боялась. - обнимаю себя двумя руками, словно стараясь компенсировать отсутствие возможности прикоснуться к нему.

как же я хочу обнять его: прижаться поближе - так, чтобы ощутить тепло тела, услышать сердцебиение, почувствовать обжигающее дыхание. так я точно пойму, что он в порядке, что он жив, что он рядом со мной. но правда в том, что это опасно - и по большей части, именно для него. раньше я верила, что не представляю угрозы, раньше я думала, что все кругом клевещут на меня и просто так отзываются, потому что я другая. но может они и правы? может, я действительно исчадие ада, которое призвано нести хаос, смерть, болезнь? хотя, моя семья ведь в порядке, но они и держали меня на расстоянии, так, чтобы я не смогла никому навредить. а вот те, кто проводил со мной много времени, кто заботился обо мне, кто любил меня, поплатились. и виктор чуть не оказался в их числе тоже! я не могу так рисковать, хоть и понимаю его реакцию на происходящее. понимаю, что он сейчас обо мне думает. ведь я пыталась убедить его в обратном раньше, в том, что я не настолько уж и плоха...
и ещё сложнее отказывать ему становится, когда он кладет мою ладонь на его щёку и я чувствую умопомрачительное тепло, а затем он и вовсе целует моё запястье, что заставляет сердце истошно биться в груди. - о господи, - шепчу едва разборчиво, взывая к всевышнему, который смог бы вразумить меня. нужно помнить каждое мгновение о том, что в прошлой жизни он был в порядке в это время, с ним не случалось ничего плохого, они просто жили с моей сестрой... уж не знаю, насколько это было по любви, но главное, что он жил. - тебе больно... тебе так больно, - говорю не без слёз, осматривая его с ног до головы, наблюдая за его похрамыванием на одну ногу. - зачем ты проделал весь этот путь, если ещё не выздоровел до конца? - мне так страшно, что с ним что-то случится. он пришел сюда из-за меня... но пришел бы он вообще в сознание, если бы я тогда осталась дома? - как они отпустили тебя одного в таком состоянии... - причитаю я, не понимая, как родители могли не озаботиться его состоянием, не смогли остановить. и неужели он настолько любит меня, что посчитал важным примчаться сразу? боже мой...

- я не могу вернуться, не сейчас, - по итогу я замираю позади него, но так и не вынимаю свою руку из его. попросту не могу, хочу насладиться этим прикосновением ещё немного. - в другой жизни, где ты был женат на моей сестре, всё было иначе... ты был в порядке. и я смотрела за вами издалека, завидуя своей сестре, ведь у неё был ты. но может это неправильно - отнимать у другого судьбу? - а что, если и так? что, если демон решил потакать моим внутренним желаниям, решил, что это правильно - забрать желаемое? и вот теперь мы встречаемся с последствиями!
- я хочу быть с тобой, виктор, ты даже не представляешь, насколько сильно! - мне хочется плакать, но я подавляю в себе это желание, чтобы хотя бы не быть размазней в этот момент. во мне есть решимость стать для него благословением, а не проклятьем. - но... но... - как же сложно ему отказывать, как же сложно выставлять его вот так, совсем одного. а что, если с ним что-то случится в дороге после встречи со мной?
между нами встаёт один из священников, совершенно спокойно поглядывая на мужчину перед ним. - господин ван ариас, ваша матушка и ваша жена хотят защитить вас. а мы просто пытаемся помочь с этим всеми доступными способами, которые у нас есть. они могут показаться не слишком гуманными, но иначе ничего не выйдет. - спокойно произносит он, пока я потираю ладони между собой за спиной. а может ли это всё действительно помочь? ведь мне уже 'помогали' таким образом раньше, в прошлых жизнях, но лучше не становилось. с другой стороны, тогда угроза не была настолько существенной, настолько реальной. - она вернётся к вам сразу же, как мы сможем победить демона внутри. тогда он не сможет навредить ни вам, ни вашей семье, - всё тот же спокойный, размеренный тон, словно он говорит о том, что ему нужно купить на рынке завтра, а не о реальной угрозе. верят ли они в неё сами? хотя, конечно верят! они ведь служат богу... - если хотите ускорить процесс, то мы можем проводить обряды чаще, делать их более полноценными, - всё внутри меня сжимается на этих словах, но... если это позволит мне вернуться к своему мужу? правда, другой вопрос - а имею ли я вообще право? что, если ему суждено быть с моей сестрой? хотя, вроде они не сталкивались с самого момента нашей свадьбы... не очень похоже на судьбу. значит, дело в чём-то другом? сажусь на карточки, сжимая свои виски и чуть всхлипываю; как же мне разобраться во всем этом? - виктор, позаботься о себе, пожалуйста, выздоровей полностью и ни о чем не беспокойся. я буду в порядке, - поднимаю на него взгляд, чтобы попытаться улыбнуться хоть немного. возненавидит ли он меня теперь?

виктор никогда ещё не был настолько зол при мне, как сейчас; я никогда не видела его таким разъяренным и недовольным. теперь он точно возненавидит меня, как и все остальные. да и заслуживаю ли я любви? очень сомнительно, ведь только и умею что жалеть себя, уничижать себя. возможно ли полюбить человека, который сам себя не может любить? мне так хочется спросить его, так хочется узнать его мнение на этот счет. так хочется понять, а может ли он вообще питать ко мне хоть какие-то чувства; это кажется чем-то нереальным прямо в этот момент... правда, какое-то время назад я наивно считала, что всё же это так, что всё же я лучше своей сестры. ведь мне не нужно от него богатство, красивые платья и украшения, мне не нужна роскошная жизнь, а достаточно лишь его присутствия рядом... хотя, а что теперь? я ведь сама отказываюсь от возможности быть с ним, как самая настоящая идиотка!
или всё-таки оно правильно? ведь что-то мало знакомое поднимает голову глубоко внутри, когда он заявляет с таким пренебрежением про мнение женщин. почему это вдруг звучит неправильно? так принято в обществе! женщина нужна лишь для того, чтобы продолжать род и рожать наследников, которые продолжат семейное дело. и это обязательно должен быть мальчик, потому что девочки, как уже известно, нужны лишь для дальнейшего брака. хотя и тут можно организовать союз получше, чтобы получить выгоду. и это так... так считают очень многие. но отчего-то я думала, что виктор так не такой, что виктор бы учитывал моё мнение, моё желание, но кажется я ошиблась.
это вызывает боль в самом сердце. я сжимаю руки в кулаки, дальше особо и не вслушиваясь в чужой разговор, потому что не могу сконцентрироваться. он пришел сюда лишь потому, что его собственность, какой бы ущербной она не была, отняли? а она ещё смеет высказываться против отъезда? не знаю, кажется, что я очень сильно додумываю. но ничего не могу поделать с собой, ведь привыкла видеть лишь самое плохое. даже его угрозы священнику, которые должны были звучать как забота и его нежелание, чтобы мне причиняли боль, теперь кажутся скорее его нежеланием иметь настолько испорченную жену.
- виктор, я... - собираюсь высказаться вновь, с учетом всего произошедшего, собираюсь таки заявить о возвращении домой, если его мама сможет принять меня (а иначе это лишь посеет хаос), но не получается. то ли потому, что не знаю, как облечь свои мысли в слова, то ли просто из-за того, что он сам толком не хочет меня видеть. ведь тот факт, что он даёт мне всего-лишь месяц на принятие решения, а после вполне спокойно продолжит жить без меня, звучит не просто так. и мне сложно принять тот факт, что он не чувствует ко мне совсем ничего, кроме ответственности за супругу. - по итогу... всё всегда заканчивается плохо, - говорю с печальной улыбкой на губах. да и как же иначе? ведь еще он упомянул, что этот титул (= женитьба на мне) принесли лишь несчастье. надо же, сегодня мне доставили мало физической боли, но вот зато душевной даже очень много. интересно, сколько мне ещё осталось в этой жизни? - я хочу, чтобы ты чаще улыбался, виктор. надеюсь, что дальше тебя ждёт только всё хорошее. - если я исчезну из его жизни, то станет лучше? ведь этого хотели чуть ли не все (кроме, разве что, моей семьи, которая теперь лишится денег; но это даже к лучшему).

после его отъезда я снова теряюсь в днях. служители церкви действительно меняют свои способы после требований мужа; теперь они вливают в меня святую воду до тех пор, пока я не начинаю извиваться и умолять освободить меня. хочется просто сгинуть, но кто бы мне позволил... мне стоило уйти вместе с виктором? вот о чём я неумолимо думаю, и о чём сожалею. он был для меня целым миром, который никто и ничто не сможет заменить. да и разве это возможно в таком месте, с такими людьми? и всё же - всё правильно? чаще я стараюсь думать о приятном: о наших танцах с мужем, что далеко не всегда проходили гладко, о наших прогулках по саду, что очаровывали, о наших разговорах в библиотеке, или наоборот - молчаливом чтении. правда, я часто поглядывала на него исподтишка, отрываясь от строк слишком уж часто. такова влюбленность? вот о чём я не могла перестать думать рядом с ним.
теперь она же приводит меня к неожиданным последствиям. врач осматривает меня время от времени, проверяя нанесенный телу урон, и подмечают как-то: - вы беременны, - мне было нехорошо последнее время, но я даже не думала о чём-то таком. внутри меня расцветает новая жизнь? но как позволить ей выжить? ведь это наш с виком ребёнок, я должна постараться! касаюсь своего живота аккуратно, словно боясь повредить нечто хрупкое там. - помогите мне выбраться отсюда, - пожалуй, этот врач единственный, кто заботился тут обо мне и смотрел на всё с точки зрения науки (а не религии). отправил ли его сюда мой муж? или так сложилось? я не знаю, но сейчас очень благодарна тому.

мой отъезд даже побегом можно назвать с натяжкой. сейчас они сами отпускают меня, чтобы не загубить божественную жизнь (да ещё и богатого мужчины; видимо, гнева моего мужа они тоже боятся). - я отвезу вас к ван ариасам, - но какой смысл? я ведь знаю, что единственного, кто обрадовался бы таким вестям, там нет (да и что он обрадуется - гарантий нет). - я хочу к своему мужу. пожалуйста, отвезите меня к военной части 194354, - то послание от моего мужа пусть и разбило мне сердце, пусть и лишило меня всяких надежд, но уехать куда-то ещё я попросту не могу. мне некуда, да и никто не возьмётся помогать мне безвозмездно. даже этот врач...
я выбираюсь из кареты, ёжась из-за снега и сильной влаги, и бреду в сторону служащего на посту. повезло ещё, что я выгляжу более-менее прилично: мне отдали мои личные вещи, поэтому получилось надеть платье и накидку, да собрать пучок на голове. погода сейчас стала чуть более кусачей, но не настолько, чтобы я совсем окоченела от холода. - здравствуйте. я ищу виктора... ван ариаса, лейтенанта в этой части. вы можете позвать его? - мужчина окидывает меня долгим взглядом, видимо прикидывая, что я тут вообще забыла, а потом всё же задаёт сложный вопрос: - кем вы ему будете, мисс? - стискиваю ткань платья, не уверенная, как бы лучше ответить, чтобы мой муж не слишком взбесился такой встрече. чтобы всё-таки спустился. тереблю кольцо на безымянном пальце, поглядывая себе под ноги беспокойно. - я... его жена. передайте, что мне нужно сказать ему кое-что очень важное, - всё же не подбираю других слов. зато это возымело действие и мужчина сразу же отправился передавать сообщение. что же я буду делать, если вик не захочет даже увидеть меня?
спустя десять минут служащий возвращается: - подождите пока что. сейчас он на собрании, но как только выйдет - ему передадут сообщение. - я киваю ему головой и отхожу чуть подальше, наблюдая за тем, как падают снежинки. красиво, но довольно промозгло. приобнимаю себя двумя руками, а периодически просто потираю ладони между собой. - может вы сходите в ближайший салон? я бы сказал ему где вы, - но я лишь открещиваюсь, прекрасно понимая, что мне едва ли где-то будут рады. - я подожду. тут не так уж холодно. - оборачиваюсь на здание, в котором сейчас трудится мой муж. хорошо ли его отвлекать вообще? - может вам принести что-то теплое хотя бы? - он даже подходит поближе, словно собирается отдать свою накидку. как же неловко! к счастью, за его спиной в этот момент я различаю своего мужа. - виктор, - произношу его имя, как что-то запретное. - я знаю, что ты больше не считаешь меня своей женой, - и как же мне в таком случае рассказать ему правду? а поверит ли он вообще? вдруг решит, что со мной делали что-то ещё во время обрядов в церкви? - н-никто кроме тебя никогда не касался меня... так, по особенному... и врач сказал, что это уже третий месяц, так что... - рубленые, не очень-то осознанные фразы; я живу уже не в первый раз, но о таком пытаюсь рассказать впервые! да и мужчина он у меня - первый, и последний, видимо. касаюсь своего живота, вдыхая воздух поглубже. что же ещё сказать?

имею ли я право приходить к нему, могу ли просто так смотреть прямо в глаза? я ведь буквально отказалась от возможности вернуться, отвернулась от него, когда он был уязвимее всего. и вряд ли что-то сможет изменить этот факт. даже если и он сам был в чём-то не прав, даже если и он сам задел меня, то это не так важно. ведь это он спас меня изначально: от ужасной участи, от жизни в заточении, от одиночества. как я могла отплатить ему таким образом? неудивительно, что он более чем разозлился. всё-таки я стала его женщиной, когда вступила в брак, а по итогу обошлась с ним настолько неправильно и в какой-то степени даже несправедливо.
потому в какой-то момент, стоя у той самой части, ожидая окончания того самого собрания, ловлю себя на мысли о том, чтобы всё-таки просто исчезнуть, как он и хотел. может я даже смогу переродиться вновь?.. глупые терзающие мысли, которые не принесут ничего, кроме боли. всё-таки вместе с собой я унесу жизнь крохотного человечка, который ещё сможет стать счастливым. лишь бы он не унаследовал мои глаза, лишь бы он получил большую часть всего от отца… а я лишь выношу его, чтобы пригодиться семье, которая приняла меня более заботливо, чем родная. смогу ли я себя убедить в том, что нужно будет держаться подальше от дитя? ведь это счастье, о котором я даже не думала… я полагала, что мне не удастся иметь детей, никогда. но вот оно!
и будет правильно поделиться этой новостью с отцом ребёнка, который… даже и не знаю, будет ли рад? он никогда не говорил мне о желании иметь детей, никогда не говорил о любви к ним, или хотя бы обязанности завести наследника. может, он того и не хочет, так что это послужит ещё большим триггером к концу, про который он уже сказал мне в том письме. а что дальше будет? я не знаю, да и не могу думать настолько наперёд.

правда, когда вижу его, теряюсь ещё больше — начинаю говорить почти сразу, будто боюсь потерять лишнюю секунду, и уже едва обращаю внимание на служащего, что предлагал своё пальто. все становится неважным, когда рядом появляется муж. то, что он вышел ко мне — уже хороший знак. хрупкая, едва уловимая улыбка появляется на моих губах и исчезает, когда я слышу пугающий вопрос. он не верит мне? знаю, что я провела вдалеке слишком много времени, и знаю, что он злится, но… стискиваю губы, поглядывая куда-то в сторону. — да, твой… ты не хочешь его? — мне страшно, что так оно и есть. и что ещё хуже — он наверняка не хочет меня. — знаю, что я сама виновата во всем, но, пожалуйста, поверь мне. это может подтвердить врач… любой. — они умеют определять сроки, так что сомнений у меня нет.
когда его пальцы касаются моего подбородка, то становится неловко. это не нежное прикосновение, за которым мог бы последовать поцелуй, но скорее грубое желание, чтобы я перестала мямлить и честно говорила все, смотря прямо в глаза. сглатываю, моргая несколько раз, и все же останавливаю свой взгляд на его лице. — я вижу тебя, виктор, пусть и не идеально. — один глаз видит все же слишком замылено, но второй берет на себя часть работы. — этот глаз стал бледнее, но теперь он и видит довольно плохо. у всего есть цена. — на самом деле, это ужасает меня до сих пор. я могла потерять этот глаз, если бы они продолжили. вдыхаю поглубже, утирая наспех покатившуюся слезу.

— но это не так важно… куда важнее — в порядке ли ты? оправился ли полностью? и… и… может всё-таки не будешь служить? я знаю, что с моей стороны неправильно просить о таком, но я не хочу, чтобы ты пострадал. когда ты лежал в больнице, когда врачи говорили, что ты можешь и не очнуться… я не знала, что делать. но знала, что так быть не должно. ты должен жить, и быть счастливым. - наверное, он вновь решит, что я говорю слишком много и попусту. но это действительно важно для меня. даже, если он не поверит. и другую часть следует проговорить тоже?.. - я хотела остаться с тобой, виктор. больше всего на свете! я никогда не была настолько счастливой, как рядом с тобой. я даже не представляла, что такое может быть... знаю, что для тебя это всё не важно уже, но... именно желание сделать тебя счастливым, не лишать возможности нормальной жизни, побудило меня уйти. ведь ты... ты не просыпался тогда, а прогнозы врачей становились всё хуже день ото дня. я каждый день смотрела на тебя и моё сердце сжималось от одной только мысли, что ты можешь не очнуться. а всё, что я могла, это читать тебе и просить господа о твоем пробуждении. и вот в какой-то момент мне показалось, что я всё же могу быть виновата в этом, так что попробовать стоило. да и твои родители так сильно беспокоились за тебя... - не говорить же прямо, что его мать буквально не пускала меня из палаты, из-за чего приходилось пробираться туда самостоятельно. не говорит же и о том, что его мать не уставала повторять, что проблема во мне. это не так важно.

я почти ожидаю того, что он отправит меня куда подальше; ведь неспроста он написал то письмо, где ясно дал понять, что мы не можем быть вместе, что я не важна для него больше (или всё же никогда не была?). и я не могу винить его в этом, не хочу, потому что он - человек, и он имеет право решать для себя с кем он хочет быть, а с кем - нет. тем более, что я не могу сожалеть о сделанном, ведь без меня он выглядит куда здоровее, куда лучше. и что самое важное - он жив, дышит без проблем, и находится почти вне опасности. что, если я всё-таки могу вновь притянуть к нему несчастья, от которых так хотела его оградить? боже, эти мысли не дают мне покоя!
хотя, если ведь приглядеться, то он не выглядит настолько жизнерадостным, пышущим идеальным самочувствием - круги пролегли под его глазами (неужели он плохо спит?), а сам взгляд выглядит скорее потерянным, опечаленным, словно он до сих пор не может оправиться от чего-то. понять бы ещё - дело в моём отсутствии, в его новой должности, или в чём-то совершенно ином, о чём мне неизвестно? моя рука поднимается сама собой в попытке коснуться его лица, его глаз, но останавливается, так и не достигнув своей цели. вздыхаю, переводя взгляд на его губы, которые размыкаются, чтобы ответить мне.
и ответ этот удивляет меня. что, если он не против того, чтобы я осталась? ведь как ещё можно интерпретировать эти слова, как ещё можно прочесть его намерения? когда он обнимает меня, то сердце и вовсе пропускает удар за ударом, оставляя меня в безнадежной растерянности. и всё же - я отвечаю на его прикосновение, обвиваю его двумя руками, прижимаясь поближе и едва сдерживаю слёзы. он действительно не против, чтобы я осталась? хотя, даже заявляет, чтобы я больше никогда не уходила... и разве это не счастье?
утыкаюсь лицом в его плечо, стараясь так скрыть свои эмоции; заслуживаю ли я вообще ныть после всего? - я... я не уйду, пока ты не захочешь обратного. - чуть отодвигаюсь, чтобы заглянуть в его глаза с мягкой улыбкой. - и ребенок в порядке... по крайней мере, так сказал доктор. - по поводу одержимости мне сложно ответить что-либо с полной уверенностью. но то, что я больше не намереваюсь этого лечить, однозначно. если только вновь принесу ему несчастье... но ведь неспроста он сам не верит в демона. разве теперь я не должна довериться ему и выбору, который он сделал? а выбрал он меня... и я обнимаю его, чуть болтая ногами из стороны в сторону, когда оказываюсь на его руках. на улице действительно холодно, и моё тело даже подавало сигналы, но мне было так всё равно!

я с интересом разглядываю все места, через которые мы проходим, представляя как ему здесь живётся. думаю, что все уважительно относятся к нему, да и тут всегда царит порядок. всяко лучше, чем дома?.. отмахиваюсь от этой мысли, стараясь не думать о его матери. смогли ли они сохранить хорошие отношения? как-то странно будет спрашивать об этом, тем более, что мы только встретились. нужно быть скромнее...
хотя, когда мне предлагают укутаться в одеяло, то я как-то не особо задумываюсь о скромности - забираюсь прямо на постель, сняв свои туфельки, и кутаюсь в пуховую мягкость. чудесное чувство! я даже не сразу понимаю, что поступаю неправильно и неразумно... а потом он отвлекает меня на сложный вопрос, из-за чего я почти с головой забираюсь в свой кокон. - ну... твоя мама была очень расстроена, её можно понять. - даже не знаю, стоит ли рассказывать всё? или только часть? или только как-то очень мягко? я не знаю, не хочу ему врать. - она не очень-то хотела, чтобы я приходила к тебе, но я находила способ, ну и продолжала твердить, что я прокляла тебя, и приворожила. но я правда не делала ничего такого... я не хотела, чтобы ты пострадал, - обнимаю себя покрепче, неожиданно всхлипывая из-за одних только воспоминаний. сейчас не время думать об этом! ведь сейчас всё хорошо (?)
смотрю на него сверху вниз, даже и не зная, как относиться к тому, что он вот так сел передо мной на одно колено. неловко немного... но я молчу, наслаждаясь его прикосновениями и заботой. хотя слова пугают всё же - за год так многое может пойти не так! но мне стоит больше доверять ему, поэтому я киваю. - жаль, что не получится остаться с тобой. я бы хотела, - отпиваю горячего чая, не отрывая взгляда от его лица. то, что он предлагает - действительно похоже на сказку, на жизнь, о которой я могла только мечтать всё это время. поэтому на вопрос о возражениях, я отставляю кружку в сторону, убираю тарелку со своих колен и падаю в его объятия, утягивая за собой одеяло. - возражений нет. - провожу пальцами по его волосам, а затем чуть отстраняюсь. - если мне нельзя здесь быть, то может пойдем в гостиницу уже сейчас? и... и может быть ты сможешь остаться со мной там на ночь? - сжимаю пальчиками ткань его пиджака, словно пытаюсь так удержаться так от собственного стыда. стараюсь думать только об этом действии.

мы действительно уходим в гостиницу спустя двадцать минут, когда допиваем чай, и нас встречают там лёгкими шёпотками. что, если я не похожа на жену военного? склоняю голову пониже, всё время находясь за спиной своего мужа; мне всё равно на их мнение, мне всё равно на их мнение! но в этом не так-то просто убедить себя.
лишь когда мы поднимаемся на второй этаж и оказываемся в комнатке, я позволяю себе выдохнуть. - только у меня нет ночной рубашки, в которую можно было бы переодеться. - почему-то внезапно заявляю об этом вслух и почти сразу смущаюсь. придётся побыть только в нижнем белье? хотя, было бы приятно принять ванную. - я хочу принять ванную, а ты? - спрашиваю без задней мысли, только потом осознавая, что это почти предложение забраться в одну крохотную ванную вдвоем. - я имею ввиду по раздельности, - вожу носком по деревянному полу, параллельно развязывая все завязки на платье. на самом деле, тут не так уж и тепло, но одеяло выглядит таким же набитым, на удивление, как и то, что было в комнате лейтенанта.
- я схожу первая, - влетаю в ванную комнату, закрывая за собой дверь и прижимаюсь затылком к поверхности. веду себя, как маленькая девчонка! наспех купаюсь в горячей воде, желая поскорее вернуться к виктору; хотя это немного странно. кутаюсь в полотенце, собираю свою одежду и выхожу к нему. мои волосы сухие, так что холод не пробирает меня настолько сильно. и всё же... - можно мне обнять тебя? тут так прохладно. - уточняю, когда оказываюсь рядом с ним на заправленной постели и тянусь прямо к нему на колени. - я хотела рассказать тебе кое-что, но не уверена, что ты поверишь. просто я почти всегда умирала примерно в этом возрасте, и мне немного страшно, что это случится вновь... - обнимаю его покрепче, даже и не зная, стоит ли рассуждать об этом дальше.

правда ли он чувствовал мое присутствие в те ночи, что провел в абсолютной бессознательности (они лишь со стороны казались такими)? или говорит это лишь для того, чтобы успокоить и приободрить меня немного? не знаю, но так или иначе это вызывает довольство, это успокаивает и радует меня. потому что появляется ощущение, что всё это тоже было не напрасно, что я тоже отчасти помогла ему вернуться к реальности. глупо, наверное, думать о себе в таком ключе, но я не могу ничего с собой поделать. наверное, мне жизненно необходимо держать в голове нечто подобное, чтобы оставаться с ним рядом с относительным спокойствием? ведь не дай бог произойдет что-то плохое, я не смогу обойтись без темных мыслей о самой себе. но буду стараться изо всех сил больше думать о том, как помочь ему теперь без попыток исчезнуть... это решение, которое я обязана принять и пообещать ему блюсти, потому что иначе всё это не будет стоить и гроша.
тем более, что он слишком уверен в том, что я не накладывала никакого темного отпечатка на его судьбу. и всё же мне немного сложно принять это в полной мере, ведь сомнения, связанные с мутными воспоминаниями о их браке с моей сестрой, не дают покоя. ведь тогда он был в порядке? или я попросту упустила тот период жизни, так как видела их не постоянно и лишь украдкой? может и был похожий период, но только - она скорее всего была рядом с ним всё это время, а я решила, что проще сбежать. наверное, вина за это будет гложить меня до конца дней.

правда, его слова растворяют тяжесть в атмосфере, заставляют меня раскраснеться, а после и засмеяться. - молодожёны? мы ведь женаты уже довольно давно... вряд ли такой номер нам подойдет. там, наверное, устраивают что-то особенное? вроде огромной кровати, шампанского и роз? - не знаю, не уверена, что хотела бы отказываться от этого всего. но алкоголь мне нельзя, да и большая кровать едва ли нам пригодится. но зато мысли уводят меня к нашим совместным ночам, в которые мне было по особенному жарко и приятно, в которые его прикосновения иной раз не были так аккуратны, как сейчас, но вызывали миллион маленьких мурашек по всему телу.
перестать бы теперь думать об этом! а то приход в гостиницу заставляет меня почувствовать себя какой-то продажной женщиной, которая пришла с офицером поразвлекаться. я слышала, что такое бывает... да и все так шепчутся, смотря на нас, что кажется именно так и думают! это заставляет меня сжаться позади мужчины, а ещё задуматься об ужасном: был ли у него кто-то в моё отсутствие? в конце концов, он - мужчина, а мужчины вольны делать в этом обществе всё, чего им захочется. вздрагиваю, когда виктор задает вопрос, созвучный моим собственным мыслям. выдыхаю медленно, а затем выпаливаю не слишком осознанно, тихо, едва слышно, наверное: - а ты знаешь, как выглядят женщины в такой ситуации? - это неправильно! мне нельзя так думать о нём, боже... да и если даже он делал что-то подобное, то как я могу ограничивать его? мы ведь не в тех отношениях. смеюсь чуть слышно почти сразу, чтобы скрыть предыдущую фразу. - я просто давно не была среди людей.

ванная позволяет мне скрыться от него на какое-то время, от собственного стыда. и всё она же помогает мне постепенно позабыть об этих надуманных проблемах, принять что бы то ни было без лишних вопросов и волнений. он - взрослый мужчина, который сам будет решать, быть ли ему с женщиной верным или нет. теперь я вернулась, так что ему нет и смысла ходить на сторону? разве что ребёнок внесет свои коррективы. не важно!
выхожу к нему из ванной и почти сразу занимаю законное место на его коленях; в конце концов, пока я точно имею право вести себя, как его жена. хорошо, что не сгоняет, да и скорее отвлекает на странный вопрос. задумчиво окидываю комнату новым взглядом, замечая некоторые изменения: пышущий теплом и жаром камин, заколоченные кое-где прогалы между окнами. - вроде бы, там не сквозит, да, - я была в своих мыслях, поэтому ответить точно не могу. да и сейчас я тоже слишком глубоко в своих мыслях, что едва ли надолго удерживаю размышление об этом.
он оказывается первым человеком, с которым я делюсь своими мыслями, своими тайнами. правда, боюсь, что сочтет сумасшедшей, ведь иногда я и сама не очень уверена, в порядке ли мой рассудок. но если у него и появляются такие мысли, то он скрывает их и начинает со мной беседу, словно пытаясь узнать больше. втягиваю воздух, больше из-за неожиданности, когда он переворачивает меня на подушки и целует. боже, как я скучала по этому!.. целую его в ответ ничуть не менее жадно, опасаясь лишь обжигающего желания, заставляющего думать о чем-то значительно большем. сглатываю, когда он опускается поцелуями ниже. боюсь, как только я заговорю, он остановится, но...
- на самом деле, в моих прошлых жизнях не происходило ничего интересного. почти все они были неизменны, шли по одному сценарию: рождение, непринятие собственной семьёй, заточение в башне подальше от общества, моё смирение и смерть в раннем возрасте. - да, я не уверена, что отходила от этого сценария хоть раз. - и я думаю, что в этот раз всё будет иначе. потому что я вырвалась из этого порочного круга, но уверенности в этом нет. вдруг я забрала судьбу быть рядом с тобой у сестры? хотя, родители хотели выдать за тебя именно меня изначально... но я отказалась, потому что не желала тебе ничего плохого. - смерти. - и вот я устала - от их попыток "вылечить" меня, словно призванные убить, ведь на меня тоже уходили деньги. если честно, то я даже удивлена, что они просто не убили меня в детстве... - наверное, это было бы правильно? никто бы и не вспомнил обо мне. - я знаю, что это звучит как бред сумасшедшего. я просто хотела поделиться хоть с кем-то... - обнимаю его за шею покрепче, утыкаясь лицом в его плечо. мне стыдно за себя.